Место
магистра Арнольда де Торрожа, умершего во время путешествия в Англию,
как было сказано выше, занял брат Жерар де Ридфор ....
Орден
тамплиеров в этот период был самой могущественной силой в Палестине, и
великий магистр Жерар де Ридфор железной рукой держал знать королевства
и даже самого короля. Вскоре после возвращения Ираклия в Палестину король
Балдуин IV умер, и на престол воссел его малолетний племянник Балдуин
V, который был коронован в церкви Воскресения, а затем по-королевски принят
тамплиерами в храме Соломона, по старому обычаю7. Молодой король умер
в Акре после короткого, семимесячного царствования, и тамплиеры привезли
его тело в Иерусалим и похоронили его рядом с гробницами других христианских
королей. Потом великий магистр возвел на трон Сибиллу, мать усопшего монарха,
и Ги де Лузиньяна, ее второго мужа. Жерар де Ридфор выставил стражу вокруг
дворца; он закрыл ворота Иерусалима и доставил регалии патриарху. Потом
он препроводил Сибиллу и ее мужа в церковь Воскресения, где они были коронованы
Ираклием, после чего отправились на пир в Храм....
10 мая 1187 г. Малик-эль-Афдаль, «сиятельнейший принц», один из сыновей
Саладдина, пересек Иордан во главе семисот мусульман. Великий магистр
тамплиеров немедленно отправил вестников в ближайшие обители и замки ордена
с приказом всем рыцарям, способным держать оружие, немедленно явиться
к нему. В полночь девяносто рыцарей из гарнизона Фабы, сорок рыцарей из
гарнизона в Назарете со многими другими из монастыря Какун, собрались
к своему предводителю и выступили в поход в сопровождении братьев-служителей
и легкой кавалерии ордена. Соединившись с госпитальерами, они обрушились
на семитысячное войско мусульман и были наголову разбиты в кровавой битве
возле ручья Кишон. Великий магистр тамплиеров и двое рыцарей пробились
сквозь плотные ряды мусульман и бежали. Роже де Молин, великий магистр
ордена госпитальеров, остался мертвым на поле боя вместе со всеми остальными
госпитальерами и тамплиерами.
Сохранилось интересное свидетельство о походе другого отряда праведных
воинов, которые, повинуясь приказу великого магистра тамплиеров, поспешили
объединиться вокруг священных символов их веры.
Проехав две мили, явились они в город Сафет. Было прекрасное утро, и они
решили не идти дальше, пока не послушают мессу. И тогда они направились
к дому епископа и разбудили его, и сказали, что уже настал день. Тогда
епископ повелел старому капеллану облачиться и отслужить мессу, после
чего воины поспешили дальше. И они пришли в замок Фабу
(крепость тамплиеров), и там обнаружили, снаружи от стен, палатки обители
Какун, и никто не мог объяснить, что значит это. Слуга был послан в замок,
чтобы спросить, но он никого не нашел внутри, кроме двух больных, которые
не могли говорить. Тогда воины двинулись к Назарету и, отойдя немного
от замка Фабы, они повстречали брата-тамплиера верхом, который мчался
к ним стремительно, крича: дурные вести, дурные вести; и он сообщил им,
что обезглавлен магистр госпитальеров и что из всех братьев-тамплиеров
спаслось только трое, магистр и двое других, и что все рыцари, которых
король оставил в Назарете, побеждены и убиты .
...(о битве при Хаттине) Трусливый
патриарх Ираклий, чьим долгом было нести Святой крест перед христианским
войском, доверил эту священную обязанность епископам Птолемеи и Лидды13
— обстоятельство, породившее множество мрачных предчувствий среди суеверных
воинов Христовых. Из-за предательства, как утверждалось, князя Триполитанского,
который бежал с поля битвы вместе со своими сторонниками, тамплиеры и
госпитальеры были окружены и все до единого погибли или попали в плен.
Епископ Птолемеи был убит, епископ Лидды взят в плен, а Святой крест,
король Иерусалимский и великий магистр тамплиеров, оказались в руках сарацинов.
Чего больше? — пишет Радульф, аббат монастыря Когглсхейл в Эссексе, который
совершал тогда паломничество в Святую землю и был ранен в нос стрелой.
— Захвачены Крест, и король, и магистр ордена Храма, и епископ Лидды,
и брат короля, и тамплиеры, и госпитальеры, и маркиз Монферратский, и
все либо убиты, либо взяты в плен. Скорбите над этим все молящиеся Кресту,
и плачьте; унижено древо спасения нашего, достойное от недостойных позорным
образом, увы, увы, похищено. Горе мне несчастному, что в дни злосчастные
жизни моей принужден такое видеть... О прекрасное древо, сладостное, кровью
Сына Божьего увлажненное и омытое! О Крест Животворящий, в коем заключено
наше спасение!
