26 января 1996 года Шимон Перес принял меня в своем служебном кабинете в Иерусалиме. Я сообщил премьер-министру, что в Библии имеются указания на возможность атомного нападения на Израиль в самое ближайшее время.

Во время нашей встречи премьер-министр задал только один вопрос: «Если это предсказано, то что мы можем поделать?»

- Это предупреждение, а не предсказание, - ответил я.

Я объяснил, что, по моему убеждению, в Библии закодированы события, которые всего лишь могут случиться, но жесткого предопределения там нет.

- Будущее определяется нашими поступками, - сказал я.

Я дал Пересу две компьютерные распечатки, демонстрирующие, как читается скрытый текст. На одной были видны слова «холокост Израиля» и рядом - обозначение 5756 года. На другой - слова «атомный холокост» по соседству с тем же самым годом.

Я сказал:

- Тысяча против одного, что это не случайно.Перес переспросил:

- Тысяча против одного, что это действительно случится?

Я пояснил: невозможно определить вероятность атомной катастрофы, для этого мы слишком мало знаем о коде. Выражение «тысяча против одного» говорит лишь о том, что 1996 год вряд ли случайно оказался по соседству с упоминанием о холокосте. Скорее всего, предположение о случайности можно просто отмести. Так утверждает математика.

- Если код говорит правду, значит Израиль будет в опасности до конца столетия, то есть в течение ближайших пяти лет, - сказал я премьер-министру. - Но похоже, что самый опасный год - нынешний.

Источником опасности, по всей видимости, была Ливия. Я показал Пересу, как слово «Ливия» пересекает на матрице слова «атомный холокост».

- Я не знаю, означает ли это, что нападение будет произведено из Ливии, или что его совершат террористы, поддерживаемые Ливией, - сказал я. - Предполагаю, что Каддафи приобретет атомное оружие в одной из бывших советских республик, а террористы используют это оружие против Израиля.

Перес невозмутимо слушал.

Было ясно, что он прочитал мое письмо очень внимательно и что о письме, которое я послал Рабину за год до убийства, он тоже помнит.

Премьер не пытался обсуждать со мной философские вопросы, связанные с библейским кодом. Он ни разу не произнес имени Божьего. Он даже не спросил, нет ли в коде его собственного имени - вполне, казалось бы, естественный вопрос, если помнить о гибели Рабина. Он думал только об одном: об опасности, угрожающей его стране.

Существование угрозы ядерного удара, казалось, ничуть не удивило премьер-министра.