Раймонд Луллий

Blind

Доброго времени суток, уважаемые.
Окрытием данной темы, хотелось бы осветить тех великих и не очень великих людей, кто внёс свой бесценный вклад в эту науку. АЛХИМИЮ.
Фулканелли,Сетон, Эжен Канселье, Василий Валентин,Раймунд Луллий, Николай Фламель, Буркхардт, Генрих Кунрат и т.д.....
_________________
"Учись сохранять молчание, чтобы ты мог знать, как говорить".

Blind

Е.В.Головин
Приближение к снежной королеве.

Вот тут можно скачать http://evrazia.org/FTP/golovin1.pdf
_________________
"Учись сохранять молчание, чтобы ты мог знать, как говорить".

Galina

Цитата:

Окрытием данной темы, хотелось бы осветить тех великих и не очень великих людей, кто внёс свой бесценный вклад в эту науку. АЛХИМИЮ.
Фулканелли,Сетон, Эжен Канселье, Василий Валентин,Раймунд Луллий, Николай Фламель, Буркхардт, Генрих Кунрат и т.д.....

Отлично!

Тогда я начну с Раймунда Луллия, поскольку уже имею о нем некоторый материал

Блистательный мастер Раймунд Луллий
(Кудрявцев А.В.)
http://www.monsalvat.globalfolio.net/frglorios/llull/llull_kudryavcev.htm

Книга о Любящем и Возлюбленном
(Раймунд Луллий)
http://www.monsalvat.globalfolio.net/frglorios/llull/llull01love.htm

Книга о Рыцарском Ордене
(Раймунд Луллий)
http://www.monsalvat.globalfolio.net/frglorios/bookaboutknight/bookknight01.htm

Краткие сведения
http://www.monsalvat.globalfolio.net/frmanifest/dictionary/namee/llull01.htm

Легенда и история Раймонда Луллия
(Глава из книги: Элиафас Леви. История магии)
http://www.monsalvat.globalfolio.net/frglorios/llull/llull_levi.htm

О Раймунде Луллии
(Фрагмент из книги: Перну Р. Крестоносцы)
http://www.monsalvat.globalfolio.net/frglorios/llull/llull01.htm

Blind

Доброго времени суток.

Цитата:

Легенда и история Раймунда Луллия
http://www.monsalvat.globalfolio.net/frglorios/glory.htm?/frglorios/llull/llull_levi.htm

нашел немного другую историю про Амброзию ди Кастелло.

Цитата:

Раймонд Луллий (Raymundus Lullius; 1233 или 1235-1315) - испанский физик, алхимик и философ. Родился в богатой аристократической семье на Майорке. Слушал лекции в Сорбонне. За свою блестящую полемику с Дунсом Скоттом был назначен преподавателем в этом превосходнейшем университете Европы. Позднее посещал лекции Арнольда из Виллановы в Монпелье. Описывает способ приготовления азотной кислоты.
Интересна следующая история. В тридцать лет он страстно влюбился в замужнюю генуэзскую даму Амброзию ди Кастелло. Амброзия была женщиной уравновешенной и сдержанной. Назойливость и экстравагантное ухаживание красивого молодого человека приводили ее в крайнее смущение. Однажды юный Раймонд даже въехал верхом на лошади в собор прямо во время службы лишь для того, чтобы положить к ее ногам свой восторженный мадригал. Разъяренные прихожане вытолкали его из храма. После этого Амброзия согласилась наконец встретиться и поговорить с ним.
Она пригласила его к себе в сад. Раймонд, убежденный в своей победе, явился на свидание с видом счастливого завоевателя. «Не угодно ли вам взглянуть на грудь, которую вы столь страстно воспеваете в своих стихах?» - холодно спросила его матрона. «Могу ли я желать чего более!» - пылко воскликнул влюбленный Луллий. Женщина обнажила свою изуродованную болезнью грудь. «Посмотрите, сколь отвратительно то, на что вы устремили весь пыл своей страсти. Не лучше ли отдать любовь Иисусу?»
Луллий был потрясен до глубины души. Он удалился от всех и после нескольких бессонных ночей пришел в церковь и покаялся. В своих воспоминаниях он пишет, что решил посвятить себя Богу и совершил паломничество к Святому Якову Компостельскому.
Эта история, несмотря на всю ее необычность, по сути своей очень характерна для алхимиков. Главное в ней - необходимо совершающееся в какой-то из моментов следования по пути познания обращение к Богу. По утверждению адептов - это единственная возможность достичь успеха в столь сложном предприятии, как Великое Делание Алхимиков.

