1.
Утверждая, что римские оборонные сооружения и укрепления возводились "согласно
требованиям момента", Шуази не признает никакой системы в их возведении
и оформлении, что совершенно неправильно. Это опровергается дошедшими
до нас письменными источниками, по которым можно судить о вполне обоснованной
и теоретически продуманной системе оборонных мероприятий и сооружений,
осуществляемых в Римской империи (см. в последующих примечаниях о книгах
Витрувия). Кроме того, сохранились остатки римских крепостей. Оборонные
сооружения (крепости) вдоль северной границы Римской империи с германскими
странами носили характер укрепленных военных лагерей трех степеней, исходя
из их величины и отчасти особенностей плана: castra, castella и turres
или burgi.
Первоначально квадратные в плане, римские укрепленные лагери (castra),
начиная с эпохи императора Адриана и особенно после него, стали изменяться,
приобретая продолговатый план с закругленными углами. Допускались известные
различия в величине castra; в среднем их размер выражался примерно в 1
200—1 300 футов (371—396 м) длины и 960 футов (293 м) ширины, иногда же
длина была значительно больше, а ширина сравнительно небольшая. В результате
раскопок в Заальбурге около Гамбурга (Германия) мы имеем ясное представление
о римском castella последней формы. Пространство, занимаемое лагерем,—
700х450 футов (213,5х131,1 м). Лагерь укреплен двойным рвом и каменной
стеной; узкой стороной он был обращен ж неприятелю (к линии обороны).
Каждая сторона имела в середине по проезду — ворота с двумя квадратными
башнями по сторонам, причем основная часть последних была обращена внутрь,
а не выдвигалась за стены. От противоположных ворот шли две дороги, пересекающиеся
в середине лагеря (via praetoria и via principalis). На месте пересечения
находилась площадь, на которой возвышалось здание штаба (praetorium),
с открытым двором и с квадратной башней в середине здания, со стороны
преторских (обращенных к неприятелю) ворот. Четырехугольные castella,
вытянутые в длину на одну треть более, чем в ширину, без закруглений углов,
находятся (вернее, находились) около Орингена, около Вюрцбурга и в других
местах; они более раннего .происхождения, чем в Заальбурге.
Почти одновременно с ними встречаются квадратные castra и castella; меньший
размер последних был обусловлен тем, что castella ставились часто на возвышенных,
затрудняющих атаку крепости, местах, что, в свою очередь, в известной
степени объясняло различие планов castella (треугольный, полукруглый и
т. д., согласно рельефу местности). Turres (или burgi) представляют собою
самые небольшие по размеру укрепленные сооружения римлян, главная сила
обороны которых была сосредоточена в башне. Наконец, некоторые галло-римские
города были хорошо укреплены рвами и стенами с башнями; таковы, например,
города Санс, Тур, Орлеан, Бурж во Франции, Страсбург в Эльзасе (см. Otte,
Geschichte der romanischen Baukunst in Deutschland. Leipzig 1874, стр.
13 и слл.).
2.
Вопрос о временном характере римских укреплений и крепостей — как в западной,
так и в восточной части Римской империи — является спорным. Категорическая
форма суждений Шуази на этот счет неприемлема. Если некоторые оборонные
сооружения римлян и воздвигались как временные, то фактически они становились
обычно постоянными или на очень долгое время сохраняли свое значение.
Это видно из того, что около римских castra образовывались обычно поселения
торговцев, мастеровых и, наконец, земледельцев. Эти селения приобретали,
в зависимости от степени своего роста и значения, различные права римских,
в частности пограничных, поселений (municipium и colonia). Такова история
укрепленного лагеря Carnunthum, ставшего наиболее значительным оборонным
пунктом в Верхней Паннонии (на правом берегу Дуная, в 5—6 милях от Вены),
поселение которого было возведено императором Адрианом в municipium, а
Марком Аврелием в colonia; в 375 г. этот город был уничтожен квадами.
