Пенинсула Дозорной Башни Королевства

[Galina]

На полуострове высится Дозорная Башня и Маяк, указующий путь всем, прибывающим в Пределы Королевства как морским так и сухопутным путём. Утомленные путешественники могут передохнуть в гостинном дворе и, после сытного ужина рассказать о далёких странах, в которых они побывали, воспеть морские просторы в лирических и романтических стихах. Или зайти в портовую таверну "Акулий Клык", выпить чарку рома с лихими флибустьерами и морскими волками, и поведать всем о невероятных морских приключениях, былях и легендах.

[Galina]

Меж небом и морем

© Галина Росси





Меж морем и небом, на горной вершине,
Отважно поставлен бросать по водам
Отрадный, спасительный свет кораблям,
Застигнутым ночью на бурной пучине,

Ты волю благую достойно творишь:
Встает ли свирепое море волнами,
Волнами хватая тебя, как руками,
Обрушить тебя в глубину: ты стоишь!

И небо в тебя светоносного мещет
Свой гром, раздробляющий горы: ты цел;
Он, словно как пыль, по тебе пролетел,
И бурное море тебе рукоплещет!

/Николай Языков/

Спасительный свет маяка, указующий путь странникам моря – что может быть желанней в бури и шторма?
И сегодня я расскажу немного об истории этих башен, спасших, в свое время, и продолжающих спасать так много жизней.
Когда появились маяки, каков был первый маяк и кто его построил, теперь уже останется загадкой навсегда. Но можно с полной уверенностью сказать, что это было многие тысячи лет тому назад, в те далёкие времена, когда мореплавание только начинало развиваться и люди, ждущие моряков или рыболовов на берегу, зажигали для них ночью сигнальные костры, чтобы те, кто в море, могли безопасно подойти к берегу, особенно во время шторма или тумана, когда очертания береговых линий терялись, сливаясь во мраке с морскими просторами.



Хорошо, когда для костра находился утес или скала, возвышающаяся над морем. Но далеко не всегда морской берег скалист. И потому, на песчаных или ровных берегах стали строить башни, чтобы поднять путеводный огонь повыше. Первые башни были не слишком высоки и, возводились, как правило, довольно близко к воде. На вершинах этих сооружений стояли металлические корзины-жаровни с горящим деревом или каменным углем. Это было не слишком удобно. Ведь огонь необходимо было поддерживать постоянно ночью, и носить топливо наверх и, кроме того, во время дождей и штормов огонь не был прикрыт и мог погаснуть, будучи залит водой.
Маяки и сторожевые башни строились не только у моря, но и в степях и в горах. Их сигнальные огни предупреждали о набегах кочевников или могли служить для подачи иных, условных знаков.

Над допотопными лесами
Мелькали маяки кругом
И дым их то вился столбами,
То расстилался облаками.

/ Михаил Лермонтов/




В четвёртой книге гримуара (средневекового манускрипта по астрологии, практической магии и талисманам) под названием «Пикатрикс», автор утверждает, что Гермес Трисмегист основал в Египте чудесный город Адоцентин, где был возведен удивительный маяк:
«Он же построил на востоке Египта город в двенадцать миль шириной, внутри которого он построил замок, имевший четверо ворот на каждой из четырех сторон. На восточных воротах он поместил фигуру Орла; на западных воротах фигуру Быка; на южных воротах фигуру Льва; и на северных воротах он построил фигуру Пса. В эти образы он низвел духов, говоривших голосами, и никто не мог пройти в ворота этого Города без их дозволения. Он посадил там деревья, а в середине росло огромное дерево, приносившее плод всякого порождения. На вершине замка он приказал возвести башню в тридцать локтей высотой, на вершину которой приказал поместить маяк, цвет которого менялся каждый день, пока в седьмой день не возвращался к первому цвету, и этими цветами освещался Город. Около Города было изобилие вод, в которых водились разные рыбы. По окружности Города он разместил высеченные образы и расположил их так, что под их воздействием жители сделались добродетельны и удалялись от всякого зла и вреда».

Здесь мы соприкасаемся с древнейшей магической Утопией, с городом, в котором видим не только статуи египетских богов с обликом животных и птиц, одушевлённых Гермесом, говорящих голосами и стерегущие врата, но и высокую башню, маяк, где сверкают планетные цвета. А образы, расположенные вокруг города, как считают исследователи, могут быть образами зодиакальных созвездий и деканов, расположенные Триждывеличайшим так, что пропускали в город только благие небесные влияния.



* * *

Что касается этимологии слова, то во многих говорах слово «маяк» означало «условный знак», «нарочно устроенная примета». Производное от слова «маяти» (укр.), то есть – «развеваться, колыхаться» или появляться время от времени в поле зрения, виднеться вдалеке. Но есть и другое слово, греческого происхождения – «фарос». Фарос – это небольшой островок в Средиземном море у побережья Египта, в устье Нила, ставший весьма знаменитым потому, что островке этом в давние времена было сооружено одно из семи чудес света – Фаросский (или Александрийский) маяк.