....Руководство орденом тамплиеров вследствие пленения великого магистра
перешло к главному прецептору Иерусалимского королевства, который отправил
послания всем братьям на Западе, взывая о помощи.
...Тир доблестно сопротивлялся войскам Саладдина, пока не наступила зима,
и тогда разочарованный султан, отчаявшись взять город, сжег свои военные
машины и вернулся в Дамаск. В то же время начались переговоры по поводу
возвращения из плена Ги, короля Иерусалимского, и Жерара де Ридфора, великого
магистра тамплиеров. Одиннадцать (а, возможно, и больше) крупнейших городов
и замков, еще остававшихся у христиан в Палестине, включая Аскалон, Газу,
Яффу и Наплу, были отданы Саладдину в качестве выкупа за этих важных людей;
и в начале 1188 г. великий магистр тамплиеров вновь встал во главе оставшихся
военных сил ордена .
Весной 1189 г. великий магистр тамплиеров выступил из Тира во главе войска
вновь прибывших братьев и вмеете с большой армией крестоносцев осадил
Акру. 4 октября воины из Европы, горящие желанием показать свою мощь в
битве против неверных, пошли в атаку на лагерь Саладдина. Великий магистр
тамплиеров, во главе своих рыцарей и сил ордена, а также большого отряда
европейских рыцарей, вставших под знамена тамплиеров, остался в резерве.
Строй мусульман был смят мощным ударом крестоносцев, которые прорвались
к шатру султана, а затем предались грабежу. Неверные перешли в наступление
под предводительством самого Саладдина; и христианское войско было бы
уничтожено, если бы не тамплиеры. В течение часа они стойко сдерживали
натиск мусульман, дав время охваченным паникой крестоносцам оправиться
от ужаса и смятения; но прежде чем те перестроились и начали ответную
атаку, великий магистр тамплиеров погиб; он стоял во главе своих рыцарей
и был пронзен стрелами; сенешаля ордена постигла та же участь, и больше
половины тамплиеров числились среди павших .
1 Bernard Thesaur., cap. 157, apud Muratori script, rer. Ital., p.
792. Cotton MS., Nero E. VI, p. 60, fol. 466.
2 Contin. Hist. Bell. Sacr., col. 599.
История рыцарей - тамплиеров, церкви Темпла
и Темпла, написанная Ч. Дж. Аддисоном, эксквайром из Внутреннего Темпла
Алетейа; 2004, - 384 с.
***
Саладин переправился через Иордан и двинулся к Фавору и Назарету. Отряд
из ста пятидесяти тамплиеров, встревоженный приближением мусульман и не
знающий об условии, поставленном графом Триполи, совершил героическое
безумие, атаковав семь тысяч неверных. Под предводительством великого
магистра Жерара де Ридфора они ринулись навстречу смерти с таким пылом,
что внушили своим врагам невольное уважение.....
....Христиане собрали у источников Сефории приблизительно двадцать тысяч
воинов. Узнав о том, что случилось в Тивериаде, король созвал совет. Заседание
было очень бурным. Рено де Шатильон хотел немедленно отправиться освобождать
Тивериаду. Раймонд Триполийский, более осторожный в своих высказываниях,
поскольку Тивериада являлась его фьефом, призвал собравшихся быть благоразумными
и не пытаться в период жаркого лета пересечь пустыню без воды с армией,
которая будет погибать от жажды. «Я вас прошу, — советовал он, — остерегайтесь
в это время года покидать источники Сефории. Положитесь на безрассудство
ослепленных легкими победами мусульман, они сами придут к вам. А это все,
что нам нужно, потому что пока мы будем оставаться бодрыми и отдохнувшими,
они будут пересекать отделяющую нас друг от друга пустыню и подойдут,
ослабленные от жажды и изнуренные переходом. Мы атакуем их, не дав им
даже времени напиться воды, и без труда уничтожим этих проклятых, которые
грабят наши земли и сжигают города». Рено де Шатильон, своими вероломством
и разбоями неоднократно подвергавший опасности Иерусалимское королевство,
не разделял эту точку зрения. Он посмел обвинить Раймонда Триполийского
в трусости: «Ты долго говорил, чтобы напугать нас, — сказал он ему. Конечно,
в глубине души ты должен испытывать к ним некоторые дружеские чувства,
и потому ты хочешь помешать нам пойти и разбить их». Страсти накалились.
Бароны начали поносить друг друга, не обращая внимания на короля, по-прежнему
не знавшего, что предпринять. Один тамплиер упрекнул Раймонда Триполийского
в отсутствии энтузиазма, он обвинил его в сговоре с врагом. Но граф Триполи,
предчувствуя ужасные несчастья, упорствовал и умолял короля непокидать
источники Сефории и не толкать христианскую армию к катастрофе. «Тивериада
принадлежит мне, — восклицал он. Моя жена все еще заперта в цитадели.