_________________
"Учись сохранять молчание, чтобы ты мог знать, как говорить".

Galina

2 Blind

Цитата:

нашел немного другую историю про Амброзию ди Кастелло

История, рассказанная Элиафасом Леви (Легенда и история Раймонда Луллия), намного более трогательная, романтичная и горькая, и более напоминает уже не историю-легенду, а притчу...

Galina

Galina

Из книги:
Средневековая философия. 1922. (Жильсон Э.)

Его жизнь могла бы дать великолепный сюжет для романа, но сам он подвел ей итог — столь же просто, как и точно — в своем «Диспуте между клириком и Раймундом фантазером» («Disputatio clerici et Raymundi phantastici»): «Я был женатым мужчиной, отцом семейства, хорошо обеспеченным, любвеобильным и светским. От всего этого я отказался по
доброй воле, чтобы получить возможность чтить Бога, служить добрым людям и прославлять нашу святую веру. Я выучил арабский язык; я неоднократно отправлялся проповедовать сарацинам. Будучи схвачен, заключен в темницу и подвергнут бичеванию за веру, я пять лет трудился ради того, чтобы подвигнуть вождей Церкви и христианских князей на служение общему благу. Теперь я стар, теперь я беден, но я не изменил своих намерений и буду постоянен в них, если позволит Господь, до самой смерти». Так что вся эта жизнь была подчинена апостольским заботам, которые вдохновляли на творчество и Роджера Бэкона. Легенда о Раймунде Луллий — алхимике и даже, может быть, маге — не получает никакого подтверждения при изучении его жизни и произведений. Верно, что, поскольку ему
приписывают по крайней мере две сотни сочинений, немногие могут похвастаться, что прочитали все; но его сочинения во многом между собой похожи, и так как Луллий часто рассказывает в них о самом себе, то довольно быстро складывается впечатление о нем как о человеке с богатым воображением (phantasticus) и даже получившем божественное озарение (его именовали «Просвещенный доктор — Doctor illuminatus»); он верит, что принял Свое учение через Откровение от Бога, и с несколько химерическим пылом работает над распространением метода апологетики собственного изобретения, успех которого должен привести к обращению неверующих.

*****

Теология — мать и госпожа философии; поэтому между теологией и философией должно установиться то же согласие,
которое всегда есть между причиной и следствием. Чтобы обнаружить их фундаментальную согласованность, нужно исходить из начал, которые были бы общепризнанными. Раймунд Луллий предлагает сведенный в общую таблицу перечень таких начал, являющихся универсальными для всех наук, началами известными и самоочевидными, без которых не могут существовать ни науки, ни философия. Вот эти начала: добро, величина, вечность или длительность, сила, мудрость, воля, добродетель, истина и слава; различие, согласованность, противоречивость, начало, средство, цель, больше, равенство, меньше. Все существа или постоянно заключены в эти начала, или развиваются в соответствии со своей сущностью и природой. Раймунд Луллий добавляет к указанному перечню — ив
этом секрет «Великого искусства» — правила, позволяющие корректно сочетать эти начала. Он даже изобрел вращающиеся изображения, которые облегчают данный процесс. Все сочетания, допускаемые таблицей Луллия, в точности соответствуют всем истинам и всем тайнам природы, которые человеческий интеллект способен постичь в этой жизни*.
Правила, позволяющие определить допустимые сочетания начал, представляют собой ряд весьма общих вопросов, применимых практически ко всему: из чего? почему? сколько? какой? когда? где? — и других такого же рода. Что касается операций, которые позволяют с помощью правил привязать к началам отдельные вещи, то они предполагают наличие логических и метафизических понятий; их Луллий относит, по всей видимости, к тому же плану и в той же степени считает очевидными. В диалоге, где автор без особого труда убеждает какого-то исключительно послушного Сократа, греческий философ соглашается принять—как естественные и очевидные — ряд высказываний, из которых немедленно следует доказательство троичности Бога. Луллий рассматривает как правило изобретательства тот факт, что человеческий интеллект может возвыситься над данными органов чувств и даже исправить их. Он
требует от Сократа признать также, что разум может с Божьей помощью критиковать сам себя и порой распознать в себе реальность божественного действия, результаты которого разум чувствует достаточно хорошо, чтобы быть в состоянии его понять. Сократ охотно соглашается с тем, что интеллект превосходит чувство и иногда даже трансцендирует сам себя, признавая необходимость существования вещей, которые для него не постижимы: «intellectus transcendit seipsum, intelligens aliqua esse necessario quae non intelligit»*. Искусство Луллия заключается главным образом в том, чтобы прежде согласовать начала, из которых обязательно последуют желаемые для него выводы. Но технические средства, с помощью которых он надеется добраться даже до невежд и убедить неверующих, содержали в себе зародыш идеи с удивительной судьбой: вращающиеся рисунки, где Луллий изобразил свои основополагающие понятия, являются первым опытом в области «искусства комбинаторики», которое
много позже мечтал создать Лейбниц, упоминавший об этом своем средневековом предшественнике.

