Если
произведения лирического поэта тесно сплетаются с его жизнью, с его личными
взглядами и чувствованиями, то эпические произведения почти совершенно
заслоняют от наших взоров образ самого певца. Впрочем, Вольфрам фон Эшенбах
был слишком живой, слишком пылкой натурой для того, чтобы сделаться эпиком
в полном смысле этого слова. Его эпос не отвечает тем требованиям, которые
мы обыкновенно предъявляем к нему. Он слишком субъективен, в нем слишком
ярко отразилась личность самого поэта. Творец эпического произведения,
создавая его, сам становится на место читателя или слушателя. Он смотрит
на свое создание, как смотрит на него постороннее лицо. Перед ним проносятся
волшебной вереницей, его обступают лица и события, но они как будто чужды
ему, как будто не созданы его собственным мозгом. Он созерцает их и точно
записывает все свои поэтические видения, и только. Не таков Вольфрам фон
Эшенбах. Он не может быть спокойным созерцателем своих же собственных
созданий и беспристрастным рассказчиком всего им виденного. Он вступает
в их среду, как будто бы они были живыми существами, существами плоти
и крови, он беседует с ними, он сам живет среди них. Порой он потешается
над ними, как потешался, без сомнения, над живыми существами. Его юмор
неподделен; он бьет неудержимо, как ключевая струя; он не останавливается
ни перед кем. Он сравнивает стройный стан прекрасной дамы с зайцем, протянутым
на вертеле; об одним рыцаре, плакавшем от радости, он говорит, что глаза
его не годились бы никуда как колодцы, так как не удерживают в себе воды.
Вот как изображает он Кундрию, служанку Грааля. "В то время, когда
весело пировали за столом рыцари и дамы, вдруг приехала рысью на высоком
рыжеватом муле с драгоценной сбруей девушка, из-за любви к которой поломано
пока немного копий. Ее глаза желтеют, как топазы, рот у нее синий, как
фиалка, собачий нос, два длинных кабаньих клыка, медвежьи уши и львиные
когти вместо ногтей, На ней плащ голубее лазури; на ее спину свесилась
шляпа из павлиньих перьев, но и без шляпы солнце не могло бы повредить
ее обезьяньей коже; поверх шляпы свесилась до самого мула черная коса,
мягкая, как щетина". Образ карикатурный, но необыкновенно пластичный.
Та же пластичность и в изображении событий. Совершенно справедливо замечает
Шерер, что Вольфрам как будто насильно хочет поставить их перед нашими
глазами. Все у него дышит, действует, движется; силы духа, земля, невидимое
и неодушевленное, все у него олицетворяется, ездит верхом, берется за
копье, побеждает и побеждается. Приключение представляется поэту живым
существом; он разговаривает с этим существом и называет его фрау Приключенье
(frou Aventiure). Фрау Приключенье стучится в дверь поэта.
"Открой!"
- "Кому? Кто вы такой?" -
"Я так хочу побыть с тобой". -
"Я в тесноте большой живу". -
"Что делать? скоро я уйду.
Жалеть не станешь; я пришла
Сказать про дивные дела". -
Ага, так вы - фрау Приключенье?"
Затем следует продолжительный разговор поэта с Приключеньем. Повсюду среди
ярких изображений виден нам сам поэт: то он говорит сам с собой, то с
окружающими предметами. Все его сравнения целиком выхвачены из современного
ему феодального быта, что придает его труду значение незаменимого исторического
памятника. Кроме больших стихотворных произведений повествовательного
характера, о которых будет сказано ниже, он написал несколько лирических
стихотворений. Если его крупные повествовательные произведения представляют
переработку иностранных сюжетов, все же в них проявилось нечто оригинальное,
новое, чисто вольфрамовское. Что же касается его немногочисленных лирических
произведений, они не представляют собой уже ничего оригинального. Его
дневные песни - полное подражание французским образцам, альбам трубадуров.