Мне все равно, что Саладин захватит этот город, только бы он убрался со
Святой Земли. Поистине я видел много мусульманских армий, но я еще никогда
не видел подобной той, которая пришла с султаном сегодня. Если вы отправитесь
в Тивериаду, Иерусалимское королевство падет». И он покинул военный совет
и удалился в свою палатку. Искренность его речей потрясла большую часть
присутствовавших на заседании баронов. Нерешительный король доверил провидению
улаживать свои дела и захотел подождать несколько дней, прежде чем принять
чью-либо сторону. Была полночь. Каждый вернулся в свою палатку. Но великий
магистр ордена тамплиеров Жерар де Ридфор, тот самый, который несколько
дней назад так доблестно сражался вместе с Жаклином де Майе, видя личное
оскорбление в том, что король склоняется к мнению его врага Раймонда III,
неожиданно пришел к Ги де Лузиньяну и попытался заставить его изменить
решение. «Не держите на меня зла, — попросил он короля, — за то, что я
так смело говорю с вами. Граф Триполи предатель. Вы недавно царствуете
и у вас прекрасная армия. Какой позор для вас, если вы не попытаетесь
спасти христианский город! Чем вы сможете оправдать подобный поступок?
Мы, тамплиеры, свой выбор сделали. Мы скорее снимем наши белые плащи и
распродадим свое имущество, чем смиримся с бесчестьем, которому будет
подвергнут народ Иисуса Христа. Сир, прикажите войску быть готовым выступить
на рассвете и следовать за знаменем святого креста!» Король уступил. Несколько
часов спустя, с первыми проблесками зари христианская армия покинула источники
Сефории. Поход за смертью начался...
....Жерар де Ридфор был единственным тамплиером, кого пощадили. Почему?
Неизвестно, по этому поводу можно строить любые предположения. В общей
неразберихе, царившей на Востоке, вызванной сложностью и антагонизмом
материальных и духовных интересов как мусульман, так и христиан, политическая
роль крупных духовно-рыцарских орденов представлялась порой неясной, и
историк не должен позволять себе заблуждаться относительно их материального
влияния: ему следует искать, каковы были скрытые составляющие их могущества,
тайные причины их триумфа. Вероятно, главы орденов, таких как братства
тамплиеров и госпитальеров, находясь в постоянном контакте с мусульманами,
были более чувствительны к влиянию цивилизации, достоинства которой не
ускользали от их внимания, в отличие от баронов или сеньоров, которые
прибывали с Запада, чтобы сражаться с сарацинами. Великие магистры тамплиеров
и госпитальеров обсуждали проблемы политической стратегии на тайных советах,
под защитой крепостных стен, только в кругу посвященных. Ни один писец
никогда не записывал результаты их совещаний для Истории; возможно, на
этом основывается одно из самых серьезных обвинений, выдвигаемое против
орденов, в частности
против ордена тамплиеров. Их упрекнули в сговоре с неверными, и скандал
вызвал сенсацию. Сотрудничество с мусульманами невозможно - так гласили
строгие правила ордена. Но пока армии сражались, религиозные вожди обоих
лагерей продолжали искать возможность реализовать политику сосуществования
ислама и христианства и установить между ними длительный мир. Это скрытое
могущество тамплиеров и госпитальеров проявляло себя не раз, и порой они
открыто противились инструкциям и желаниям светской власти. На этих землях
Востока, где государи привыкли вести тонкие политические игры, высшие
сановники духовно-рыцарских орденов уважали своих противников, в отличие
от фанатиков или низших чинов. Они знали их образ мыслей не хуже, чем
их манеру сражаться. Очень часто они умели быть искусными арбитрами между
фатимидским халифом Каира и сельджукскими королевствами Северной Сирии.
Именно великий магистр тамплиеров в 1118 году уговорил Бодуэна II, иерусалимского
короля, договориться с Абу-л-Февой. Почти целый век они поддерживали тесные
отношения с вождями секты исмаилитов. Впрочем, эта взаимная терпимость,
взаимное уважение распространились и на обе армии. Не один раз после битвы
христиане и мусульмане братались под хоругвями и мусульманскими знаменами!
Войска обменивались любезностями, вместе пели и разговаривали. Галантная
поэзия облаченных в латы трубадуров следовала за газелями поэтов школ
Каира, и они хвалили друг друга за удачную рифму так же, как за хорошо
отрубленную голову....
В среду двадцать первого дня ша'бана 585 года от хиджры, 4 октября 1189
года состоялась одна из самых великих битв, которая когда-либо происходила
на Востоке.
Франки покинули свои укрепления. Они расположились на равнине, расстилавшейся
от реки Белус до моря. На позициях франкских армий произошли многочисленные
изменения. «По словам Дикето (II, 70), франкская армия была разделена
на четыре отряда, первым управляли король Ги с госпитальерами, вторым
— Конрад Монферратский, третьим — ландграф Тюрингии с немцами, пизанцами
и скандинавами, четвертым — тамплиеры, каталонцы и оставшиеся немцы».