Как в новое время хотели построить универсальное общество, опираясь на один только разум, а в средние века в основу такого общества полагали веру, так же тогда рассчитывали поставить на службу науке это универсальное искусство доказательства, которое средневековая мысль стремилась употребить на пользу веры. Современный мир полон христианских идей, ставших безумными, говорил Г. К. Честертон. Глубокая мысль, которую история никогда не устанет подтверждать.
«Просвещенный доктор» («Doctor Illuminatus») оказал влияние и на другие области, из которых по крайней мере одна заслуживает внимания историков. Речь идет о древней христианской идее о том, что Бог открывается в двух книгах — в Библии и Книге Мира. «Теофаническая» Вселенная Скота Эриугены, «liber creaturaram»** Гильома Оверньского и св. Бонавентуры, наконец весь символизм «лапидариев» и «бестиариев», в том числе тех, которые украшают паперти наших соборов или сияют в их витражах, — все это свидетельства доверия людей средневековья к прозрачности Вселенной, где мельчайшее существо есть живое указание на присутствие Бога. Францисканскому монаху Луллию не
надо было далеко ходить, чтобы этому научиться: св. Франциск Ассизский и св. Бонавентура привыкли жить именно в такой Вселенной. Вспомним слова св. Бонавентуры: «Creatura mundi est quasi, quidam liber in quo legitur Trinitas fabricatrix»*** — и сравним с ними другие слова, в которых, говоря о самом себе, Луллий описывает нам просвещение (просветление), ниспосланное ему однажды, когда он пребывал в одиночестве на горе Ранда: «Кажется, что ему дан свет для различения в божественных совершенствах некоторых их свойств и взаимосвязей в соответствии с отношениями, установившимися между ними... С помощью того же света он познал, что общее бытие творения есть не что иное, как имитация Бога (eodem lumine, cognovit totum esse creaturae nihil aliud esse quam imitationem Dei)».
Просвещение у Doctor Illuminatus и просвещение, которое получил Doctor Seraphicus (Серафический доктор), явно совпадают. Отсюда видно, как оно стало основанием всего творчества Луллия: «Великое искусство» («Ars magna») возможно, только если все творения, которые суть имитация Бога, их главные свойства и отношения этих свойств между собой могут помочь нам познать атрибуты Бога. Пусть будет так — и искусство сочетать совершенства творений всеми возможными способами нам сразу покажет все возможные сочетания совершенств Бога. Но нужно добавить, что рассматриваемое в этом аспекте познание вещей преобразуется в теологию, и некоторые ученики Луллия это явно заметили.