Те же два любящих существа, тот же сторож, пробуждающий их от сладостной
дремоты, те же жалобы на неизбежную разлуку.
О жизни Вольфрама мы знаем очень немного. Родился он около 1170 года в
Северной Баварии, в Эшенбахе (так назывались и замок, и местечко), близ
Анспаха. Происходил он из древнего рыцарского рода; на его происхождение
указывает постоянно прилагавшееся им самим, прилагаемое и до сих пор к
его имени слово "Herr" (господин). Он гордился своим рыцарским
происхождением, своей рыцарской жизнью и придавал последней гораздо больше
значения, чем своим поэмам из рыцарской жизни и своим песням любви. В
"Парцифале", главнейшем из своих крупных произведений, он высказался
в том смысле, что желал бы быть любимым более за свое рыцарство, чем за
свое пение. "Мое призвание - рыцарство; пусть сохранилось бы мое
мужество; а кто меня любит за пенье, тот, думается мне, плохо знает меня".
В другом месте он с гордостью говорит: "Zum Schildesamt bin ich geboren",
т. е. я родился, чтобы носить щит, быть рыцарем. В знаменитой Манесской
рукописи, заключающей в себе произведения миннезингеров, а также и портреты
последних, сохранился портрет Вольфрама фон Эшенбаха. Он изображен рыцарем:
в кольчуге, сверх которой надет обычно надевавшийся сверх вооружения безрукавный
кафтан* (* Курсит, ваппенрок; надевался для предохранения металла от сырости
и во избежание слишком сильного нагревания его солнцем); на поясе висит
рыцарский меч; на голов шлем с опущенным забралом; в левой руке - щит,
в правой - копье; перед ним стоит его покрытый длинной попоной конь, которого
придерживает за узду мальчик в простом одеянии. Весь рисунок производит
такое впечатление, точно Вольфрам фон Эшенбах готов сейчас же ринуться
в бой. Никто не скажет, глядя на это изображение, что видит перед собой
поэта: перед ним - рыцарь и только.
Вольфрам представляет оригинальную личность в том отношении, что не получил
никакого образования: он не умел ни читать, ни писать. Все свои произведения
он творил на память. Вольфрам - последний крупный поэт из тех, которые
создавали свои поэтические произведения, не зная грамоты. Память его была
феноменально обширна. Он удерживал в памяти "все, что профану (по
словам Шерера), знавшему только по-немецки и немного по-французски, было
доступно из тогдашней науки, из поэзии, богословия, астрономии, географии,
естествознания, он брал все, что доставляло ему из широкой жизни внимательное
наблюдение, что видел и переживал рыцарь в битве и на турнире, охотник
в лесу и в поле, человек в доме и обществе, и все это он отдавал своей
живой фантазии и быстрому остроумию как богатый, всегда широкий и пригодный
для неожиданных комбинаций материал вымысла и творчества". Но он
не мог обходиться без секретаря, который читал ему и записывал диктуемое
им.
Отсутствие школьного образования имело для этого крупного таланта свои
выгодные и невыгодные стороны. Школа не наложила на него своей печати,
не надломила его личных особенностей; его вдохновение, его творчество
были непосредственны; его восприимчивость сохранила свою первоначальную,
девственную силу. Но зато, с другой стороны, он не обладал тем чувством
меры, которое он получил бы от образования. У него мы не находим никакой
перспективы: один и тот же масштаб применяет он и к крупным фактам и личностям,
и к мелочам. Ему ничего не стоит посвятить 600 стихов какому-нибудь ничтожному
эпизоду. Нередко он повторяется и самые простые истины высказывает как
какое-то откровение свыше. Его изложение отличается характером обыкновенной
разговорной речи; стих и рифма иногда страдают; та или другая метафора
свидетельствуют об отсутствии у автора развитого вкуса. Но и недостатки
эти имеют свой интерес.
