Классическая
Артуриана
Говоря о классической Артуриане, необходимо представить себе особенности
менталитета средневекового человека, а также формировавшие его социокультурные
процессы. Только тогда появляется возможность разобраться, почему же возникла
необходимость именно в той мифологической реальности, в том втором идеализированном
мире, которые представлены в произведениях Лайамона, Кретьена де Труа,
Васа, Эшенбаха и др. Размышляя об истории предшествующих эпох, люди не
могут не сопоставлять их со своим временем. Но, сравнивая свою эпоху или
цивилизацию с другими, мы, как правило, применяем к ним свои собственные,
современные мерки. Но если мы постараемся увидеть прошлое, каким оно было
«на самом деле», по выражению Ранке, то неизбежно столкнемся с необходимостью
оценить его объективно, попробовать понять, как воспринимал окружающий
мир человек той или иной эпохи.
Итак, размышляя о культурологическом значении легенд о Круглом Столе короля
Артура, надо, по возможности, учитывать своеобразие видения мира, присущее
средневековому человеку. Очень многое в этой эпохе кажется иррациональным,
противоречивым. Постоянное переплетение полярных противоположностей: мрачного
и комичного, телесного и духовного, жизни и смерти - неотъемлемая черта
средневекового миропонимания. Такие контрасты находили основу в социальной
жизни эпохи - в непримиримых противоположностях господства и подчинения,
богатства и бедности, привилегированности и приниженности.
Средневековое христианское мировоззрение как бы снимало реальные противоречия,
переводя их в высший план всеобъемлющих надмировых категорий.
Нельзя не отметить и то обстоятельство, что «образ мира», сложившийся
в сознании представителей разных общественных слоев и пассов феодального
общества, не был одинаков: рыцари, горожане, крестьяне относились к действительности
по-разному, что не могло не наложить определенного отпечатка на средневековую
культуру.
Нельзя упускать из виду и то, что (поскольку грамотность являлась достоянием
немногих) в этой культуре авторы в основном обращались к слушателям, а
не к читателям, следовательно, в ней доминировали тексты произносимые,
а не читаемые. Причем эти тексты, как правило, безоговорочно принимались
на веру. Как замечал Н.И.Конрад, «"любовный напиток" в романе
"Тристан и Изольда" - совсем не "мистика", а просто
продукт фармакологии того времени, и не только для героев романа, но и
для Готтфрида Страсбургского, не говоря уже о его предшественниках в обработке
сюжета»55.
С одной стороны, средневековое миросозерцание отличалось цельностью -
отсюда его специфическая недифференцированность, невычлененность отдельных
его сфер; отсюда же проистекает и уверенность в единстве мироздания. Поэтому
рассматривать культуру средневековья следует как единство разных сфер,
каждая из которых отражает всю творческую практическую деятельность людей
того времени. С этой точки зрения и следует, очевидно, рассматривать циклы
о Круглом Столе короля Артура.
С другой стороны, все социальные процессы в Британии были тесно связаны
с отношениями между разными этническими группировками, становлением этнического
самосознания англосаксов и, позже, англичан. Как замечает Е.А.Шервуд:
«Переход от племени к новой этнической общности был тесно связан у них
(англосаксов - ОЛ.) с переходом от догосударственной формы организации
общества к государственной»56. Все это теснейшим образом связано с изменением
и воздействием на жизнь общества определенных социокультурных условий.
Противопоставление различных этнических группировок друг другу, влияние
их друг на друга, а иногда слияние их и рождение уже нового восприятия
мира образовавшейся этнической общностью -все это находится в непосредственной
зависимости от осознания территориальных границ и от взаимоотношений между
людьми как землевладельцами.
С расширением пространственного размещения нового этноса и с возникновением
осознания территориального единства общество «внутри разграничивалось
по социальному признаку, противопоставляя себя лишь внешним иноэтническим
группам»57. Таким образом, одновременно с формированием и развитием территориального
и этнического самосознания у англосаксов шло становление и усложнение
социальной структуры общества. И далее, как замечает Е.А. Шервуд: «Несмотря
на... завоевание Англии выходцами из Франции, несмотря на попытки ввести
в Англии те же порядки, которые господствовали на континенте и затормозили
из-за возникновения там классического феодализма формирование народов,
в Англии... очень быстро возник английский народ. Раннее отмирание феодальной
основы с сохранением лишь форм феодального строя, раннее привлечение основной
массы свободного населения к общественной жизни привели к быстрому сложению
условий для формирования английской нации...»58. Все эти аспекты, безусловно,
оставили определенный отпечаток на дальнейшем развитии легенд о короле
Артуре.
