Гораций

[Феано]

Квинт Гораций Флакк (лат. Quintus Horatius Flaccus; 8 декабря 65 до н. э., Венузия — 27 ноября 8 до н. э., Рим) — древнеримский поэт «золотого века» римской литературы. Его творчество приходится на эпоху гражданских войн конца республики и первые десятилетия нового режима Октавиана Августа.

Родился в 65 до н.э. в Венузии (совр. Веноза) в области Апулия на юге Италии. Отец Горация, о котором сам поэт отзывается с восторгом и преклонением (о матери он не упоминает), был вольноотпущенником. Ремеслом помощника распорядителя аукционов он заработал на небольшое поместье. Желая, чтобы способный юноша получил превосходное образование, отец привез Горация в Рим и вверил его попечению известного грамматика и наставника Орбилия Пупилла. Сам отец взял на себя роль «педагога», т.е. человека, сопровождающего ребенка в школу (обычно эта обязанность возлагалась на раба). В 20 лет Гораций отправился в Афины, чтобы завершить свое образование. В 44 Марк Юний Брут, один из заговорщиков, убивших Цезаря, также прибыл в Афины якобы для занятий философией, на самом же деле – чтобы завербовать среди молодых римлян, учившихся в Греции, офицеров своей будущей армии. Когда Марк Антоний и Октавиан (будущий Август) открыли против «освободителей» военные действия, Гораций встал на сторону Брута. В 22 года он получил чин военного трибуна и сопровождал Брута в Малую Азию. Но несгибаемым республиканцем Гораций не был: уцелев в роковом для Брута сражении при Филиппах (42 до н.э.), он с «подрезанными крыльями» возвратился в Рим, тем более что за это время успел лишиться и отца и ожидаемого поместья (оно было конфисковано в пользу демобилизованных ветеранов). Последовала всеобщая амнистия, и Горацию удалось получить должность писца в казначействе.

Стихи, написанные Горацием в это время, привлекли внимание Вергилия и Вария Руфа. Они представили молодого человека ближайшему сподвижнику Августа Меценату, и в 38 до н.э. последний принял Горация в круг своих друзей. Меценат являлся не только другом, но и покровителем поэтов. Он удостоился вечной признательности Горация, введя его в литературные и политические круги Рима, а в 33 до н.э. Гораций получил от Мецената небольшую усадьбу в Сабинских горах, благодаря которой ему больше не надо было печься о хлебе насущном.

В этот период политика все еще заботила поэта. Естественно, он присоединился к партии своего покровителя, хотя никогда не открещивался и от старинных друзей-республиканцев. Гораций стал деятельным приверженцем Августа лишь в результате разразившегося между ним и его прежним союзником Марком Антонием военного конфликта, который завершился победой при Акции (31 до н.э.) и взятием Александрии (30 до н.э.). После этих событий Гораций внес немалый вклад в проводившуюся Августом кампанию по политическому и нравственному возрождению Рима.

Обратившись к поэзии в пору разочарования после поражения при Филиппах, Гораций избрал в качестве образца двух остроумных и язвительных авторов: у грека Архилоха (ок. 675 – ок. 635 до н.э.) он позаимствовал ямб, у италийца Луцилия (ок. 180–102 до н.э.) – сатиру. Первая книга Сатир Горация (сам он называл их Sermones, т.е. Беседы), состоявшая из десяти стихотворений, написанных гекзаметром, вышла ок. 35 до н.э. После победы Августа, ок. 30 до н.э., Гораций собрал еще 8 сатир во второй книге, присоединив к ней 17 коротких ямбических произведений, названных Эподы. После этого в творчестве Горация произошел решительный поворот. Он отыскал размеры, соответствующие своему ныне позитивному умонастроению, в эолийской лирической (т.е. предназначавшейся для исполнения под аккомпанемент) поэзии начала 6 в. до н.э., у Алкея и Сафо, у них же он черпал и вдохновение. Обращался он и к более легковесной лирике Анакреонта, и к более рассудочной и ученой эллинистической поэзии. Гораций искусно приспособил эти размеры к латинскому языку, с легкостью настоящего мастера использовал он и благородный алкеев стих, и изящную сапфическую строфу, и текучие асклепиады. В 23 до н.э. он выпустил в свет Оды, 88 разнообразных по метрике, величине (от 8 до 80 строк) и интонации стихотворений, тщательно распределенных по трем книгам (лат. Carmina, т.е. Песни, Одами их назвали уже после античности).