Такова же история Aquineum (теперь Alt-Ofen) на Дунае, получившего, так
сказать, ранг колонии при Септимии Севере. Наконец, ряд открытых галло-римских
городов, в связи с растущими набегами германских племен, превращались
в города-крепости. Такова, по-видимому, история города Трира, который,
будучи колонией, был превращен в укрепленный римский город; первые упоминания
о крепостной стене относятся к 69 г. н.э.; от нее сохранился один въезд,
так называемый Porta Nigra (см. Верман, История искусств, т. II). Изложенное
здесь заставляет выдвинуть совершенно иное, чем у Шуази, положение: "когда
завоевателям пришлось обороняться самим", то они, найдя памятники
римского военно-оборонного искусства, частично использовали их, большая
же часть этих римских укреплений осталась в развалинах.
3. Не только в развитом средневековье, но
и в начале нашей эры в римских оборонных сооружениях фланговый обстрел
(из метательных и других орудий имел при обороне крепости определенное
значение; об этом говорит Витрувий (1 в. и. э.). В раннее средневековье
фланговая оборона не имела существенного значения в силу соображений,
указанных Шуази, но в позднее средневековье, особенно же с введением огнестрельного
оружия, именно в тот первоначальный период применения пушек при осаде
и обороне, когда они стреляли на сравнительно близком расстоянии каменными
снарядами, роль фланговой обороны несравненно повысилась. Указаниями Витрувия
в этом смысле, по-видимому, пользовались в позднем средневековье, по возможности
применяя их в новых условиях (особенно в Италии). Это находит косвенное
подтверждение хотя бы в том, что интерес к сочинениям Витрувия был в то
время очень велик, и уже в 1486 г. были изданы его десять книг, пользовавшиеся
большой известностью (M. Vitruvii Pollionis ad Caesarem Augustum de Architectura
libri decem).
4. Относительная самостоятельность частей
крепости, так сказать, звеньевая система обороны крепости, и ее конструктивные
особенности отвечают принципу функционального обособления частей готического
культового здания, готического жилого дома (например дом Жака Кэра, см.
предыдущую главу).
5. Одними лишь быстрыми темпами возведения
крепостных сооружений (замков) нельзя объяснять единообразие стиля и однохарактерность
военно-оборонных построек средневековья, как это делает Шуази; стремление
к стилистическому и типологическому единообразию является одной из существенных
особенностей романского искусства. Эту тенденцию можно проследить как
в военно-оборонной архитектуре, так и в гражданской и культовой. Этой
тенденции противопоставлено стремление к выработке местных форм. Эти два
противоположные начала составляют то единство, которое характерно для
романской культуры и искусства в целом.
6. О форме и конструкции средневековых куполов
на памятниках культовой архитектуры в Аквитании см. Lasteyrie, L'Architecture
religieuse en France a l'epoque romane. Paris 1912, стр. 267 и слл. и
стр. 471.
7. Из слов Шуази можно заключить, что основной
и преобладающей формой башен в средние века была круглая, которую иногда
заменяли квадратной. С этим мнением Шуази нельзя согласиться: в раннее
средневековье основным типом была квадратная и прямоугольная башня; в
позднее же средневековье (готика) преобладающей стала круглая форма, но
в больших замках угловые башни часто бывали круглыми, а между ними, по
стенам, находились квадратные или прямоугольные башни. В замке Пьерфон
(XVI в.) все башни .круглые (или полукруглые), тогда как замок Сан Фелис
в Модене (Италия) имеет только квадратные башни. Преобладание прямоугольной
формы в каменных башнях раннего средневековья некоторые исследователи
объясняют влиянием конструкций и форм деревянных башен IX—Х вв.
8. Мнение Шуази, что вначале жилье феодала
находилось вне башни-донжона, у подножия ее, — неправильно. В раннее средневековье,
в частности в Х и XI вв., донжон совмещал функции обороны и жилья феодала,
у донжона же размещались хозяйственные постройки. См. Michel, Histore
de l'art, т. 1, стр. 483.
9. Шуази относит замок Лош к XI в., тогда
как этот замок имеет точную дату: он был выстроен графом Фулке Нерра в
995 г. и считается самым ранним из сохранившихся во Франции замков (каменных).