Рыцарь Вольфрам фон Эшенбах был беден, о чем он сам говорит не раз в своих
произведениях. Он был обладателем небольшого замка Вильденберга, находящегося
на расстоянии часового пути от Анспаха. Здесь он жил со своей женой и
дочерью. Причина его бедности заключалась, вероятно, в том, что он не
был старшим в своей семье. К чести его следует сказать, однако, что он
не всегда жалуется на свою бедность, но иногда даже весело подшучивает
над ней. С другой стороны, бедность нисколько не ослабляла его рыцарской
гордости и не сделала из него поэта-ремесленника, превращающего свой поэтический
талант в средство, которое могло бы дать материальное обеспечение. В одном
месте он называет своим господином графа Вертгейма, но он служил последнему
не в качестве придворного поэта, а рыцаря, оставаясь совершенно свободным,
не заградив для себя возможности перейти к другому лицу. По-видимому,
он вел страннический образ жизни, как и Вальтер фон дер Фогельвайде, но
из других побуждений: Вальтер переходил с места на место, чтобы добывать
себе заработок своим искусством, Вольфрам и здесь руководствовался чисто
рыцарскими побуждениями. По его словам,
Кто
жизнью рыцаря живет,
Тот в жизни много стран пройдет.
Однако он не избегал тех мест, где жили знаменитые покровители поэтического
искусства. Так, например, он пользовался гостеприимством в замке Гейштейне
(в Баварском лесу) и воспевал маркграфиню Фобургскую, сестру Людовика
Баварского, жившую там до 1204 года. В 1206-1207 гг. он участвовал в знаменитом
состязании певцов в Вартбурге.
К началу XIII века по северному склону горных хребтов, отделяющих северную
Германию от южной, сложилось могущественное владение ландграфов тюрингенских.
Власть ландграфа Германа, покровителя нашего поэта, простиралась над Тюрингеном,
Гессеном и Остерландом в Саксонии. Двор его помещался в крепком замке
Вартбурге, на вершине высокой, поросшей лесом горы, у подножия которой
расстилался городок Эйзенах. Вартбург был известнейшим из тех мест, которые
особенно нравились поэтам за находимое ими покровительство и радушный
привет. Сюда, в этот замок, сходились самые знаменитые певцы - Генрих
фон Вельдеке, Вальтер фон дер Фогельвейде, Вольфрам фон Эшенбах и другие.
Вальтер фон дер Фогельвейде особенно прославляет щедрость хозяина (ландграфа
Германа), ставя его выше всех современных ему князей, ярко изображает
блестящую и необыкновенно шумную жизнь при его дворе и объявляет особенным
достоинством самого хозяина его постоянство.
В указанное нами время в Вартбургском замке состоялось многолюдное собрание
певцов, состоялось то состязание певцов, которое особенно прославило ландграфа.
Участниками в этом состязании были Рейнмар Старший, Иоанн Битерольф, Генрих
фон Риспах, мейстер Клингсор из Венгрии, Вольфрам фон Эшенбах, Вальтер
фон дер Фогельвейде и Генрих фон Офтердинген, Это состязание описано почти
в драматической форме в поэме о Вартбургской войне, составленной не ранее
второй половины XIII столетия. Поэма состоит из двух частей. В первой
Офтердинген вызывает на состязание Вольфрама и Рейнмара. Нужно поспеть
лучшего из государей. Сторона, доказавшая справедливость своего мнения,
получает награду, побежденной грозит смерть. Страшный вызов был принят.
Офтердинген, певец совершенно нам неизвестный, которому приписывали неоднократно,
но без достаточного основания, то или другое из анонимных произведений,
которого, также без основания, отождествляли с Тангейзером, пропел песнь,
в которой изобразил герцога австрийского как лучшего из государей. "Добродетельный
писец", под которым подразумевают Генриха фон Риспаха, отвечая Офтердингену,
выставил австрийскому герцогу соперника в лице ландграфа Тюрингенского.