Согласно продолжателю Гильома Тирского, Ги де Лузиньян вместе со своим
братом остался охранять лагерь, в то время как авангард возглавлял великий
магистр ордена тамплиеров Жерар де Ридфор, а арьергард — Андре де Бриенн.
Так как не принято особенно доверять продолжателю ГильомаТирского, мы
обратимся к свидетельству автора, имя которого осталось неизвестным, составившего
«Иерусалимскую историю», фрагмент истории Иерусалима с 1177 по 1190 год,
свидетельству, которое почти совпадает со свидетельством Дикето: «Король,
перед которым четыре военачальника несли Евангелие, покрытое шелковой
материей, вместе с французами и госпитальерами занял правый берег реки.
Маркграф Монферратский возглавил прилегавший к морю левый фланг, получив
в свое распоряжение венецианцев и ломбардцев. Ландграф Тюрингии, англичане
и пизанцы находились в центре. Жерар де Ридфор, великий магистр ордена
тамплиеров, герцог Гелдернский и каталонцы образовывали резерв, а для
охраны лагеря назначили Жоффруа де Лузиньяна, брата короля и Жака д'Авена.
3 Chron. Terr. Sanct. apud Martene, col. 545, 558. Самый ценный источник.
4 Jac. de Vitr., torn I, cap. 95; Vinisauf apud XV script, p. 257. Trivet
ad aim. 1183, apud Hall, p. 93.
5 Chron. Terr. Sanct., p. 574; Jac. de Vitr. apud Gesta Dei, tom. I, pars
2, p. 1165; Radulph de Diceto, col. 649. Vinisauf, cap. XXIV, p. 270.
Шамдор Альбер. Саладин: благородный герой
ислама.
Пер. с французского Кулешова Е. В. — СПб: Евразия. — 352 с.
***
К тому времени из Палестины прибыл за удачей странствующий рыцарь из фламандской
семьи, по имени Жерар де Ридфор. Он привлек внимание графа Раймунда, который,
сблизившись с ним, назначил его маршалом Иерусалима. Граф даже пообещал
при первой же возможности подыскать ему богатую наследницу, по достижении
ею брачного возраста. Но когда некоторое время спустя скончался сеньор
де Ботрон, оставив единственную дочь Люси, наследующую фьеф, Раймунда
соблазнили выгодные предложения некоего Пливена из Пизы. За руку Люси
пизанец предложил графу золото в объеме, равном весу девушки. "Мадмуазель
поместили на одну чашу весов, а золотые монеты — на другую", — пишет
хронист "Истории Ираклия" и высокомерно добавляет: "Французы
никогда не считали итальянцев дворянами, какими бы богатыми и доблестными
они ни были".
Что думала обо всем этом Люси в своем замке Ботрон на Ливанском побережье?
Любила ли она уже своего фламандского суженого? А он, Жерар, был ли отчаявшимся
влюбленным или просто разочаровавшимся честолюбцем? Он заболел горячкой,
лег в лазарет ордена Храма в Иерусалиме, где по выздоровлении, возможно,
с досады, принес обет брата ордена — "но к тем обетам он присоединил
четвертый, обет мести графу Раймунду".
Магистр Арно де Ла Тур Руж умер по дороге, в Вероне, 30 сентября 1184
г. [242] Оба других эмиссара нашли английского и французского королей
совершенно безразличными ко всякому крестовому походу; единственным результатом
их путешествия было обложение податного населения Саладиновой десятиной,
необходимость введения которой утверждали тамплиеры и госпитальеры, и
освящение патриархом круглой церкви ордена Храма в Лондоне.
Выборы, состоявшиеся по смерти Арно де Ла Тур Ружа, знаменуют один из
поворотов в истории ордена Храма. Выбор магистра был решен тринадцатью
голосами знатных выборщиков; их споры, как и все капитулы ордена, протекали
в самом глубоком секрете — не столько для того, чтобы скрыть их от глаз
общества, сколько чтобы избежать сеющей смерть вендетты в ограде Дома.
Не располагая конкретными материалами, можно лишь предполагать, что в
1184 г. выборщики колебались между сенешалем Жераром де Ридфором и Жильбером
Эралем, великим командором Иерусалима и казначеем ордена Храма. Если бы
большинство отдало свои голоса за Эраля, перипетии последующих лет выглядели
бы совершенно иначе, ибо великий командор обладал такими качествами, как
умеренность, ловкость и дар предвидения. Но когда выборщики предстали
перед собравшейся братией в большом зале Храма Соломона в Иерусалиме,
чтобы возвестить — "Прекрасные сеньоры, вознесите молитвы и благодарение
Иисусу Христу <...> ибо милостью Божией и по вашим наказам избрали
мы магистра ордена Храма", — имя, которое было встречено приветственными
возгласами или демонстративным молчанием рыцарей, было именем Жерара де
Ридфора. Он стал последним магистром, провозглашенным в цитадели.
