НЕКОТОРЫЕ ВОПРОСЫ
ИСТОРИЧЕСКОЙ ДЕМОГРАФИИ
ЗАПАДНОЕВРОПЕЙСКОГО СРЕДНЕВЕКОВЬЯ
(К ПРОБЛЕМЕ ФОРМИРОВАНИЯ «ЕВРОПЕЙСКОГО»
ТИПА БРАЧНОСТИ)
В. А. Блонин
Проблемы разложения феодализма и генезис капитализма в Европе: Межвузовский сборник научных трудов / Горьк. гос.ун-т. Горький, 1989. -С. 15-30
Статью предоставил Halgar Fenrirsson
В последние десятилетия исключительно возрос интерес к проблемам исторической демографии, в частности, к истории народонаселения в докапиталистических обществах (1). Такое внимание неудивительно в связи с особой остротой современной демографической ситуации, что заставляет обратиться к ее историческим истокам. Все больше осознается и особая важность изучения этого аспекта развития человеческого общества для понимания общих закономерностей исторического процесса (2). Основная часть исследований по исторической демографии Западной Европы посвящается периоду позднего феодализма и началу нового времени: к этому времени относятся существенные сдвиги в демографических процессах, кроме того, оно лучше обеспечено и массовыми источниками, столь необходимыми для демографического анализа (3). Конкретно-исторические исследования по разным регионам Европы сопровождаются попытками обобщения изученных материалов. Ключевыми проблемами при этом становятся: общая оценка тенденций демографического развития в Западной Европе того времени, изменения в режиме воспроизводства населения, эволюция брака (4). Особый резонанс вызвала работа Дж. Хаджнала о европейском браке. По его мнению, можно выделить два основных и сменяющих друг друга типа брачности: традиционный и европейский. Первый из них характеризуется ранними браками и почти полным охватом ими всего взрослого населения, для второго, напротив, характерно позднее вступление в брак и сохранение значительной доли лиц вне брака (5). Последний тип брачности, как полагает Дж. Хаджнал, возникает на территории Западной Европы из традиционного типа в конце позднего средневековья (примерно, с XVII в.) и становится уникальным, поскольку ничего подобного для других регионов не известно (6). Отмечается также, что характерной особенностью такого типа брачности являлись особенно поздние браки женщин и преобладание среди не вступивших в брак лиц женского пола (7). Можно представить, насколько существенно мог повлиять переход к такому брачному режиму на процесс воспроизводства населения и, соответственно, на всю демографическую динамику (8).
Отметим, однако, что при всей важности поставленной проблемы для периода позднего феодализма и генезиса капиталистических отношений в этой и последующих работах, где содержатся материалы, подтверждающие тезисы Дж. Хаджнала (9), особое значение приобретает обращение к историческим корням эволюции брака и брачной ситуации в Западной Европе. Как справедливо замечает Ю. Л. Бессмертный, исследование специфики демографических процессов в XVII—XVIII вв. немыслимо без уяснения их взаимосвязи с соответствующими процессами предшествующих столетий, ибо многие предпосылки демографического поведения в позднее средневековье закладывались задолго до него (10). Все это требует обращения к истокам формировавшегося типа брачности, к его экономическим и социальным корням. Изучение исторических корней «европейской» брачности представляет большой интерес и потому, что способствует преодолению упрощенных представлений о демографических изменениях, когда поздние браки наряду с низкой рождаемостью рассматриваются как почти автоматическое следствие индустриализации, урбанизации и сопутствующих им процессов (11).
В поле зрения исследователей должны войти такие вопросы, как наличие материальной базы для создания брачных союзов, структура и размеры домохозяйств, характер взаимоотношений между супругами и их родственниками, половозрастной состав населения и др. Каждый из этих факторов может существенно влиять как на возраст вступления в брак, так и на сохранение в определенных условиях состояния безбрачия. Например, отсутствие достаточного земельного надела и другого необходимого имущества может затруднить мужчине решение вопроса об образовании собственной семьи. Что касается структуры домохозяйств и характера отношений между родственниками, то при существовании семейно-хозяйственных объединений родственников молодая супружеская чета могла включаться в их состав, не имея причин для откладывания брака. Наоборот, при преобладании малых, корневых семей и таком порядке наследования, когда земельный надел передавался единственному наследнику, как раз и могли возникнуть условия для более поздних браков. Особенности половозрастного состава населения, определяемые численным соотношением полов в разных возрастных группах, могли проявляться в нехватке или избытке лиц одного из полов в брачном возрасте. Существующее при этом численное неравенство полов затрудняло вступление в брак той группе, которая преобладала. Тормозящим фактором для создания брачных союзов могли стать и правовые, сословные различия в тех случаях, когда они играли существенную роль в жизни общества.