Galina

ДЖОВАННИ РЕАЛЕ И ДАРИО АНТИСЕРИ "ЗАПАДНАЯ ФИЛОСОФИЯ ОТ ИСТОКОВ ДО НАШИХ ДНЕЙ"

7.5. "Арс магна" Раймонда Луллия

"Говоря о средневековой логике, несправедливо было бы не упомянуть Раймонда Луллия (1235—1315),
родом с острова Майорка (Испания). Любопытно, что при общей тенденции логики освободиться от метофизики и теологии, Луллий со своей "Арс магна" пошел против течения, поставив логику на службу религиозной цели. Его называли "прокуратором неверных", умевшим воспользоваться арсеналом безотказных средств, обратив в христианство евреев и мусульман.

Несложно понять, насколько его "Арс магна", или "Великое искуство " ( 1308 года), отлична от формальной логики достаточно поверхносного взгляда. "Арс магна" делится на тринадцать частей: алфавит, фигуры, дефиниции, правила, таблицы и прочее. Алфавит составляют девять букв: B,C,D,E,F и т.д., каждая из которых обладает шестью смыслами, например, абсолютное начало, относительное начало вопрос, субьект, добродетель и порок. Так, значения В и С будут следующими: В=доброта, отличие, utrum (или), Бог, справедливость, жадность. С = величие, согласие, quid (что), ангел, бдительность, чревоугодие.

С помощью так построенного алфавита образуются четыре фигу. ры. Первая — циркулярной формы, поделена на девять равных частей, каждая из которых замещает какую-либо букву алфавита. Под существительным, уточняющим один из смыслов буквы алфавита, есть прилагательное, ему соответствующее. Так, под буквой "Б" — "Бонитас", доброта, за ней "бонум", благо, благостное. Под "Г" — "Глория", слава, затем, "глориозус", всеславный. Некая линия объединяет каждую из девяти частей с прочими восемью, указывая на возможные комбинации терминов с разными прилагательными, типа, например: доброта величественна, величие милосердно; Бог всемогущ, могущество божественно. Вторая фигура образована из трех разной окраски треугольников, функция которых — выбор между множеством комбинаций, полученных посредством первой фигуры на основе принципов отличия, согласия, противоречия, превосходства, равенства, подчинения. Третья фигура состоит из 36 квадратиков для комбинации двух предыдущих фигур. Четвертая фигура представляет собой три концентрических круга разного диаметра, где средний вращается вокруг большого, а малый вокруг среднего. Каждый из них несет девять ячеек, внутри которых девять букв алфавита. Во вращающихся окружностях есть все возможные комбинации. Как видим, это опыт создания искусственного языка, нечто вроде концептуального символического механизма. Открыв в терминах цифры фундаментальных корней сущего и правила оперирования их комбинациями, "Арс магна", казалось, приблизилась к возможности репродуцировать схему Божественного мышления в модусе символа, здесь, в символическом пространстве она повстречалась с каббалистической космологией, ее аллегоризмом и мистическим экземпляризмом.
Вплоть до середины 18 века луллитская доктрина пользовалась неизменным успехом. Но даже переведенная в 1634 году на французский язык, она оставалась недооцененной логиками. Лейбниц, к примеру, заявит позже, что "это лишь слабая тень настоящего искусства комбинаторики, от которого она также далека, как фанфарон от солидного ученого". Чарльз Пирс без обиняков заявит, что идеи Луллия просто абсурдны. Однако, если не выдергивать их из исторического контекста и не оценивать с точки зрения сегодняшних достижений логики, то станет очевидной заслуга Луллия в деле систематического использования символизма: буквы, фигуры, цвета, схемы, например, в виде древа, — все это было поставлено на службу интеллекту, заменив его часто неясные образы точными, почти механическими операциями, раз и навсегда закрепленными".

Blind

Доброго времени суток, уважаемые...

Ещё немного информации о Раймунде Луллии.

Цитата:

Раймунд Луллий (латинизированная форма каталонского имени Рамон Льюль) - философ-мистик, писатель и поэт, миссионер, родился на острове Майорке в знатной каталонской семье. Юность провел при дворе Якова I Завоевателя, короля Арагонского. В более зрелые годы был сенешалем при дворе короля и наставником его сына, будущего короля Майорки Якова II.