10. Мысль об изменении положения башни-донжона
в замке XII и XIII вв. в силу соображений военно-оборонных не обоснована
у Шуази. Центральное положение башни-донжона в замке, точнее внутри ограды-стены
замка, в XI—XII вв., так же как изменение этого положения в XIII в., может
быть объяснено соображениями не только оборонного, но и архитектурного,
художественного порядка. В таком. положении донжона в XI и XII вв. можно
усмотреть наличие композиционных особенностей памятников романского искусства
(архитектура, живопись и пр.), где мы часто видим совпадение смыслового
и композиционного центров с геометрическими.
11. Мнение, что донжоны круглой формы начинают
появляться лишь в XIII в. и что от XI и XII вв. сохранились лишь квадратные
башни, — неправильно. От XI и XII вв. сохранились донжоны как квадратные,
так и продолговатой формы — прямоугольные. Обычно по наружным стенам шли
вертикально расположенные плоские и широкие контрфорсы (или лопатки);
к стенам примыкала квадратная башенка с лестницей. В более ранних башнях
лестница была приставная, вела непосредственно во второй этаж, откуда
уже можно было проникнуть по внутренней лестнице и в верхний и в нижний
этажи. В случае опасности приставные лестницы убирались.
К XI—XII вв. относятся французские замки: Фалэз, Арк, Божанси, Бру, Салон,
Ла Рош Крозэ, Крест, Домфрон, Монтбарон, Сент Сюзан, Морэ. К более поздним
(XII в.) относятся: замок Атт в Бельгии (1150 г.) и французские замки:
Шамбуа, Шовиньи, Конфлан, Сент Эмиллион, Монтбрюн (ок. 1180 г.), Монконтур,
Монтелимар и др.
В конце XI в. встречается многоугольная башни: к 1097 г. относится шестиугольный
донжон замка Гизор (департамент Эре); возможно, что эта башня и перестраивалась.
Сюда же относятся многоугольный донжон XII в. в .Карентане (теперь в развалинах),
а также несколько более новый донжон — в Шатильоне. Донжон замка Сен Совер
имеет форму эллипсиса. Круглые башни-донжоны имеют замки XII в. Шатодэн
и Лаваль. К середине XII в. относится донжон замка в Этампе (так называемая
башня Гинетт), который представляет собой группу четырех круглых, .как
бы сросшихся башен; донжон замка Худан (Houdan), выстроенный между 1105
и 1137 гг., представляет собой цилиндр с четырьмя примыкающими к нему
круглыми башенками. Замок Провэн имеет восьмиугольный донжон с четырьмя
примыкающими к нему круглыми башенками. Некоторые замки имеют по два донжона
(Ниор, Бланк, Верно). Из донжонов второй половины XII в., сохранивших
прямоугольную форму, отметим Ниор, Шовиньи, Шателье, Шатомюр. Наконец,
в XII в. появляются в ограждении донжона башенки. См. Michel, упом. соч.,
т. 1, стр. 484; Enlart, Manuel d'archeologie francaisi, т. II. Architecture
monastique, civile, militaire et navale, 1903, стр. 215 и слл.; Viollet
le Duc, Dictionnaire raisonne de l'architecture francaise, 1875.
12. Эволюция назначения отдельных сооружений
замка шла от соединения в донжоне функций жилья, обороны и хозяйственных
(точнее — функций хранения, кладовые) — в период романской архитектуры,
к дифференциации этих функций — в эпоху готики. В дальнейшем, к концу
готики—началу ренессанса (с конца XIV в,), в связи со сдвигом во всех
областях культуры, в частности в связи с появлением артиллерии, происходит
новое перераспределение функций. Донжон и другие фундаментальные здания
замка отводятся под жилье, т. е. замок начинает превращаться в дворец,
а оборона переносится на подступы к замку — стены, рвы и бастионы. Наконец,
в эпоху абсолютизма замок совершенно (или за самыми небольшими исключениями)
лишается оборонных функций, перестает быть крепостью и окончательно превращается
в дворец или усадебный дом; наряду с этим и крепость получает свою самостоятельность
в качестве военно-оборонного сооружения, входящего в единую систему наступления
и обороны дворянского и дворянско-буржуазного государства.