Партия фламандцев торжествовала, а Жильбер Эраль был удален из Святой
Земли, чтобы до 1189 г. исполнять функции магистра в Провансе и в Испании
и магистра Запада — с 1190 по 1193 гг. Впоследствии монастырь, набравшись
благоразумия после разгромов, призовет его в Святую Землю стать главою
ордена. Трудно говорить сдержанно о Жераре де Ридфоре. Он был и остался
авантюристом. В избытке наделенный недостатками Сент-Амана, он не имел
ни военного опыта, ни верности долгу. Мало того, Жерар не выказывал ни
малейших военных способностей; он, напротив, проявлял твердое намерение
выжить во всех катастрофах, которые сам вызывал. Казалось бы, магистр
ордена Храма мог бы и забыть обиды, некогда причиненные молодому странствующему
рыцарю; но Жерар все подчинил интересам личной мести. Власть генерального
капитула и магистра достаточно искусно уравновешивались, но ничего не
было предусмотрено для случая, когда главе ордена совершенно недоставало
бы чувства ответственности. Невозможно теперь судить об отношении монастыря
к происходившему. В критические годы орден Храма покорно соглашался с
указаниями какого-то одержимого. Позволяли ли рыцари безропотно распоряжаться
собой? Или положение Святой Земли было настолько запутанным, что политика
сорвиголовы Жерара показалась им наилучшей? Любопытно было бы узнать мнение
старого магистра в Англии, Ричарда
Гастингса, когда он высадился в Палестине несколько месяцев спустя после
избрания Жерара де Ридфора <...>
Балдуин IV умер в 1185 г. Его наследник, маленький "Бодуэнчик",
пережил его едва на год, и проблема наследования возникла вновь. Строго
говоря, следовало выбирать между двумя сестрами прокаженного короля, ибо
Сибилла, хотя и старшая, была дочерью разведенной матери, в то время как
законнорожденность ее сводной сестры Изабеллы, дочери королевы Марии,
не вызывала сомнений. Но выбор касался не столько обеих принцесс, сколько
Гвидона де Лузиньяна и Раймунда Триполитанского.
Тело малолетнего короля перевезли в Иерусалим, чтобы похоронить рядом
с его предками в церкви Гроба Господня. Сибилла и Гвидон были на похоронах,
Раймунд же допустил оплошность — он отсутствовал. Его личные враги — Жерар,
патриарх Ираклий, сеньор Заиорданский Рено де Шатийон, — воспользовались
неожиданно представившимся удобным случаем, чтобы короновать Сибиллу согласно
установленным правилам. Для совершения церемонии нужно было получить доступ
к казне, где за тремя замками хранилась королевская корона; один из ключей
был у патриарха, второй — у магистра ордена Храма. Оставалось только заручиться
третьим, — доверенньм магистру ордена св. Иоанна, и Жерар с Ираклием отправились
в резиденцию ордена госпитальеров. Магистр Роже де Мулен долго и упорно
отказывал, но наконец, под угрозой применения силы "бросил ключ посреди
комнаты и ушел".
Со
всей поспешностью отправились к базилике Гроба Господня, где Ираклий возложил
диадему на голову молодой женщины, которая затем короновала своего мужа.
И Жерар де Ридфор, под видом благословения, громко воскликнул: "Эта
корона вполне стоит ботронского брака!"
Саладин предпринял наступление на Палестину, чтобы отомстить за египетские
караваны, разграбленные франками в разгар перемирия. Раймунд, попавшийся
на своей же игре, тянул время как мог, но ему пришлось позволить турецким
авангардам проводить поиски на своих землях, при условии возвращения вечером
за Иордан. Он велел оповестить об этом по всему своему фьефу, советуя
жителям оставаться на месте, ибо им нечего бояться сарацин.
Снова случаю было угодно, чтобы эта вылазка имела место 1 мая и чтобы
оба магистра узнали о ней в замке Фев. Маршал ордена Храма находился в
укреплении Какун, что в семи-восьми километрах, с ним были девяносто рыцарей
монастыря, и Жерар ему отослал немедленно свои приказы, "чтобы он,
как только увидит его распоряжение, снялся и приехал к нему". Братия
прибыла в полночь и расположилась у замка. На рассвете следующего дня
оба магистра с сотней рыцарей ордена Храма и госпитальеров прошли через
Назарет, где собрали еще сорок рыцарей-мирян, и продвинулись до Крессонского
источника <...> Семь тысяч мамлюков поили своих коней на овечьем
дворе.