Примерно в тридцатилетнем возрасте (1265) у Луллия происходит глубокое духовное перерождение. Однажды во время сочинения любовных стихов ему было видение распятого Христа, истолкованное им как обращенный к нему призыв: «Следуй за мной!». Видение повторилось еще несколько раз. Луллий испытал огромное потрясение, оставил светскую жизнь, королевский двор, покинул семью. Он принимает решение посвятить свою жизнь служению Христу посредством обращения «неверных» в христианскую веру. Луллий приходит к мысли, что для осуществления поставленной Цели необходимо написать «лучшую в мире книгу» против ошибок и заблуждений неверующих в христианские догматы. Он удалился на гору Мирамар, где провел около десяти лет своей жизни, живя отшельником, подготавливая себя к деятельности миссионера, штудируя Библию, Коран, Талмуд, сочинения различных мыслителей, в том числе арабских. Через десять лет упорных занятий во время уединенной длительной медитации его посещает озарение, во время которого проясняются форма и метод вышеназванной книги против заблуждений «неверных». После этого он приступает к ее написанию, положившему начало различным вариантам его знаменитого «Искусства».

Луллий посещает университеты и монастыри Франции, Италии и Испании с целью пропаганды своего «Великого искусства». О его огромном авторитете говорит тот факт, что его трижды приглашают читать лекции в Парижском университете (Сорбонне) - центре интеллектуальной жизни того времени, хотя он не имел какой-либо ученой степени и не учился в университетах.

Луллий приходит к осознанию того, что для успешного распространения христианства среди мусульман и иудеев необходимо знание их родного языка. В 1276 г. при содействии Якова II Луллий открывает на Майорке колледж, в котором изучается арабский язык. Более широкая организация изучения языков «неверных» с трудом пробивает себе дорогу. Хотя Луллий неоднократно обращался к королям европейских государств и к папе римскому, только в 1311 г. было дано папское разрешение для изучения арабского, еврейского и греческого языков в университетах Европы.

Луллий одним из первых в Европе стал писать свои труды не только на латинском, но и на своем родном языке. Утопический роман «Бланкверна» был написан им на арабском, латинском и каталонском языках.

Луллий предпринимает энергичные попытки организации широкого миссионерского движения, которое обращало бы «неверных» в христианскую веру не с помощью огня и меча, как это было в крестовых походах, но с помощью убеждения, доводами разума. Однако его действия не находят поддержки у папы римского. Поэтому Луллий самостоятельно посещает Мессины, Кипр, Армению, четыре раза Африку. Во время одного из первых посещений Африки он был заключен в тюрьму и затем выдворен на родину.

Луллий был необычайно даровитым писателем и оставил около трехсот сочинений на латинском, каталонском и арабском языках, значительная часть которых сохранилась. Они охватывают практически все области знания того времени, включая сочинения по теологии, философии, логике, риторике, педагогике, медицине, написанные в форме трактатов и романов в прозе и стихах.

В истории философии Луллий остался главным образом благодаря созданию «Великого искусства» (Ars magna). По мнению каталонского мыслителя, оно представляет собой универсальный способ открытия истин. Луллий во множестве сочинений проповедовал свое искусство, создавая полные и краткие его варианты, применяя его ко многим областям знания: физике, астрономии, медицине, праву, математике, мнемонике, риторике. В истории философии и логики это была первая попытка механически смоделировать человеческое мышление.

В споре с номиналистами Луллий отстаивал позиции крайнего реализма. Он исходит из положения о тождестве мышления и бытия. Общие понятия рассматриваются им как существующие самостоятельно. Логической связи идей соответствует мир действительных вещей. Человеческая логика подобна логике, по которой Бог создал мир.

В вопросе о соотношении веры и знания Луллий защищает тезис о единой истине. Считая, что постулаты веры могут и должны доказываться с помощью разума, он выступал срезкой критикой учения аверроистов о двух истинах, разделявших истину веры и истину разума.

Учение Луллия, которого называли doctor illuminatus («озаренный наставник») и doctor illuminatissimus («озареннейший наставник»), имело множество последователей. Наиболее известным из них был Джордано Бруно, многие произведения которого посвящены попыткам усовершенствования луллиевого искусства и применения этого искусства к различным областям человеческой деятельности. Труды Луллия оказали также влияние на Николая Кузанского, Гассенди, Лейбница.