В следующие шесть лет Гораций перестал сочинять лирические (в античном смысле слова) стихотворения. В 20 до н.э. вышла первая книга написанных гекзаметром Посланий, куда вошли 20 писем преимущественно философского содержания, более строгих по форме, чем Сатиры, но вполне индивидуальных и искренних. В эти годы Гораций в силу ряда причин в значительной степени утрачивает былое легкомыслие. Он остро ощущает, что молодость со всеми ее отрадами его покидает. В 23 до н.э. Меценат не угодил Августу и был оттеснен с позиции наиболее приближенного к нему лица. В 19 до н.э. умерли любимый Горацием Вергилий, а также Тибулл. Однако в 17 до н.э. Август поручает Горацию сочинение гимна в честь великих Столетних игр. Это наконец-то доставило Горацию широкую известность, и он вернулся к лирике. При создании написанных в несколько последующих лет 15 од, собранных в IV книге, Горацием двигало ощущение того, что поэзия способна даровать человеку бессмертие. Здесь мы находим восхищение императором, а порой и лесть. Таково же и вдохновенное, блестящее 1-е стихотворение из II книги Посланий, обращенное к Августу по прямой его просьбе. В нем обсуждается состояние римской поэзии, причем Гораций защищает современных ему авторов от нападок со стороны приверженцев старины. Время написания знаменитого Послания Пизонам (озаглавленного в поздней традиции Ars Poetica, т.е. Искусство поэзии) не установлено, как неизвестно и то, когда именно Гораций ответил отказом на предложение Августа занять место его личного секретаря. В 8 до н.э. Меценат умер, и Гораций пережил его лишь на два месяца. Его похоронили на Эсквилине рядом с Меценатом.
_________________
Желаю сказочного мировосприятия

[Феано]

Тебе, друг дорогой, на бреге моря славном
Тихонько подпою, напомнив песнь души,
Так эха дивный зов на ярмарке тщеславья
Прольёт узор времён в оазисы тиши,
И в сердце, где поэт хранит алмазы духа,
Зажгутся сотни звёзд имён предорогих,
И песнь Земли взлетит восторженно для слуха,
Собой украсив мир оглохших и слепых.




ГОРАЦИЮ



Гораций, свет веков!
Мы будто, не знакомы,
Но в пушкинской строке узнаю я тебя,
Для гениев времён - единые законы,
Да будет славен дух, творящий сам себя.

Его боготворим, ему - звучанье Слова,
А в имени певцов - лишь странная судьба,
Узор неповторим, но воскресает снова
Твоя, о дух времён, великая звезда.



ПАМЯТНИК

Эхо с прозаичного перевода


"Создал памятник я, бронзы литой прочней, царственных пирамид выше поднявшийся.
Ни снедающий дождь, ни Аквилон лихой не разрушит его, не сокрушит и ряд нескончаемых лет, время бегущее".


Я создал памятник, литой прочнее бронзы,
Что выше царственных вознёсся пирамид,
Ни дождь снедающий, ни Аквилона грозы
Не сокрушат его, ни бег времён, ни миг!


"Нет, не весь я умру, лучшая часть меня избежит похорон. Буду я вновь и вновь восхваляем, доколь по Капитолию жрец верховный ведет деву безмолвную".

Нет, весь я не умру, но лучшее, что вечно,
Избегнет похорон. Я буду вновь и вновь
Хвалим, доколе жрец верховный безупречно
Ведёт на холм Богов безмолвную любовь.


"Назван буду везде - там, где неистовый Авфид ропщет, где Давн, скудный водой, царем
был у грубых селян. Встав из ничтожества, первым я приобщил песню Эолии к италийским стихам. Славой заслуженной, Мельпомена, гордись и, благосклонная, ныне лаврами Дельф мне увенчай главу".

Я всюду буду зван, где Авфид ропщет буйный,
Где Давн, водою скудн, был у селян царём,
Везде почтут меня, кто Эолии стуи
Привнёс в родную речь итАлийских племён.
Заслуженной хвалой гордись, о, Мельпомена,
И лаврами из Дельф мне увенчай главу.


В веках веков живут звучащие поэмы.
Тебя, о, Песнь души, бессмертной я зову.







ТЫ ОТЗОВИСЬ


Пусть память о тебе, сердечный друг, поэт,
Хранится в письменах истории Земли,
Пусть оды расцветут в сокровищнице лет!
Воспевший красоту, Мгновению внемли!

Ты отзовись на зов пылающих сердец,
Хоть плеском тёплых волн, хоть пеньем малых птах,
Станцуем и споём, наставник, друг, отец,
Продолжим песнь твою в искрящихся стихах.




НА ИТАЛИЙСКИЙ БРЕГ


На италийский брег
прибудем с ветром мы,
И зашумим листвой оливковых садов,
Мелодия звучит натянутой струны,
И вторит нам Земля на тысячи ладов.

Ты памятник воздвиг - прекрасней в мире нет,
На сотни лет земных простёр свои крыла,
Капиталийский Холм хранит времён секрет,
А я тебе - иной сейчас преподнесла…

Горю твоим огнём!
Сгораю, но жива,
Сияю всей душой, плывя на волнах счастья,
Гораций – царь поэт, какие кружева
Из звёзд на небесах – сплетаются в объятья…




ТЫ, КТО СЛОВАМИ

Ты, кто словами играл, как на лире,
Целясь в небесные сердца анклавы,
Души смущая в безмерном эфире,
Пел о явленьях земных не для славы…
Слух изощрённый направив прилежно
К Фебу и нимфам в росистых лугах,
Ты восхищаешь народы, как прежде,
Щедрый даритель огня в очагах.
Ты, о строитель гармонии в мире,
Ты, о создатель великих творений,
Ты мне играешь на маленькой лире
В доме души ради наших мгновений.
_________________
Желаю сказочного мировосприятия