Рыцари, расчищавшие проход на вершинах гор, имели преимущество на местности
и время, чтобы оценить обстановку. Жерар де Ридфор атаковал бы язычников
стремительно, безрассудно и без колебаний, но численная разница была такова,
что магистр госпитальеров и магистр ордена Храма посоветовали ему повернуть
назад. Опасаясь оскорбить Роже де Мулена, Жерар набросился на Жака де
Майи: "Вы говорите как человек, который хотел бы удрать; вы слишком
любите эту белокурую голову, кою вы так хотели бы сохранить". — "Я
умру перед лицом врага как честный человек, — ответил ему брат Жак. —
Это вы повернете поводья как предатель". Он говорил правду. К концу
битвы спаслись только трое тамплиеров, в числе которых был Жерар де Ридфор.
— "Он, составивший тогда треть рыцарей".
На военном совете, созванном в королевском шатре, Гуго Тивериадский, старший
из пасынков графа, взял слово и стал слезно умолять прийти на помощь его
матери. Сам Раймунд воспротивился этому. "Табари [Тивериада] принадлежит
мне, — сказал он, — так же, как и моя жена и мое состояние, и никто не
потеряет столько, сколько я, если замок будет утрачен. А если они захватят
мою жену, моих людей и мое добро и если они разрушат мой город, я возвращу
это себе обратно, когда смогу, и отстрою свой город, когда смогу, ибо
предпочитаю скорее видеть разрушенным Табари, чем погибшей — всю Землю".
Он напомнил всем об опасности, которую таило бы продвижение по бесплодным
холмам, без воды и тени, отделявшим франкское войско от Генисаретского
озера. Был канун св. Мартина Кипящего — 4 июля, и край изнывал под знойным
небом.
Бароны и король позволили себя растрогать такой самоотверженностью. Один
магистр ордена Храма оставался неумолим. "Я вижу волчью шкуру",
— насмехался он. Однако совет согласился с мнением графа и решил дожидаться
наступления Саладина у Сефорийского источника.
Но в полночь, когда Лузиньян остался один в своем шатре, магистр ордена
Храма проник к нему и воскликнул:
Сир, верите ли вы этому предателю, который дал вам подобный совет? Он
вам его дал, чтобы вас опозорить. Ибо великий стыд и великие упреки падут
на вас <...>, если вы позволите в шести лье от себя захватить город
<...> И знайте же, чтобы хорошенько уразуметь, что тамплиеры сбросят
свои белые плащи и продадут, и заложат все, что у них есть, чтобы позор,
которому нас подвергли сарацины, был отмщен. Подите же, — сказал он, —
и велите крикнуть войску, чтобы все вооружались и становились каждый по
своим отрядам и следовали за знаменем Святого Креста.
Сафет
скоро после этого будет взят приступом; Тортоза будет победоносно сопротивляться;
а в Газе, после многомесячной осады именно Жерар де Ридфор прикажет сложить
оружие при условии своего собственного освобождения. В оправдание ему
можно сказать, что изолированный посреди завоеванной страны замок должен
был рано или поздно пасть, но его сдача еще больше повредила репутации
тамплиеров.
Орден мог восстановить силы, но своей гордыней и безрассудством Жерар
де Ридфор нанес его чести почти смертельный удар. Отныне белые плащи не
будут олицетворять чистоту и незапятнанность, и на братьев-рыцарей обрушатся
неиссякаемые упреки и подозрения хронистов.
После разгрома от Иерусалимского королевства почти ничего не осталось.
Была потеряна вся Палестина. Однако в Сирии, Триполи и Антиохии, Тортозе
— городе тамплиеров и Маргате — замке госпитальеров еще сопротивлялись.
В Тире франков возглавил новоприбывший Конрад Монферратский, захлопнувший
врата перед Гвидоном де Лузиньяном, когда тот появился, отпущенный из
плена. Гвидон был выпущен под клятву не выступать против Саладина. В знак
того, что он отказывается сражаться, король пристегнул свой меч к луке
седла, вместо того, чтобы опоясаться им. Жерар де Ридфор, освобожденный
на тех же условиях, церемонился меньше. Он тут же бросился в крепость
Тортозы, воодушевив братьев гарнизона бороться не на жизнь, а на смерть.
Главная башня, огромный донжон на берегу моря, отражала все атаки Саладина,
который снял осаду, после чего Жерар отправился на соединение с Гвидоном
де Лузиньяном у Акры. Здесь произошло двойное окружение: когда Лузиньян
атаковал город с горсткой своих друзей и остатками воинов из обоих монастырей,
войско султана окружало их. Чудо, что малые силы христиан не были раздавлены.
Но Гвидон и его рыцари вновь обрели отчаянную храбрость первых крестоносцев
и вцепились в землю, поддерживая осаду города до прибытия первых подкреплений
из Европы.
