то, по представлению Александрийских гностиков, он старается помогать добру в борьбе со злом, для чего избирает себе один народ (иудейский), которому сообщает в Моисеевом законе хорошие правила и полезные учреждения. По представлению Сирийских гностиков, напротив, Димиург, — так как он, будучи покорен царством зла, действует под влиянием его, — невольно помогает больше злу, так что все действия его. — в иудфйстве ли то, или в язычестве, — направлены к удержанию духа в узах материи. Таким образом, Александрийские гностики, в противоположность Сирийским, признавали за иудейской рфлигией благотворное значение в освобождении добра от зла и даже видели в ней приготовление к окончательному освобождению первого от последнего. В этом последнем пункте, т.е. в учении об освобождены добра от зла, или духа от уз материи, гностики сходят в соприкосновение с христианством и обезображивают его учение. По их представление, Верховное Существо, чтобы дать торжество духу над материею, ИЛИ, как учили Сирийские гностики, чтобы разрушить злое царство Димиурги, посылает в мир своего Верховного эона, который, по Александрийским гностикам, при крещении соединился с человеком-Иисусом и при страданиях оставил его, а по Сирийским гностикам, — принял только вид человека, не будучи им на самом деле (до-кетизм). Этот эон сообщил людям гное ис, т.е. открыл им, что они духовного божественного происхождения, и указал средства избавиться от материи. Вся деятельность этого божественного посланника, или Христа, тем и ограничивалась; смерть Его не имела у гностиков никакого значения, так как, по Александрийским гностикам, страдал человек-Иисус, а по Сирийским, Божественный эон только казался страждущим. Христос сообщил людям двоякое учение: из-бранным преподавал духовное учениф, которое и имеют гностики, как люди по преимуществу духовные, а чувственное всем вообще людям, которое заключено в книгах Св. Писания и которое содержит вся христианская Церковь. Средства к освобождению от зла, сообщенный Христом и сохраняемые гностиками, — это возвышение духа над материею, при руководстве гносиса, борьба с нею и, наконец, действительная победа духа. Но и в этом отношении сильно обнаруживается различие между Александрийским и Сирийским гносисом. Александрийские гностики, по самым принципам, так как они признавали в Димиурге орган Высшего Бога, который по Его идеям создал природу и дал древний закон, должны были соблюдать известную умеренность в отношении к телу и к миру, а также подчиняться закону; особенно они соблюдали достоинство брака, отчасти потому, что в сильно населенной иудеями Александрии всегда сохранялся тот высокий взгляд на брак, который составлял особенность иудейства; отчасти потому, что там же была сильно распространена система Валентина, которая населяла плирому чистыми четами эонов и в их сочетаниях видела небесный прообраз брака. Иначе смотрел Сирийский гно-сис, который из миросоздателя и законодателя сделал существо, совершенно враждебное Высочайшему Богу и Его мироправлению. Из этого гносиса вышла крайне фантастическая и мрачная вражда к миру, обнаружившаяся двояким образом: у более благородных людей — в виде крайне строгого образа жизни, который избегал всякого соприкосновения с миром; у нечистых же, склонных к распущенности, она выражалась в дерзком пренебрежении всякими нравственными законами. Первые носили имя энкратитов (воздержанных), а последние антиномистов или антитактитов. Первые предписывали обязательное безбрачие и пренебрежительно относились к браку, как к чему-то нечистому, совершенно преступному; последние оправдывали всякое удовлетворение постыдных страстей на том основании, что это также ведет к поруганию и уничтожению материи; для таких еретиков всякий нравственный закон представлялся только ограничением свободная духа, преходящею формою, которая не должна стеснять человека, достигшего высшего гносиса. Окончательным актом мировой жизни, по представлфнию всех гностиков, должно быть возвращение всех составных частей плиромы в последнюю, т.е. слияние духовного элемента с своим источником, после чего материя, лишенная всего высшего, обратится опять в состояние хаотическое, из которого была вызвана, и царство тьмы всецело будет ограничено само собою. Этот последний акт мировой жизни, называемый гностиками "возстановлфнием всех вещей", пред