Все выше сказанное заставляет обратиться к исследованию
социально -экономических и демографических причин формирования «европейского» типа брачности, причем на более ранних этапах развития западноевропейского общества. При общей скудости и фрагментарности источников по истории населения и семьи, что в первую очередь характерно для двух первых этапов феодальной формации, особенно важно максимально использовать все сохранившиеся материалы. И начать, разумеется, важно с раннефеодального периода, когда были заложены основы тех демографических процессов, которые продолжали действовать в той или иной степени на протяжении всей феодальной эпохи. Единственным видом источников, дающих более или менее массовые сведения о западноевропейской крестьянской семье каролингского периода (в основном — IX в.) являются монастырские описи (полиптики) (12). Наиболее известный из них — полиптик аббата Ирминона, опись владений крупного монастыря Сен-Жермен-де-Пре в Северной Галлии (близ Парижа), относящаяся к началу IX в. Наличие в полиптике данных о семье (перечисление зависимых от монастыря крестьян, их жен и детей, а также других родственников), о юридическом статусе держателей и размерах их земельных наделов позволяет провести широкий демографический анализ. Не случайно его материалы привлекались различными исследователями для оценки демографической ситуации в раннее средневековье (13). Новые перспективы в использовании этого уникального источника открылись с переходом к сплошному
математико -статистическому анализу описи, в том числе и по проблемам демографии (14). Однако возможности полиптика Ирминона для исследования
историко -демографических проблем пока еще не исчерпаны.
Кроме того для анализа были привлечены материалы Марсельского (Прованс, начало IX в.) и Реймского (Шампань, середина IX в.) полиптиков. При всех особенностях этих описей: меньший объем, несколько иная социально-правовая структура зависимого населения, отсутствие данных о материальном положении крестьян и др. — они существенно дополняют результаты анализа
Сен -Жерменского полиптика, что особенно важно в силу отмеченной скудости источников (15).
Задача настоящей статьи заключается в рассмотрении вопросов, связанных с анализом брачной ситуации среди зависимого населения названных монастырей. Предметом нашего анализа будут социальная и половозрастная структура крестьянских семей, их состав (т.е. доля среди крестьян не вступивших в брак, семейных, вдовых и т.д.), типы семейной организации. Анализ проводится с учетом социально-правовых и имущественных (там, где это возможно) различий, характерных для зависимых держателей монастырских вотчин. Такой подход позволяет глубже рассмотреть указанные демографические показатели в разных категориях крестьянства и выявить (насколько возможно)
социально -экономические корни тех или иных особенностей семейной структуры. Все это должно помочь в уяснении предпосылок формирования на территории Западной Европы в позднефеодальный период «европейского» типа брачности: определить, что в создании такой брачной ситуации явилось следствием процессов, связанных с генезисом капиталистических отношений, а что было заложено в демографическом развитии на более ранних этапах феодализма.