Жерар де Ридфор погиб при наступлении на Акру 4 октября 1189 г., пока
король совершал вылазку в лагерь султана. Его обвиняли в том, что он заплатил
за свою жизнь сдачей Газы, где в 1188 г. капитулировали тамплиеры, и даже
в том, что он "поднял палец и признал Закон". Но Амбруаз, трувер
третьего крестового похода, ничего не знал о лежащей на нем тени подозрений
и не ощущал намека в своих словах :
Был убит магистр ордена Храма <...>
Тот, кто сказал доброе слово,
Шедшее от его доблестной выучки, —
Когда люди храбрые и смелые
Говорили ему в этой атаке:
"Ступайте отсюда, государь наш, ступайте" <...>
Отвечал он: "Богу совсем не будет угодно
Ни то, чтобы я был в другом месте,
Ни чтобы упрекали орден Храма
В том, что видели меня убегающим.
И я умру, но не поступлю так!"
Арабские историки сообщают, что Жерар не пал на поле брани, как полагали
христиане, а был схвачен, и Саладин повелел предать его смерти как клятвопреступника:
Жерар, как и Гвидон де Лузиньян, обязался не воевать против него.
6 Du Cange. Op. cit
7 "История" Ираклия. Кн. ХХIII, гл. XXXIV//Recueil des Historiens...
P.52.
8 Itinerarium Regis Ricardi. London, 1864. P.6.
9 "История" Ираклия. Loc. cit.
Мельвиль М., История ордена тамплиеров.
СПб.: Евразия, 2000. 415 с.
***
Во время путешествия по Европе великий магистр тамплиеров Арно Турружский
внезапно заболел и в 1184 году скончался в Вероне. Капитул тамплиеров,
собравшийся в Иерусалиме, избрал на его место фламандского рыцаря (по
другим сведениям, он имел англо-норманнское происхождение) Жерара де Ридфора.
Жерар представлял собой классический пример рыцаря, присоединившегося
к ордену Храма «по воле случая». Прибыв в Святую землю в начале 1170-х
годов, он поступил на службу к Раймунду III, графу Триполи. Согласно хроникам
того времени, Раймунд пообещал ему выделить фьеф (феодальное владение),
как только появится соответствующая вакансия. В 1180 году скончался правитель
имения Ботрон на ливанском побережье Гильом Дорель, оставивший свои владения
дочери Люси. Вероятно, сильно нуждаясь в деньгах, граф Раймунд «продал»
Люси вместе с наследственным наделом итальянскому купцу Пливено из Пизы,
получив от него ровно столько золота, сколько весила невеста. Эта сделка
принесла ему десять тысяч безантов (что соответствует примерно шестидесяти
килограммам).
Разочаровавшись в перспективах своей карьеры при дворе триполитанского
графа, Жерар вступил в ряды тамплиеров. Примерно в то же время он серьезно
заболел, что заставило его на время забыть о своих амбициозных планах
и сосредоточиться на спасении собственной души. Однако прилив благочестия
не избавил рыцаря от чувства унижения, когда на глазах у всех ему предпочли
какого-то торгаша. И вскоре ему представился случай отомстить графу Триполи
за нанесенную обиду. К моменту смерти Арно Турружского Жерар занимал пост
сенешаля* в королевстве Иерусалимском.
И теперь, шесть лет спустя, планы двух энергичных дам принесли долгожданные
плоды: Сивиллу, окруженную многочисленными приспешниками, короновал на
иерусалимский трон другой любовник ее покойной матери — патриарх Ираклий.
Великий магистр госпитальеров, у которого хранился один из трех ключей
от сокровищницы с королевскими регалиями (два других были у патриарха
и магистра тамплиеров), отказался выдать ключ и выбросил его в окно. Но
Жерар де Ридфор, хранитель второго ключа и явный сторонник Сивиллы и Ги,
нашел и вернул его. Вступив на королевский трон, Сивилла не мешкая возложила
вторую корону на голову своего легкомысленного муженька. По свидетельству
очевидцев, «во время коронации Жерар де Ридфор прокричал во все горло,
что эта корона — справедливая расплата за его несостоявшееся венчание
с наследницей де Ботрона».
Жерар де Ридфор тут же призвал под свои знамена девяносто рыцарей-тамплиеров
из окрестных крепостей и направился к Назарету, где к нему присоединились
еще сорок рыцарей. Недалеко от Назарета его воины встретились с мусульманским
отрядом, который остановился на водопой у Крессонского источника. Увидев
явное превосходство мусульман, магистр госпитальеров Роже де Мулен предложил
Жерару отступить. Его поддержал и маршал тамплиеров Жак де Майи. Однако
их предостережения лишь распалили Жерара де Ридфора. Обвинив своего коллегу-госпитальера
в трусости, он оскорбил и Жака де Майи: «Вы говорите как человек, который
хотел бы удрать; вы слишком любите свою белокурую голову, которую вы так
хотели бы сохранить». — «Я умру перед лицом врага как честный человек,
— ответил ему брат Жак. — Это вы повернете поводья как предатель». Объединенный
рыцарский отряд с ходу атаковал египтян, норезультаты оказались плачевными:
все рыцари, включая Жака де Майи и Роже де Мулена, были убиты, в живых
остались лишь трое тамплиеров, в том числе сам виновник этой катастрофы
Жерар де Ридфор. Многие светские рыцари попали в плен вместе с христианами
из Назарета, которые выбрались из города в надежде поживиться легкой добычей.