Но были и противники этого учения. В 1372 г. доминиканским монахом Николаем Эймерком было выдвинуто обвинение против Луллия в различных ересях, но поддержки не получило. Позднее Дж. Свифт вывел в своем романе «Путешествие Гулливера» карикатурный образ луллиста.

В России учение Луллия стало известно в конце XVII в. благодаря деятельности А. X. Белобоцкого. Он перевел «Краткое искусство» (Ars brevis) и сделал вольное переложение Ars magna. Они были довольно широко распространены в рукописных книгах, особенно среди старообрядцев.

В настоящее время на Майорке существует школа луллистов, издается журнал Estudios Lulianos, посвященный изучению творческого наследия Луллия, проводятся международные конференции.

_________________
"Учись сохранять молчание, чтобы ты мог знать, как говорить".

Galina

Н.А.Фигуровский, "Очерк общей истории химии. От древнейших времен до начала XIX в."
Издательство "Наука", Москва, 1969 г.

Виднейшим алхимиком средневековья считают Раймонда Луллия (1235—1313)40— современника и ученика Р.Бэкона и Арнольда Вилланованского. Он принадлежал к знатному и богатому роду и провел свою молодость в роскоши и кутежах при Арагонском дворе. Лишившись состояния, Луллий впал в мистику и удалился в пустыню, где собрал вокруг себя учеников. Вскоре Луллий увлекся идеей миссионерской деятельности и принялся за
изучение восточных языков и богословия. В Парижском университете он получил степень доктора теологии. Здесь он познакомился с Р. Бэконом, который, возможно, и направил его внимание на занятия алхимией.
Затем Луллий несколько лет путешествовал по Европе. В Неаполе он встречался с Арнольдом Вилланованским и даже жил вместе с ним некоторое время. В 1300 г. Луллий отправился в путешествие в восточные страны, посетил Палестину, Армению, остров Кипр и другие области, а затем, в 1306 г., направился в Северную Африку с миссионерскими целями. Однако его проповеди не имели успеха. Он попал в рабство к арабам, и ему с трудом удалось освободиться. Через несколько лет он снова направился в Тунис для проповеди христианства, но вызвал такое раздражение мусульман, что был побит камнями.

Основная область деятельности Луллия — схоластическая логика. Будучи склонен к мистицизму, он изобретал различные логические схемы и логические машины. Так, получило известность его «логическое колесо», состоящее из семи концентрических кругов, свободно вращающихся на одной оси, независимо друг от друга. Круги разделены на «камеры», т. е. участки, на которых написаны различные слова и буквы, обозначающие философские и богословские понятия. Вращая круги, Луллий наблюдал, как располагаются относительно друг друга слова и знаки в смежных камерах на различных кругах после остановки колеса. Поставив заранее какой-либо вопрос, Луллий получал ответ в сочетаниях слов и знаков. Эту «логическую» машину Луллий считал наиболее совершенным средством для получения правильных умозаключений. Луллию приписывается несколько алхимических произведений, из которых «Завещание» («Testamentum»), «Сборник правил, или путеводитель по алхимии» («Codicillus, seu vademecum») и «Опыты» («Experimenta») приобрели громкую славу в последующие столетия. Однако авторство Луллия весьма сомнительно, так как в некоторых сочинениях высказывается осуждение алхимии как ложного и безнравственного искусства. (*) Вероятно, поводом считать Луллия алхимиком послужило то, что название его главного сочинения «Великое искусство» («Ars magna»), в котором описаны его логические системы и схемы, понималось малограмотными адептами как «великое искусство» приготовления философского камня и трансмутации металлов (41).

В названных сочинениях, приписываемых Луллию, изложены взгляды на алхимию и ее задачи, основанные на учениях арабских алхимиков. Автор наделяет философский камень особо чудодейственными свойствами. Он пишет, например: «Возьми кусочек этого драгоценного медикамента величиною с боб. Брось его на тысячу унций ртути — последняя превратится в красный порошок. Прибавь унцию этого порошка к тысяче унций ртути и она также превратится в красный порошок. Если из этого порошка взять одну унцию и бросить на тысячу унций ртути, все превратится в медикамент. Брось унцию этого медикамента на новую тысячу унций ртути — и она также превратится в медикамент. Брось унцию этого нового медикамента еще на тысячу унций ртути — и она вся превратится в золото, которое лучше рудничного» (42).