Прежде, чем приступить к демографическому анализу, необходима некоторая общая характеристика зависимых крестьян-держателей. При наличии достаточно сложного социально-правового деления зависимого населения в каждой из монастырских вотчин, для любой из них можно выделить две основные юридические прослойки, что позволяет провести дифференцированный демографический анализ. В Сен-Жерменском монастыре из общего числа семей (2680) подавляющее большинство составляли семьи колонов — 2122 (или 79,2%), семей же сервов — лишь 261 (или 9,7%). Во владениях Реймского аббатства, где социально-правовое деление крестьян сложнее, соотношение основных категорий, среди держателей (16) таково: семей ingenui — 599 из 1001 семьи держателей (59,7%), сервов—137 (13,6%). По данным Марсельского полиптика семей колонов (44) даже меньше, чем семей mancipii (50), велико здесь и число семей, где статус держателей не указан (48) (17)
Начнем демографический анализ с рассмотрения социально-правовой структуры крестьянской семьи. Подсчеты показывают (табл. 1), что для большинства семей в Сен-Жерменском монастыре характерно совпадение статуса супругов (80,85% от всех браков, где известен статус обоих супругов), что говорит о значительной социальной однородности браков. Среди же семей, где социальное происхождение мужа и жены различно, преобладают те, в которых статус жены выше — 75,1% от всех случаев такого несовпадения (18). Объяснение такому явлению можно искать в порядке наследования юридического статуса в Сен-Жерменском аббатстве: по германским обычаям дети в смешанных браках наследовали худший статус, в то же время римские правовые нормы рассматривали статус матери как определяющий (19). Данные полиптика Ирминона, если и не говорят о прямом наследовании статуса матери, то во всяком случае свидетельствуют о значительном влиянии ее происхождения при определении статуса детей (20). Не удивительно, что мужчина при возможности выбирал супругу более высокого, чем он сам, правового статуса, т. к. это могло улучшить социально-правовое положение его наследников (21). Отметим, также, что колоны, имевшие жен более низкого статуса, чаще встречались на сервильных держаниях, а со свободными по происхождению женщинами чаще всего вступали в брак колоны— владельцы ингенуильных держаний. Можно предположить, что колон, располагая более обеспеченным ингенуильным мансом, имел и большие возможности при выборе брачной пары, чем тот, кто оказался оторванным от родительского надела и вынужден был подселяться на другие держания (в том числе и сервильные, часто через брак с женщиной сервильного статуса).
По данным Реймского полиптика доля однородных браков меньше, чем среди крестьян Сен-Жерменского монастыря — 108 из 183 браков, где известен статус обоих супругов (или 59,0%). При этом среди неравных браков несколько преобладают те, где статус жены выше (39 против 31-го, где выше статус мужа). Подобная картина может объясняться рядом обстоятельств: неполнотой имеющихся данных (по многим семьям не удается одновременно определить статус жены и мужа), наличием большого числа промежуточных правовых категорий, иным по сравнению с Сен-Жерменом порядком наследования юридического статуса (дети наследовали худший статус). Некоторое же преобладание в смешанных браках семей с более высоким статусом жены могло свидетельствовать об отмеченном для монастыря св. Германа более выгодном положении мужчин при выборе брачной партии (22). Материалы Марсельского полиптика не позволяют провести подобный анализ из-за отсутствия сведений о статусе жены.
Состав крестьянских семей во владениях Сен-Жерменского монастыря характеризуется значительной долей одиноких крестьян (холостых мужчин и незамужних женщин)—13,86%, от общего числа взрослых (табл. 3), причем в основном это мужчины-холостяки (587 из 632, или 92,88%). Кроме того немалую долю составили и бездетные супружеские пары — 19,06% от общего числа пар (23). Число вдов и вдовцов среди монастырских крестьян в целом было незначительным (при отсутствии различий между юридическими категориями держателей). Большинство из них составляли вдовы (57,3% от общего числа вдовых) —возможно, женщинам было несколько труднее, чем мужчинам, вторично вступить в брак (24). Семейная структура держательского населения в ряде имений Реймского аббатства (25) по многим показателям близка к семейному составу сен-жерменских крестьян: доля не вступивших в брак была достаточно велика — 24,9% (в их число в основном входили мужчины — 209 из 226 или 92,5%); несколько меньшей оказалась доля бездетных супружеских пар—14,7%; вдовы и вдовцы составляли 7,9% (а среди них преобладали вдовы —45 из 71, или 63,4%).
Подобная семейная структура зависимого населения в монастырских владениях на территории Северной Галлии, характеризующаяся значительной долей неполных семей, нуждается в разъяснении. В качестве причин такой ситуации можно предположить: обстоятельства, препятствовавшие заключению брака (в первую очередь, для мужчин); высокую детскую смертность или неполноту данных о детях (особенно, об уже достигших совершеннолетия). Нельзя исключить и предположения о возможном избытке мужского населения и численной нехватке женщин во владениях монастырей.