Вольфрам фон Эшенбах спел песнь в честь того же лица. Потом выступил Вальтер
фон дер Фогельвейде. Его песнь довольно сложная: сперва он высказывается
против Австрии и воздает высшую славу французскому королю; потом кается
в том, что высказался против Австрии, сравнивает ее с солнцем, но выше
солнца ставит день, т. е. Ландграфа. В заключение он рассказывает о том,
как он нашел хорошую школу в Париже и научился искусству и мудрости в
Константинополе, Багдаде и Вавилоне. Победа, очевидно, склонилась на сторону
лиц, вызванных Офтердингеном на поединок. Последний не только не встречает
поддержки, но даже вызывает против себя всеобщее негодование. Вольфрам
хочет изгнать из Офтердингена нечистого духа высокомерия, так как уверен,
что в нем обитает этот дух, требует, чтобы Офтердинген перекрестился и
настаивает на его казни. Офтердинген ссылается в свое оправдание на Клингсора
венгерского. В этот страшный спор вмешивается супруга Германа, ландграфиня
София, своим заступничеством спасает Офтердингена и выражает при этом
желание, чтобы он разыскал Клингсора и привел его в Вартбургский замок.
Спасенный Офтердинген не остается в долгу перед своими врагами, особенно
же перед Вольфрамом. Он сравнивает последнего с лягушкой, прыгающей из
росы в пламя, называет своих остальных противников гусями* (* Вальтера
фон дер Фогельвейде, Рейнмара. "добродетельного писца" и Битерольфа),
которые выходят из своего закутника, хотя и знают волка; под волком он
разумеет Вольфрама, играя первой половиной его фамилии. Во второй половине
поэмы выводится уже совершенно мифическая личность Клингсора, астролога
и вызывателя теней умерших. Он предлагает Вольфраму следующую загадку.
Некий отец звал своего сына, спавшего на берегу озера. Он хотел разбудить
его, так как уже наступала ночь, и буря перебрасывала волны через плотину.
Но ребенок продолжал спать. Он не проснулся и тогда, когда отец ударил
его розгой. Отец протрубил в свой рог, схватил ребенка за волосы и ударил
его по щеке. Но все было напрасно. Тогда отец бросил в ребенка дубиной
и сказал: "Тебя защищало не имеющее желчи животное Эцидемон, но ты
последовал совету рыси, которая навела на тебя этот сон". При этих
словах плотина сломалась, и озеро поглотило ребенка. Вольфрам разрешил
эту загадку следующим образом: "Отец - Бог; ребенок - любой грешник;
Божий рог - мудрые духовные лица. Плотина на берегу озера - время, которое
Бог дает грешнику, чтобы покаяться; озеро - грядущие годы, а ветры - дни
твоей жизни. Эцидемон - не что иное, как ангел-хранитель, а рысь - дьявол.
Бог наказует людей сперва сердечным страданием (оно подразумевается под
ударом розги); потом, когда это не помогает, Бог поражает грешника болезнью
(дает удар по щеке) и наконец посылает ему смерть (бросает в него дубиной).
Господь требует покаяния, и, если оно не приносится, грешнику не избежать
мучений ада". Вольфрам разрешает и другую загадку. Тогда побежденный
Клингсор прибегает к силам преисподней и грозится привести самого дьявола
из Толедо и даже из Греции. Но Вольфрам прогоняет дьявола, так как ему
помогает "Иисус, сын Девы". Поэма о Вартбургском состязании
певцов заключает в себе слишком много легендарных элементов и появилась
слишком много времени спустя после Вартбургского состязания, чтобы можно
было видеть в ней его верное изображение. Все равно, вымышлены ли приводимые
в ней песни, или они являются отголоском песен, действительно пропетых
в замке Вартбурге в присутствии щедрого и гостеприимного ландграфа Германа
и его супруги Софии, но достоверно во всяком случае то, что в пору расцвета
миннезанга при дворах различных германских князей устраивались состязания,
подобные изображенному в пересказанной поэме. Подобные состязания тем
более могли иметь место при дворе ландграфа Германа, покровителя певцов.