Арабский странствующий поэт XII века - Ибн Джубайр, известный своими «Путевыми записками», рассказывающими о путешествии из Гранады в Мекку даже не находит слов, чтобы описать достойно эту знаменую башню:
«Одно из самых главных чудес Александрии, виденных нами, — маяк, благодаря которому Аллах, всемогущий он и великий, руками тех, кого он назначил для этой работы, создал знак для стремящихся [сюда] и указатель для путешественников. Если бы не маяк, они не нашли бы верного пути к берегу Александрии. Он виден более чем за 70 миль. А основание его чрезвычайно надежно и красиво в длину и ширину; высотой он соперничает с небесами; но он не поддается описанию.
Мы измерили одну из его четырех сторон и нашли в ней 50 с лишним ба; говорят, что высота его — более 150 кама. А что касается его внутренней части, то это поразительное зрелище по протяженности извилистых переходов и входов и числу помещений, так что попавший туда и проходящий через его коридоры может заблудиться. В общем, слова здесь бессильны, — да не изменит Аллах учения ислама и сохранит его!
А на вершине его находится мечеть, известная благословением, которое люди получают, совершая в ней молитву. Мы поднялись сюда в четверг 5-го числа упомянутого зул-хиджжа [1 апреля 1183 г.] и совершили в упомянутой благословенной мечети молитву. Мы заметили также удивительные особенности в ее сооружении, которые никто не сможет полностью описать и определить».



Разлит залив зеркальностью безбрежной,
И глубоко на золоте песка,
Под хрусталем воды, сияет белоснежный
Недвижный отблеск маяка.

/Иван Бунин/


Хотя Джубайр и не дал нам точного описания маяка, мы, все же, попробуем восстановить его вид по другим источникам. И вот что у нас получилось:

Строительство маяка, как оказалось, заняло не так много времени – всего шесть лет (285-279 годы до н.э.) и, поскольку сооружение находилось на острове, то для подвоза строительных материалов вначале была сооружена специальная дамба.
Фаросский маяк был великолепной трёхэтажной мраморной башней. И, хотя нет единого мнения об изначальной высоте сооружения, но все исследователи пришли к выводу, что не менее 120 метров. Иногда называют и цифру – 160 метров. Возведенная на острове при Птолемее II Филадельфе архитектором Состратом Книдским, башня возвышалась над морскими водами.
Прежде всего, была обустроена подземная часть, где хранились запасы питьевой воды и продовольствия для гарнизона, поскольку маяк сооружался не только с целью «светить всегда», но и как мощная крепость, охраняющей морской путь в Александрию. Он был обнесен мощной оградой с бастионами, а также защитной насыпью и молами против натиска волн.
Первый ярус имел квадратную форму. Четыре стороны были ориентированы по сторонам света и каждая сторона была длиною в 30,5 метров.
Из этого мощного укрепления поднимался, несколько сужаясь кверху, фундамент самого маяка, карнизы которого по углам были украшены статуями тритонов, трубящих в рога-раковины. Общая высота этого яруса составляла 60 метров. Само помещение предназначалось для размещения рабочих и охраны, кладовых под топливо и продукты.
На этом четырёхугольном фундаменте возвышалось восьмиугольная башня (средний ярус), с гранями, ориентированными по характерной для этих мест розе ветров. Верхняя часть яруса была украшена статуями и, как считают исследователи, некоторая часть из них несла не только декоративную функцию, но была создана как флюгера.



Верхний ярус был цилиндрической формы. Там находилась сложная система вогнутых металлических (вероятно бронзовых) зеркал и огонь. Зеркала были подвижны и отражали огонь таким образом, что его было видно далеко в море. Этот ярус был обнесён восемью колоннами и завершался коническим куполом. Сохранилась даже некая полу-легенда о том, что арабы, завоевавшие Египет в VII веке н.э., рассказывали, будто это сферическое зеркало можно было развернуть под таким углом, что оно собирало в пучок солнечные лучи и могло поджигать корабли, находившиеся в море. Этакий древний «гиперболоид инженера Гарина».
Коническую крышу, венчала огромная бронзовая фигура бога морей Посейдона (по другим источникам – это была статуя попечительницы мореплавателей Исиды-Фарии).
Каким образом доставлялось топливо на самый верх маяка – неизвестно, однако существуют два предположения. Первое - доставка осуществлялась с помощью подъемных механизмов по внутренней шахте, и второе - с помощью мулов по специальному спиральному пандусу.