Анализ половозрастного состава зависимого населения показывает (табл.2), что доля мужчин по данным Сен-Жерменского полиптика действительно велика (129 мужчин на 100 женщин) и превышает нормальную (26). При этом численное неравенство полов закладывалось еще в детстве, т. к. доля мальчиков среди детей еще выше (136 мальчиков на 100 девочек). Объясняя подобную ситуацию, большинство исследователей в настоящее время придерживаются мнения о повышенной детской смертности девочек, связанной с большей заботой о новорожденных мальчиках (27). Сходным является и соотношение полов в зависимом населении Реймского монастыря—128,6 мужчин на 100 женщин (28). Следствием такой половозрастной структуры могла быть и численная нехватка женщин брачного возраста, что создавало препятствия для части мужчин при заключении брака.
Что же касается правового и имущественного положения холостяков, то их юридический статус, как показывают подсчеты (табл. 3), не играл существенной роли: доля неженатых в разных категориях была примерно одинакова. Материалы Сен-Жерменского полиптика позволяют оценить имущественное положение холостяков: была определена средняя обеспеченность их пахотным наделом, а полученные показатели сравнивались с данными по средней площади пахоты на полную семью (табл. 4). Как показало сравнение, земельная обеспеченность холостых крестьян в среднем меньше: у холостяков — 3,66+0,15 бунуария, на полную семью— 4,83+0,08 бунуария (29). Такое соотношение в обеспеченности пахотой характерно и для держателей разного разряда, и на Различных категориях мансов. Следовательно, обнаруживается некоторая связь между холостым состоянием крестьян и их имущественным положением. Видимо, те из держателей, кто не имел достаточной материальной базы для создания семьи (будь то колон или серв), нередко оставались в холостяках; значительная их часть становилась совладельцами у других держателей или оставалась жить в одиночку либо со своими братьями. Такая судьба характерна для большинства холостых крестьян во владениях Сен-Жерменского монастыря (77,5% от их общего числа). Можно предположить,, что материальное положение части зависимых держателей, а также численная нехватка женщин служили определенным препятствием при заключении браков.
Иная картина наблюдается в отношении бездетных супружеских пар. (табл.5) Никакой связи с имущественным положением обнаружить не удалось: по данным полиптика Ирминона бездетные пары и семьи в целом не различались по средней обеспеченности пахотным наделом. Вместе с тем обнаружилось, что в церковных вотчинах Северной Галлии доля бездетных семей среди сервов была выше, чем в семьях более высокого социального разряда: в Сен-Жерменском монастыре у сервов бездетных семей — 25,54+5,29%, у колонов — 17,17+1,57%; в Реймском аббатстве у сервов 29,6+14,5%, у ingenui— 15,0+3,6%. В число таких семей могли входить молодые супруги или престарелые родители, чьи взрослые дети уже покинули домашний очаг; отсутствие детей могло быть связано и с бесплодием части супружеских пар. Относительная многочисленность бездетных семей у сервов может быть объяснена и возрастом вступления в брак: для них, возможно, были характерны более поздние браки (30). Принимая во внимание предположение Ш. Э. Перрена о том, что бездетные семьи — это часто оставшиеся в одиночестве престарелые родители (31), можно предположить, что взрослые дети в сервильных семьях особенно стремились выйти из них и по причине недостаточной земельной обеспеченности, и, возможно, из-за низкой престижности таких семей (тем более, если потомки вступали в брак с женщинами более высокого правового статуса).