13. Освещение жилища (замка) сеньора окнами,
пробитыми в наружной крепостной стене, объясняется не только тем, что
потребность феодалов в комфорте получает в XIV в. перевес над предосторожностями
обороны, а изменением системы обороны — когда перед замком начинают возводиться
земляные укрепления и пр., на которые и переносятся основные функции обороны
при введении в действие артиллерии.
14. Сохранились известия о существовании
на территории Франции и Германии деревянных крепостных сооружений-замков
в IX и Х вв., т. е. в так называемое каролингское время, но мы не имеем
оснований считать их продуктом влияния Византии и говорить о сходстве
их с соответствующими сооружениями Византии IX—Х вв., тем более всех.
Шуази хочет установить три ступени развития западноевропейских крепостных
сооружений, беря за основу очень шаткий и методологически неправильный
критерий заимствования.
Связывая появление ранних замков в Западной Европе с воздействием культуры
Византии, Шуази отражает существовавшую в западноевропейской науке теорию,
признававшую основным или существенным фактором в образовании романского
искусства — влияние византийской культуры и искусства (см. примечание
15).
15. Шуази является сторонником теории заимствований
и влияний, которая в области средневековой культуры и искусства стояла,
в лице своих наиболее крупных представителей, на ориенталистических позициях:
источников возникновения и развития средневековой культуры эти исследователи
искали на Востоке. Под углом зрения выводов этой теории стараются разрешать
вопрос о происхождении и формировании средневековых замков Дьёлафуа, а
за ним и Шуази. Как первый, так и второй совершенно обходят теорию происхождения
средневекового замка из позднеримских turres или burgi т. е. башен (см.
примечание 1), которые имели различную форму: квадратную, круглую, эллиптическую,
восьмиугольную и сложную — снаружи полукруглую, внутри же четырехгранную.
Часть этих башен, вернее, их основания, была использована при постройке
феодальных замков, часть превращена в церковные башни, часть сохранилась
в развалинах (см. Otte, Geischen. Baukunst in Deutschland, Leipzig 1874,
стр. 16).
Теория происхождения средневекового замка из burgi, оперируя целым рядом
ценных фактов и интересными соображениями, страдает все же схематизмом
и не учитывает культурных взаимодействий, с которыми связано развитие
средневекового замка.
16. Шуази устанавливает три ступени, три
этапа развития средневекового замка: первый, как было указано, — это период
влияния Византии, второй — период распространения по Европе типа замка,
сложившегося в Нормандии, наконец, третий — это время влияния крепостных
сооружений Сирии и Палестины, даже Ирана; к местным вариантам относятся
замки Иль де Франса (XIII в.), тип которых распространяется по всей Франции
в ХIII—XIV вв. Таким образом, следуя Шуази, здесь можно говорить о четвертом
этапе — периоде влияния Иль де Франса. О преемственной связи между указанными
сооружениями XII—XIII вв. и сооружениями XI в. и более ранними Шуази умалчивает,
так как это противоречило бы принятой им теории.
Вопрос о происхождении средневекового замка является одной из частностей
проблемы формирования средневековой архитектуры и должен быть разрешен
в той же плоскости, что и вопросы, касающиеся образования других архитектурных
типов, в частности культовых сооружений — западноевропейских базилик.
Осваивая античное наследие и наследие различных "новых" народов
(в частности норманнов), завоевавших Европу, новый класс —феодалы — приспособлял
оставшиеся burgi к потребностям жилья и к задачам защиты и нападения в
условиях феодальной войны. Среди типологического многообразия burgi или
turres квадратная башня начинает вытеснять другие формы, но вместе с тем
и сама она, меняет свою форму: преобладающим становится тип прямоугольной
башни со своими особенностями. В этом, по существу новом, типе стали строиться
средневековые замки в IX—Х вв.; сперва это были преимущественно деревянные
сооружения, далее каменные, которые на протяжении своего развития не могли
не осваивать и ряд особенностей аналогичных сооружений других стран (ср.