Такие фантастические преувеличения силы философского камня довольно обычны в алхимической литературе средневековья и даются со ссылками на мнение Луллия. Тем не менее считать Раймонда Луллия автором приведенных строк и перечисленных выше алхимических сочинений нет никаких оснований. Ранее уже приводились примеры приписывания авторства сочинений алхимического содержания («тайное искусство») знаменитым ученым Демокриту, Геберу и другим (Псевдодемокрит, Псевдогебер), и здесь то же явление.

Знаменитому философу-схоласту Луллию приписаны сочинения, которые он не мог написать. Таким образом, перечисленные выше алхимические сочинения принадлежат неизвестному автору — Псевдолуллию. Очевидно, алхимики позднего средневековья имели все основания опасаться выступать с алхимическими сочинениями от своего имени. Впрочем, приписывая свои труды авторитетным и прославленным личностям, они создавали своего рода рекламу своим собственным сочинениям, которые и сбывали легковерным лицам по весьма высоким ценам.

40. См.: F. S t г u n z. Raymundus Lullus.—Кн.: G. В u g g e. Указ, соч., т. I, стр. 52.

4.1 См.: F. Н о е f е r. Указ, соч., т. I, стр. 397.

42. Эрнст Мейер. История химии от древнейших времен до настоящих дней. СПб., 1899, стр. 37.

Galina

351 Раймонд Луллий пишет:
Ты должен знать, дорогой сын, что природа повторяется в развитии, так что ты можешь, без взывания к высшим силам [например, familiaris} и без духовной экзальтации, видеть неких мелькающих духов, возникающих в воздухе, с очертаниями различных чудовищ, зверей и людей, которые
движутся подобно облакам там и тут lpnc.1291.10

Рис. 129. Олицетворенный spiritus, покидающий нагретую prima materia - Фома Аквинский (псевдо). De alchimia (манускрипт, 16 век)

Источник: Карл Густав Юнг "Психология и алхимия"

Galina

Францисканская духовность и ислам: Раймунд Луллий
Такер Рут. "От Иерусалима до края земли". Спб. 1998

Самой значительной утратой в результате кровавых крестовых походов явилась невозможность потенциального диалога между сарацинами и христианами. Дикая жестокость, проявленная крестоносцами по отношению к мусульманам, сделала их враждебность к христианам настолько непреодолимой, что даже сегодня она не стерлась из памяти мусульманских верующих, и миссионерская деятельность среди них остается все еще очень трудным делом.

Читать дальше
http://www.monsalvat.globalfolio.net/frglorios/llull/llull_ruth.htm

Galina

Умберто Эко Искусство и красота в средневековой эстетике

Сходную с томистской точку зрения можно найти у Раймунда Луллия, который в своем трактате «Ars magna» («Великое искусство») говорит, в частности, о magnitudo (величии) как красоте, которая в своей основе имеет целостность (integritas). Подобный подход может оправдать существование смещенных пропорций, коль скоро они обусловлены внутренними требованиями данного конкретного организма, например, организма подростка. Однако в целом мысль Луллия движется в другой плоскости: в его видении Космоса как органического целого нет ни мифическо-метафизических черт, характерных для космологии Платонова «Тимея», ни более натуралистического и рационалистского представления об упорядоченном Космосе, характерного для св. Фомы. Его видение Космоса уже связано с магией и каббалой и предвосхищает платонизм Возрождения. Достаточно сопоставить его определение гармонической связи всего сущего как вселенской цепи с фрагментом из книги Джордано Бруно, которую мы цитируем в параграфе 12.6: 133 «Concordantiae vinculum a summo usque ad infima durat. Est enim quaedam universalis amicitia omnium rerum, in qua omnia participant, et illum nexum plerique, ut Homerus, auream mundi cathenam appelant, cingulum Veneris, seu vinculum naturae, sive symbolum quod res inter se habent». «Гармоническая связь простирается от вершины [иерархической лестницы видов бытия] до самого низа. Ведь существует некая всеобщая взаимоприязнь всех вещей, которой все они причастны, и эту связь многие вслед за Гомером называют золотой мировой цепью, поясом Венеры, природной связью или знаком, которым вещи владеют сообща». (Rhetorica, ed. 1958, р. 199).