Для оценки семейной структуры и брачной ситуации весьма показательно сопоставление с материалами Марсельского полиптика, который позволяет выделить в зависимом населении три поколения: взрослых, их детей и внуков. Соответственно, появляется возможность раздельно проанализировать семейный состав двух поколений — самого старшего (I-го) и следующего за ним (II-го). Из общего числа семей 1-го поколения (их — 203) лишь 19 составляли лица, не состоявшие в браке (9,4%): 14 мужчин и 5 женщин. Всего среди взрослых 1-го поколения одиноких было 5,96% (19 из 319), а состоявших в браке, соответственно — 94,04%. Следовательно, по крайней мере для старшего поколения зависимых крестьян марсельского аббатства можно говорить о весьма высоком уровне брачности. Доля бездетных супружеских пар в 1-м поколении была несколько меньше, чем по Сен-Жерменскому полиптику—13,8%, а вдовых — больше — 24,45% (68 из 319). Однако среди вдовых, как и по полиптику Ирминона, преобладают вдовы (42 из 68). Во ??-м поколении из общего числа 246 состоявшие в браке составили 28,05%, а те, кто еще не образовал семью,— 71,95%. Среди супружеских пар этого поколения детей имели лишь 17, а бездетные семьи составили 51,4% (18 пар). Следовательно, ??-е поколение существенно отличалось по своей семейной структуре от 1-го поколения, что в первую очередь было связано с молодостью этого младшего поколения. Экстраполируя полученные результаты на материалы Сен-Жерменского и Реймского полиптиков (где не удается выделить два поколения взрослых), можно предположить, что усредненные показатели брачности и семейной структуры зависимого населения монастырских вотчин в Северной Галлии несколько завышают долю не вступивших в брак и бездетных супружеских пар для самого старшего поколения (т.к. в него фактически включается и часть более младшего поколения) (32).
Вместе с тем признание, что уровень брачности зависимого населения каролингских монастырей был достаточно высоким, не снимает ряд вопросов: Почему при значительном числе одиноких немалая доля зависимых держателей (особенно в Реймском и Марсельском аббатствах) заключала браки с «чужаками»? Почему столь велико число лиц в том же Марсельском монастыре, достигших совершеннолетия, но еще не вступивших в брак, даже при широком распространении многосемейных объединений (родителей и их взрослых детей)?
Первую особенность брачной ситуации исследователи связывают со структурой названных сеньорий — их относительно малым размером и разбросанностью имений, соседство с другими хозяйственными комплексами — все это создавало условия для поиска брачной партии на стороне (33). Что же касается второго вопроса, то он тесно связан с вопросом о типах семейной организации в среде зависимого крестьянства монастырских вотчин. Судя по материалам полиптиков, во всех сеньориях широко были распространены многосемейные крестьянские объединения. Проведенный нами анализ крестьянских имен среди тех, кто проживал на таких держаниях в Сен-Жерменском и Реймском монастырях, показал, что нередко на одном мансе объединялись крестьяне-родственники (в частности, родители и их старшие дети, уже создавшие собственные семьи) (34). Об этом же говорят и прямые данные Марсельского полиптика. Многосемейные крестьянские сообщества являлись, по-видимому, формой приспособления к условиям жизни в рамках феодальной сеньории, при которой молодые семьи имели наиболее благоприятные возможности для начального этапа своей семейной и хозяйственной жизни. Характерно, что подобная практика развивалась и при наличии фонда свободных земель (т.к. в описях нередко встречались упоминания о пустующих держаниях). Казалось бы, существование многосемейных крестьянских объединений создавало необходимые условия для сохранения традиционного типа брачности, когда по крайней мере для части старших детей не было необходимости откладывать время вступления в брак. И этот фактор, несомненно, действовал в изучаемых церковных вотчинах. Однако, как показывают материалы Марсельского полиптика, даже распространение родственных крестьянских сообществ не обеспечивает создания супружеских пар для значительной части ??-го поколения, уже достигшей совершеннолетия (соответственно, возраст вступления в брак для них будет не столь уж ранним).
Подведем итоги:
1. Судя по материалам Сен-Жерменского и Реймского полиптиков, правовое деление зависимых крестьян оказывало существенное влияние на формирование супружеских пар. Юридические градации зависимого населения могли служить, по-видимому, сдерживающим фактором при заключении брачных союзов, что в первую очередь сказывалось на женской части этого населения (несмотря на некоторое уменьшение действия этого фактора в середине IX в., судя по данным Реймского полиптика).
2. Определенное сдерживающее влияние на распространение брачности могла оказывать и специфика половозрастного состава зависимого населения во владениях монастырей Северной Галлии, связанная с численной нехваткой женщин брачного возраста.
3. Особенностью семейной структуры во владениях каролингских монастырей являлось значительное число неполных крестьянских семей (в частности, не вступивших в брак), что несколько отличает брачную ситуацию здесь от традиционного типа. Заметная доля не состоявших в браке могла объясняться не только неравенством полов в брачном возрасте, но и недостаточной материальной обеспеченностью части мужчин. Вместе с тем, материалы Марсельского полиптика, позволяющие выделить два поколения взрослых держателей, дают основания для вывода о том, что отмеченная высокая доля холостяков (а также бездетных супружеских пар) в монастырских владениях Северной Галлии могла быть обусловлена в некоторой степени смешением во взрослом поколении с теми, неполнота семейного положения которых связана скорее с их молодостью.