Нерешительный Ги де Лузиньян долго не мог сделать однозначный выбор между
советами «голубей» и «ястребов». Еще не зная о судьбе своей жены и сыновей,
граф Раймунд предлагал соблюдать осмотрительность и утверждал, что Саладину
с его огромным войском не удастся долго продержаться в такой пустынной
местности, да еще в самый разгар знойного палестин-ского лета. Но его
оппоненты — Рено де Шатильон и Жерар де Ридфор — выступали за немедленный
бросок на Тиверию, упрекая Раймунда в трусости и припоминая его предательские
переговоры с Саладином. Как и раньше, слабовольный Ги не смог проигнорировать
советы этих вельмож, которые в свое время помогли ему занять королевский
трон. И он приказал армии выступать на Тиверию. В полдень 2 июля крестоносцы
разбили лагерь вблизи местечка Сефория, в стратегически весьма выгодном
месте — с достаточным запасом воды и кормом для лошадей.
Здесь их нагнал гонец из Тиверии с известием о тяжелом положении супруги
графа Триполи. Находившиеся с Раймундом сыновья стали умолять короля Ги
поспешить на помощь их матери, однако сам Раймунд считал, что безрассудно
и губительно оставлять такую выгодную позицию и вести войско через пустынные
холмы, отделявшие франкское войско от Тивериадского озера. Он также добавил,
что ради сохранения королевства готов рисковать судьбой своих владений
и собственной женой. «Тиверия принадлежит мне, — сказал он, — так же как
моя жена и мое состояние, и никто не потеряет столько, сколько я, если
замок будет утрачен. Если они захватят мою жену, моих людей и мое добро
и разрушат мой город, я возвращу это, когда смогу, и отстрою свой город,
когда смогу, ибо предпочитаю видеть разрушенной Тиверию, чем погибшей
— всю Землю».
На военном совете король и большинство баронов согласились с доводами
Раймунда, однако в полночь, когда Ги де Лузиньян остался один и готовился
ко сну, к нему в шатер проник магистр тамплиеров Жерар де Ридфор. Разве
можно доверять предателю? И разве не бесчестие — бросить в беде захваченный
неприятелем город, находящийся совсем рядом? Жерар страстно заверял, что
«тамплиеры готовы сбросить свои белые плащи, продать и заложить все, что
у них есть, только чтобы отомстить за смерть своих братьев в битве у Крессонского
источника».
Каждому воину, захватившему в плен рыцаря-монаха, полагалась награда в
пятьдесят динаров, после чего ему приказывали убить пленника. Окружавшие
Саладина мусульманские богословы, исламские отшельники и суфийские мистики
упрашивали его разрешить им лично отрубить неверному голову. Неожиданным
исключением оказался лишь великий магистр ордена Храма Жерар де Ридфор
— его оставили в живых. Остальным рыцарям, как и Рено де Шатильону, предложили
сделать выбор: принять ислам или умереть. Всю ночь под дикие вопли их
палачей они готовились к смерти. Никто из них не отрекся от Христа, и
на рассвете все 230 рыцарей-тамплиеров вместе с братьями-госпитальерами
были обезглавлены фанатиками-исламистами.
Приняв довольно неожиданное решение, в августе 1189 года Ги де Лузиньян
направился со своим отрядом к Акре, которая была взята войсками Саладина
сразу после битвы при Хыттине. В этом походе он опирался на тамплиеров
во главе с Жераром де Ридфором. Хотя неподалеку еще располагались части
регулярной турецкой армии, Ги организовал осаду, но мусульманский гарнизон
успешно отбивал все его попытки захватить город. Пожалуй, в XII веке в
Сирии это был единственный пример, когда методичная осада проводилась
на виду у стоявшей в поле армии противника, которая угрожала осаждавшим
с тыла и могла оказать поддержку осажденным. Откровенная дерзость этого
плана, несомненно, объясняется активным участием Жерара де Ридфора, который
предпринимал отчаянные шаги, чтобы спасти свою подмоченную репутацию.
Но 4 октября 1189 года при очередном наступлении на Акру Великий магистр
тамплиеров был убит.
П. Рид «Тамплиеры»
пер. с англ. В.М.Абашкина—М:АСТ, 2005.—410, [6] с: 16 л. ил.
Материал
предоставлен Вадимом Анохиным
|