изменение базилики Т-образной, так называемой раннехристианской, в крестообразную
базилику романского стиля). Преемственная связь (но не заимствование)
средневекового замка и позднеримских castella и burg подчеркивается в
наименованиях замка: в Германии "Burg", в Англии — "Castle".
17.
Миланский замок, план которого близок к квадрату (прямоугольный), снабжен
башнями как по углам, так и в расчете па фланговую оборону. При установлении
расстояния между башнями и в других особенностях были, по-видимому, использованы
указания Витрувия, но с учетом новых условий обороны в связи с введением
огнестрельного оружия. Витрувий в "De Architectura", книга 1,
глава V. говорит:
"2. Далее, башни надо выводить за наружную часть стены, чтобы во
время приступа неприятелей можно было поражать справа и слева метательными
снарядами их обращенные к башням бока. Главным же образом следует заботиться
о том, чтобы подход к стене при нападении был нелегким, для чего обводить
ее по краю кручи с таким расчетом, чтобы дороги к воротам вели не прямо,
а слева. Ибо, раз это будет сделано так, то нападающие окажутся обращенными
к стене правым баком, неприкрытым щитом. Очертание города должно быть
не прямоугольным и не с выступающими углами, а округлым, чтобы за неприятелем
можно было наблюдать сразу из нескольких мест. Города же с выступающими
углами трудно защищать, так как углы скорее служат прикрытием для врагов,
чем для граждан.
3. Толщина же стен, по-моему, должна делаться такой, чтобы двое вооруженных,
идущих по ним навстречу друг другу, могли беспрепятственно разойтись.
Затем, сквозь всю толщу стен должно как можно чаще закладывать брусья
из обожженного масличного дерева, чтобы стена, связанная с обеих сторон
этими брусьями, как скрепами, навеки сохраняла свою прочность: ибо такому
лесу не могут повредить ни гниль, ни непогода, ни время, но он и зарытый
в землю и погруженный в воду сохраняется без всякой порчи и остается всегда
годным. Итак, это относится не только к городским стенам, но и к подпорным
сооружениям, и все те их стены, которые должны строиться в толщину городских,
будучи скреплены таким образом, не скоро подвергнутся разрушению.
4. Расстояния же между башнями следует делать так, чтобы они одна от другой
отстояли не дальше полета стрелы, для того, чтобы можно было нападение
врагов на какую-нибудь из них отразить скорпионами и другими метательными
орудиями, стреляя с башен и с правой и с левой стороны. А стену, примыкающую
к внутренним частям башен, надо разделять промежутками, равными ширине
башен, и делать переходы во внутренних частях башен брусчатыми и без железных
скреплений. Ибо если неприятель займет какую-нибудь часть стены, то осажденные
разломают такой помост и, если управятся быстро, не допустят неприятеля
проникнуть на остальные части башен и стены без риска стремглав слететь
вниз.
5. Башни следует делать круглыми или же многоугольными, ибо четырехугольные
скорее разрушаются осадными орудиями, потому что удары баранов обламывают
их углы, тогда как при закруглениях они, как бы загоняя клинья к центру,
не могут причинить повреждений. При этом укрепления стены и башен оказываются
наиболее надежными в соединениях с земляными валами, так как их не в состоянии
повредить ни бараны, ни подкопы, ни другие военные орудия".
Иллюстрацию Миланского замка см. в книге Бартенев С.П., Московский Кремль,
1912, т. 1, стр. 35 и 36.
18. В замке Пьерфон, как это видно на иллюстрации
в книге Шуази, налицо не только угловые башни, но башни имеются и в стенах,
в середине каждой из сторон крепости. Эти промежуточные башни имеют существенное
значение для фланговой обороны и дают некоторое основание предполагать,
что указания Витрувия учитывались не только в Италии, но и в Северной
Европе.
Н. А. Кожин
|