4. Широкое распространение многосемейных (нередко родственных) крестьянских сообществ могло создавать благоприятные условия для более ранних браков молодых крестьян, что должно было способствовать сохранению элементов традиционного типа брачности. Тем не менее, как показали материалы Марсельского полиптика, существование таких объединений не устраняет возможностей для более позднего заключения браков и сохранения холостого состояния для части лиц, достигших совершеннолетия.
5. Таким образом, материалы каролингских описей дают основания говорить о существовании в зависимом населении церковных сеньорий элементов обоих типов брачности— традиционного и «европейского». Можно предположить, что постепенное изменение некоторых условий (в частности, уменьшение численной разницы между полами, утверждение малой семьи и др.) еще на этапе развитого феодализма могло способствовать формированию именно «европейского» типа брачности. Иными словами, истоки такой брачной ситуации следует искать в особенностях социально-экономического и демографического развития феодальной эпохи. Условия же, сложившиеся здесь в период разложения феодальных отношений и генезиса капитализма, лишь ускорили этот процесс и довели его до логического завершения. Разумеется, Для достаточной обоснованности такого вывода необходимы дальнейшие исследования демографической ситуации для двух первых периодов феодализма в разных регионах Западной Европы. Предложенный вариант анализа социальноэкономических и демографических условий той или иной: брачной ситуации может помочь в решении этой задачи.
ПРИМЕЧАНИЯ И ЛИТЕРАТУРА
1. См.: Самаркин В. В. Историческая демография западноевропейского средневековья // ВИ, 1977. №2. С. 186—192; Бессмертный Ю. Л. Историческая демография позднего западноевропейского средневековья на современном этапе // СВ, 1987. Вып. 50. С. 289—310.
2. См.: Бессмертный Ю. Л. Указ. соч. С. 289—291.
3. Среди многочисленных работ западных исследователей по этой, проблематике выделим обобщающие труды: Population in History. London, 1965; Household and family in Past Time. Cambridge, 1972.
4. См.: Heгlihy D. Medieval Household. Cambridge, Mass., 1985; Wrigley E., Sсhоfield R. The Population History of England, 1541—1871: A Reconstruction. London, 1981; Smith R. Hypotheses sur la nuptialite en Angleterre aux XIII—XIV siecles. // Annales. E. С S., 1983. № 1. P. 107—136 etc.
5. Xaджнaл Дж. Европейский тип брачности в ретроспективе // Брачность, рождаемость, семья за три века. М., 1979. С. 14—70.
6. Taм же. С. 64.
7. Там же. С. 64—65.
8. См.: Бессмертный Ю. Л. Указ. соч. С. 294.
9. Wrigley E., Schofield R. Op. cit.; S m i t h R. Op. cit. P. 111—134.
10. Бессмертный Ю. Л. Указ. соч. С. 310.
11. См.: Вишневский А. Г., Кон И. С. Предисловие // Брачность, рождаемость, семья за три века. М.. 1979.' С. 7.
12. См.: Fоssier R. Polyptyques et censiers. Brepols, 1978. P. 31—32; Polyptyque de l'abbaye de Saint—Germain des Pres. / Publie par A.Longnon. P., 1886. T. 1 (PG).
13. Russel J. С Late Ancient and Medieval Population. Philadelphia,. 1958; Perrin Ch.-Ed. Note sur la population de Villeneuve Saint Georges au IXe siecle // Moyen Age, 1963. T. 69; Duby G. Guerriers et paysans. VII—XII:e siecles. Paris, 1973.
14. Coleman E. Medieval Marriage Characteristics; a Neglected Factor in the History of Medieval Serfdom // The Journal of Interdisciplinary History, 1971. № 2; Вregi J.-F. Recherches sur la demographie rurale et les structures sociales au IXe siecle. Paris, 1975.