Поэма о Вартбургском состязании является прекрасной иллюстрацией для изображения
этой поэтической эпохи* (* Знаменитый немецкий композитор Рихард Вагнер,
глубокий знаток немецкого средневековья, изображает Вартбургское состязание
в "Тангейзере", одной из лучших своих опер, в совершенно ином
виде, им лично придуманном в духе немецкого средневековья. Здесь ландграф
предлагает иную тему - прославить любовь, открыть ее тайну, ее сущность.
Вольфрам сравнивает любовь с таинственным источником, к которому он не
смеет прикоснуться устами из страха осквернить его. Коснуться его было
бы слишком преступно, довольно боготворить его. Тангейзер возражает в
том смысле, что не может быть любви без наслаждений, воспевает Венеру
и в страстном порыве призывает всех в Венерин грот, чтобы познать сущность
любви, чем вызывает всеобщий ужас и негодование против себя). Но в то
же время она знакомит нас со взглядами, которые сложились на Вольфрама.
По-видимому, Вольфрам находился в очень хороших отношениях с ландграфом
Германом. При его дворе он начал своего "Парцифаля", при его
же дворе он и окончил его после продолжительного отсутствия. Как в этой
поэме, так и в другой, называющейся "Виллегальм", немецкий поэт
находился в большой зависимости от французских оригиналов. Оригинал "Виллегальма"
был сообщен Вольфраму самим герцогом. Законченным трудом Вольфрама является
только первая из двух названных поэм. (...)
"Парцифаль" вполне характеризует Вольфрама и его поэзию. На
другой его крупной, но неоконченной поэме "Виллегальм" мы не
остановимся. (Поэма "Виллегальм",
подобно "Парцифалю"- Г.Р.) представляет яркое изображение
рыцарства. И оно было вызвано французским влиянием: и французские песни
воспевали Св. Вильгельма, графа Аквитанского, сражавшегося в 763 году
между Каркасоном и Нарбонной с сарацинами. Виллегальм еще тяжелее Парцифаля.
В противоположность колеблющемуся и ищущему Парцифалю Виллегальм - вполне
сложившийся, отлившийся в определенную форму человек. Необыкновенно симпатичной
чертой его является терпимость к магометанам: он считает великим грехом
избивать их, как животных; он великодушно заботится о том, чтобы павшие
в битве враги были достойно погребены по их собственному обряду. Очевидно,
крестовые походы оказали свое влияние. Напрасно мы искали бы чего-либо
подобного в "Песне
о Роланде".
Вольфрам был врагом куртуазии или, вернее сказать, ее крайностей. Мы уже
знаем, как требование куртуазии воздерживаться от неуместных вопросов
повредило Парцифалю во время первого пребывания его на Монсальваже. Вольфрама
возмущала искусственность куртуазии, и он предпочитал ей естественное
человеческое чувство. В одном из отрывков, носящих общее название "Титуреля",
он изображает любовь бесконечно верной и постоянной Сигуны и ее милого
Шионатуландера. Они горячо любят друг друга, но куртуазия требовала, чтобы
любовь женщины была завоеванным счастьем, чтобы мужчина приобретал ее
подвигами. Их воспитатели отнеслись сочувственно к нежной любви молодой
четы, но само собой разумелось, что этого сочувствия еще мало и любовь
необходимо заслужить. И вот Шионатуландер начинает служить своей даме,
о чем говорится уже в другой песне. Шионатуландер поймал в лесу охотничью
собаку. Сигуна начинает читать надпись на прекрасной ленте, повязанной
у собаки, но последняя вырывается и убегает. Сигуна требует, чтобы Шионатуландер
поймал ее; в награду за это она и обещает ему любовь. Она не подумала
о том, что без нужды подвергает своего милого страшной опасности среди
тернистых кустарников, произраставших в лесу. Несчастье и совершилось.