Мховень

КРАТКОЕ ИСКУССТВО
http://antology.rchgi.spb.ru/Raimondus_Lullius/Ars_Brevis.rus.html#0[/img]

_________________
Миф убить нельзя

Galina

Из статьи А.Н. Веселовского ДЖОРДАНО БРУНО Биографический очерк.
(В книге: Джордано Бруно. Избранное)

Раймунд Луллий родился в 1235 году на острове Майорке. Его юность протекла шумно: он наслаждался жизнью и ничему не учился. На тридцать втором году с ним произошла внезапная перемена: он раздает свое имение нищим и, распрощавшись с женою, удаляется на пустынную высоту Ранды. Здесь он проводит девять лет в шалаше, построенном его же руками, одетый во власяницу и погруженный в молитву и созерцание. Он готовился к подвижничеству и вышел преображенный. Отсюда начинается его долгая скитальческая жизнь, в которой он поспорит с Бруно: он посещает не только европейские страны, но Африку и Азию, проповедуя одну и ту же идею, на служение которой он посвятил себя. Разумеется, это идея его века: как Бруно провозгласит пришествие новой философии, которая должна прийти на смену старому религиозному строю, так у Луллия одна неотвязная мысль: проповедь христианства язычникам и религиозное нашествие Запада на Восток в целях пропаганды. Для этого необходимо, чтобы соединить в одно все военные ордена христианской Европы, чтобы из школ была изгнана ересь аверроизма и для восточной миссии приготовлены деятели, закаленные в богословских боях, искусные в языках Востока. С этой целью сам он без всякой помощи научился латинскому и греческому языку. Он считал себя избранным божьим сосудом, пропаганду — своим призванием; он даже кончает мученическою смертью.

У него была другая любимая идея, которую он представлял себе в услужении христианской и потому проповедовал, хотя в сущности отношения между ними могут быть поняты обратно. Так по крайней мере поняла их церковь, и этого было достаточно, чтобы осудить временно самое учение. Я говорю о новой науке, о которой мечтал Луллий, о его диалектике, которую он эмфатически называл Великим Искусством — Ars Magna. Он говорил, что с ее помощью можно в самое короткое время овладеть всем знаемым и научиться говорить хорошо и без всякого приготовления о каком бы то ни было предмете, извлекая из одного положения бесчисленное множество других по тому принципу, что все заключается в одном и одно во всем. Это, как известно, один из любимых афоризмов Бруно. В сравнении с этой наукой все другие ничто, она назначена небом устранить все предшествовавшие, между тем как не предвиделось опасности, чтобы ее устранила какая-нибудь другая. Так думали поклонники Луллия, открыто утверждая, что богословы ничего не понимали в богословии, что доктрина Луллия возвышеннее и лучше учения блаженного Августина, что она — дар божества, и приобретается не наукой, а откровением; что она универсальна, и ей подчинены даже таинства христианской религии. Таким образом, христианство оказалось в служебном отношении к Великому Искусству, которое назначено содействовать его проповеди. На это непозволительное самозабвение философской мысли указали впоследствии противники Луллия. Они указали и на многие другие еретические положения, между прочим на то, что вера необходима для людей необразованных, не обладающих высоким умом и потому не могущих познать рассудком, тогда как на человека развитого более действуют доводы ума, чем уверения религии. У Бруно эта догадка развилась, мы видели, в противоположение всех исторических религий вообще — той философской религии, которую сулило ему будущее.

Таковы точки соприкосновения между Луллием и Бруно, более сходство нравственных образов и фантастических стремлений, чем сходство учений, между которыми, чувствуется, прошли целые века. Бруно оставил нам отличную характеристику Луллия: он называл его «грубым анахоретом, полным божественного духа». Мы понимаем, что в этом определении притягивало его к себе, и где он начинал чувствовать себя далеко ушедшим вперед от средневекового строя мысли, так типично выразившегося в «грубом анахорете».