15. Polyptyque de l'abbaye de Saint-Remi de Reims / Publ, par B.Guerard. P., 1853; Cartulaire de l'abbaye de Saint-Victor de Marseille/ Publie par B. Guerard. P., 1857. T. 2.; P. 633—654.
16. Зависимое население монастыря разделялось на три группы в зависимости от их положения в сеньории: держателей наделов внутри имений; тех, кто жил вне имений, но тянул к ним — forastici; accolae — живших внутри поместий, но не имевших держаний. К анализу привлекаются в основном сведения о держателях.
17. Кроме того в 38-ми случаях стоит пометка «ad requirendum»,, т. е. составители описи не имели о них всех сведений. Об особенностях этой описи — см.: Филиппов И. С. Церковная вотчина а Провансе, начала IX в. // СВ, 1980. Вып. 43. С. 191—206.
18. Эта особенность отмечена также Э. Коулмен и Ж--Ф- Брежи— Coleman E. Op. cit. P. 212; В regi J.-F. Op. cit. P. 293.
19. См.: Coleman E. Op. cit. P. 212.
20. См.: PG, IX, 25; XIII, 65; XXV, 7 etc.
21. Нам представляется недостаточно обоснованной точка зрения Э. Коулмен о выгодном для женщин «брачном рынке" в монастыре в связи с их малочисленностью и особым значением их происхождения при определении статуса детей (см.: Coleman E. Medieval.... P. 212— 217). Несомненно, мужчина имел явные преимущества при выборе пары в браке: он обладал возможностью взять в супруги женщину по крайней мepe равного статуса, тогда как женщины гораздо чаще вступали в брак с лицами, чей статус ниже, чем их собственный (особенно часто— с сервами), следовательно социальные условия делали «брачный рынок» выгодным скорее для мужчин, чем для женщин.
22. См.: Вregi J.-F. Op. cit. P. 292.
23. Биологически нормальной считается доля бесплодных браков — не более 10% (Russel J. С. Op. cit. P. 19).
24. Из прямых указаний в полиптике о повторных браках (всего их — 10) лишь в одном случае речь идет о браке женщины (PG, XXI, 33).
25. Специфика описания зависимого населения здесь не дает возможности оценить в целом семейную структуру по всему материалу полиптика: можно рассмотреть лишь семейное положение держателей по ряду глав описи (гл. VI—IX, XXVIII), а по нескольким главам (I, XV, XVI, XVII, XX) возможна приблизительная реконструкция семейного состава. О специфике материалов Реймского полиптика— см.: Габдрахманов П. Ш. Семейные структуры крестьян Шампани IX в. (по материалам Реймского полиптика) // Из истории социально-политической и культурной жизни античного мира и средневековья. М., 1986. С. 96— 121.
26. Нормальное соотношение полов при рождении—104—106 (см.: Russel J. С. Op. cit. P. 13).
27. См.: Бессмертный Ю. Л. К вопросу о положении женщины во франкской деревне IX в. // С;В, 1981. Вып. 44. С. ПО.
28. Что же касается материалов Марсельского полиптика, то судя по «им, соотношение полов в зависимом населении монастыря близко к нормальному— 106,5 мужчин на 100 женщин.
29. Для повышения надежности наших подсчетов мы вычисляли доверительные интервалы, в границах которых должны находиться истинные значения вычисляемых показателей / см.: Венецкий И. Г. Статистические методы в демографии. М., 1977. С. 90, 115).
30. См.: Russel J. С. Op. cit. P. 95.
31. См.: Perrin Ch.-Ed. Op. cit. P. 83.
32. По мнению П. Ш. Габдрахманова, если учесть особенности описания населения в Реймском монастыре, то даже по минимальным оценкам уровень брачности здесь был выше 80%. доля бездетных семей — ниже 20%, а доля холостых крестьян — меньше 25%—см.: Габдрахманов П. Ш. Указ. соч. С. 104—105.
33. Габдрахманов П. Ш. Указ. соч. С. 102; Вregi J.-F. Op. cit. P. 169.
34. Подробнее об этом — см.: Блонин В. А. К изучению динамики численности населения на территории Франции IX в. // СВ, 1984. С. 119— 122; его же. К вопросу о типологии крестьянской семьи во франкской деревне IX в. // СВ, 1988. Выи. 51. С. 222—237.
|