Маяк неоднократно повреждался землетрясениями, но сменявшиеся правители никогда не жалели средств на его восстановление, и еще во время Ибн-Джубайра, пусть и не в своём первоначальном виде, но он продолжал действовать.
Увы, ничто не вечно под Луной… и необыкновенное создание своей эпохи, седьмое чудо света тоже прекратило своё существование, о чём рассказывается в книге «Загадки древнейшей истории» Александра Горбовского так:
«Особым преимуществом Александрии был ее маяк. Испробовав все средства борьбы, христианский император в Константинополе решился на чисто византийскую хитрость. Мы говорили уже, что Египет и Александрию к тому времени захватили арабы. Император направил ко двору халифа Али-Валида своего посла. Перед отъездом посол получил устные и совершенно секретные инструкции от самого императора.
Вскоре по прибытии ко двору халифа посол через подставных лиц начал распускать слухи о том, что в основании маяка фараонами были якобы зарыты несметные сокровища. Слух этот доходил то до одного высокопоставленного чиновника, то до другого, и каждый спешил шепнуть об этом халифу. Халиф долго крепился, но в конце концов повелел разобрать маяк.
Начались работы. Маяк был разобран почти до половины, прежде чем халиф заподозрил обман. Спохватившись, он приказал восстановить башню, но это оказалось невозможным. Не нашлось людей, достаточно знакомых с расчетами. В довершение всего огромное зеркало уронили, и оно разбилось на мельчайшие куски. Теперь ничто уже не указывало кораблям путь в гавань».
Насколько эта история соответствует действительности – сказать сложно, но, как бы там ни было, шедевр архитектуры был разрушен самым варварским образом.
И, затем, уже в 1324 году бОльшая часть оставшегося сооружения рухнула, а жалкие руины былого великолепия простояли на острове вплоть до 1477 года, когда по приказу мамлюкского султана Каитбея маяк был полностью снесен, и из камней его, на этом же самом месте была воздвигнута крепость, напоминающая сказочный замок. Она и по сей день сохранила имя султана, и называется – Крепость Каитбея (или Кайт-Бей).



Еще несколько слову хочется сказать об архитекторе Фаросского маяка, имя которого стало известно довольно необычным образом, и тут мы снова обратимся к страницам книги «Загадки древнейшей истории»: «Когда сооружение маяка подходило к концу, фараон велел на одной из мраморных плит выбить надпись: ЦАРЬ ПТОЛЕМЕЙ — БОГАМ-СПАСИТЕЛЯМ НА БЛАГО МОРЕПЛАВАТЕЛЯМ.
Распоряжение это было выполнено. Фараон осмотрел маяк, надпись и остался очень доволен. Теперь о нем, Птолемее, люди будут помнить и говорить многие сотни лет.
Но прошли годы, надпись потрескалась и обвалилась. Оказалось, архитектор сделал ее не на мраморе, а на застывшей извести, покрытой мраморной пылью. И тогда-то из-под обвалившейся надписи выступили на свет гордые и дерзкие слова, глубоко врезанные в мрамор: СОСТРАТУС ИЗ ГОРОДА КНИДА, СЫН ДЕКСИПЛИАНА — БОГАМ-СПАСИТЕЛЯМ НА БЛАГО МОРЕПЛАВАТЕЛЯМ».

Вон светит зарево над морем! за скалой
Мелькают полосы румяного тумана -
То месяц огненный, ночной товарищ мой,
Уходит в темные пучины океана.

Прости!.. Я звезд ищу, их прежнего следа
Ищу я, - по распутьям ночи ясной
Я видел в сонме звезд красавица звезда
Текла - но, видно, луч ее потух в напрасной
Борьбе с туманами, которых путь ненастный
По небу тянется, как черная гряда.

Лучи небесные, прощайте!.. Взор блуждает.
Где берега? - где море? - где восток!..
Как в сумрачной степи пустынный огонек,
Один маяк вдали - и нет ему затменья,
И светится вдали, как огненный глазок.

Один маяк вдали – и нет ему затменья,
И дела нет ему до мрачных облаков,
Как будто видит он ночное приближенье
К нему издалека идущих парусов.
Горит - а на меня наводит утомленье
Печальный шум невидимых валов.

/Яков Полонский/



* * *

Символика маяка, сложившаяся еще с древнейших времён, однозначна и ясна. Это символ правильно выбранного пути, символ света, к которому нужно стремится. Маяк служит ориентиром для кораблей, указывает путь и предупреждает об опасности. В эпоху средних веков и вплоть до вплоть до середины XIX века изображение маяка (либо костра, горящего на высоком постаменте в виде усеченной пирамиды) являлось эмблемой католической церкви и символом Слова Божьего, не только указующего путь, но и подсказывающего, каких подводных скал и иных опасностей следует избегать.

А, по словам Уильяма Шекспира маяк – символ любви.

Любовь - над бурей поднятый маяк,
Сияющий во мраке и тумане,
Любовь - звезда, которою моряк
Определяет место в океане.
Любовь - не кукла жалкая в руках,
У времени, стирающего розы
На пламенных устах и на щеках,
И не страшны ей времени угрозы.
А если я не прав, и лжет мой стих -
То нет любви и нет стихов моих!

/Уильям Шекспир/