Не будь светских условностей, Сигуна и Шионатуландер были бы счастливы.
Таков Вольфрам, гордый своим рыцарским происхождением; он ставит рыцарские
подвиги выше поэтической деятельности, но все же отдается последней, увлекаемый
своей поэтической натурой; он предъявляет рыцарству высокие требования
и подвиги во имя религии ставит неизмеримо выше подвигов в честь дамы;
он осмеивает и осуждает некоторые черты современного ему рыцарства, особенно
же - крайности куртуазии. Идея, положенная им в основу "Парцифаля",
своего главного произведения, в которое он вдохнул свою душу, необыкновенно
возвышенна и сближает его с гениальным творцом "Фауста". Только
внутренняя очищающая душу борьба, только вечный труд и неустанное стремление
могут завоевать человеку то начало вечности, которое проявляется на земле.
Но, конечно, идея эта неизмеримо полнее и художественнее выражена у Гете.
Вольфрам - крупный писатель, но приравнивать его к Гете, Шекспиру и Данте,
как это делают некоторые германские исследователи, разумеется, нельзя.
Точно указать время смерти Вольфрама фон Эшенбаха невозможно. Мы знаем
только, что он пережил своего покровителя, тюрингенского ландграфа Германа,
умершего в 1216 году: он говорит о его смерти в своем "Виллегальме".
Герману наследовал его сын, ландграф Людвиг. Он представляет собой один
из симпатичнейших образов средневековой истории. Это тот же самый тип,
который в следующем поколении полнее осуществил собой Людовик Святой,
король французский: целомудренная и глубоко совестливая натура, набожный
и всегда готовый обнажить меч, когда этого требовал долг государя и христианина,
нежный муж и неутомимый рыцарь, часто покидавший семью по делам своего
княжества и по призыву своего императора, милосердный и миролюбивый, но
в то же время твердый по отношению к несправедливым притязаниям даже церковных
властей и вообще необыкновенно чуткий к принципу справедливости, он как
будто олицетворял собой то высшее, духовное рыцарство, которое воспел
в своем "Парцифале" Вольфрам. Подобно Людовику французскому,
и он был причислен католической церковью к лику святых. Его женой была
Св. Елизавета, лучший цветок средневекового благочестия, заступница усердная
всех бедных, всех оскорбленных и униженных. Конечно, двор при таких правителях
должен был изменить свою внешность. Наступила реакция тому веселью, той
жизнерадостности и даже распущенности, которые господствовали при дворе
покойного ландграфа Германа. Под сводами Вартбурга уже не раздавались
более песни миннезингеров. Поэты стали разлетаться, как перелетные птицы
при наступлении меланхолической осени. Покинул Вартбург и Вольфрам, чтобы
поселиться на родине. Здесь он и умер между 1219 и 1225 годами. Похоронили
его во Frauenkirche в Эшенбахе. В ХIII веке эта местность перешла во владение
немецкого ордена, и могила поэта заботливо охранялась им. В XV веке один
из баварских рыцарей, по имени Пюттерих, бывший поклонником Вольфрама,
посетил могилу поэта. Он говорит, что на ней был изображен герб Вольфрама
и была начертана надпись; последней он не приводит, но говорит только,
что не мог прочесть года смерти поэта. Нюрнбергский патриций Кресс сообщает
в своем "Путешествии", что 5 августа 1608 года он посетил могилу
Вольфрама, и приводит следующую надпись, высеченную на могильном камне:
"Hier liegt der streng Ritter herr Wolffram von Eschenbach ein Meister
Singer" ("Здесь лежит строгий рыцарь господин Вольфрам фон Эшенбах,
мейстерзингер"). Таким образом, могила поэта была поддерживаема около
четырехсот лет, а может быть, и долее. Теперь не осталась от нее никакого
следа, и сама церковь подверглась капитальному переустройству. Так всемогуще
и всесокрушающе время!
|
|