Размышляя о культурологическом значении артуровского цикла, нельзя не
учитывать, что с самого начала существовало резкое различие между обработками
этих преданий в Англии и во Франции.
В Англии всегда сохранялся тот псевдоисторический фон, который привнес
в предания об Артуре Гальфрид Монмутский , хотя этот фон постоянно видоизменялся
и развивался под воздействием французских обработок тех же сюжетов. В
то же время французские авторы стихотворных и прозаических рыцарских романов
интересовались личностью героя, всячески расписывая его приключения, а
также события его личной жизни и перипетии утонченной и искусственной
разной любви. Кроме того, в английском варианте всегда чувствуется эпический
размах, совершенно отсутствующий во французском. Эти различия выявляются
очень рано - уже при сравнении про-цений Лайамона, который писал по-английски,
и Васа, писавшего на нормандско-французском диалекте. Оба автора заимствуют
сюжет непосредственно у Гальфрида Монмутского , но роман Васа отличает
чеканность стиля по сравнению с простым народным и эпическим нем Лайамона.
Лайамон, например, постоянно помнит, что Артур был не французским, а бриттским
королем, для Васа же это не имеет почти никакого рачения. Все связанное
с Артуром в Англии способствовало укреплению растущего национального духа
и питалось им, хотя, конечно, мы можем говорить о существовании бриттской
или английской нации в период средневековья. f Хотя Круглый Стол впервые
упоминается в «Истории бриттов» , интерес, скорее, представляет разработка
сюжета об Артуре Лайлоном. Этот сюжет, в раннем варианте встречающийся
уже в валлийских преданиях, своим развитием был во многом обязан рыцарским
орденам, возникшим в XII веке. Но он же ассоциируется и с легендами о
военных отрядах королей или предводителей феодального «героического века».
Во французских преданиях ведущим является рыцарское начало, которое было
неотъемлемой частью утонченной атмосферы королевских дворов, в ту эпоху
возникавших повсеместно, и служило мотивировкой всяких фантастических
приключений. В противоположность эму Лайамоном акцентируются древние мотивы,
звучавшие еще в валлийских преданиях. Как подлинно эпический поэт он связывает
легенду с кровопролитными битвами за средства пропитания.
Стиль Лайамона весьма отличается от стиля Васа, что объясняется различием
в замыслах авторов. Так, Лайамон в начальных стихах своего «Брута» заявлял,
что хочет рассказать «о благородных деяниях англичан», и эта тема, действительно,
является для него основой; он любит доблесть, энергию, могущество, храбрые
речи и героические битвы; рыцарские куртуазные авантюры ему еще чужды,
так же как и сентиментальная трактовка любви»59.
Немудрено, что Лайамон трактует образ Артура совсем иначе, чем Вас. Там
же, где дело касается воинских потех и пиров, «если Лайамон и не скупится
на изображение пышности и блеска легендарного британского королевского
двора, то он делает это преимущественно из патриотических побуждений,
для характеристики могущества, силы и славы Британии, а не только из живописно-декоративных,
эстетических соображений, которые нередко руководили Васом»60.
Разница между этими двумя авторами проявляется и в том, насколько присутствуют
в их произведениях религиозные мотивы. Если у Лайамона все герои - стойкие
защитники христианства, а все злодеи - непременно язычники, то Вас старается,
по возможности, не затрагивать тему веры и оставаться светским писателем.
Одним из наиболее ярких средневековых авторов, обращавшихся к артуровской
теме, был французский романист Кретьен де Труа. Артуровский мир Кретьена
де Труа возник давно, существует очень долго, по сути дела всегда, но
существует вне соприкосновения с миром реальности, в ином измерении. Не
случайно королевство Логр Артура не имеет у Кретьена де Труа четких границ,
не локализовано географически: Артур царит там, где существует дух рыцарственности.
И наоборот: последний возможен лишь благодаря Артуру, который является
его воплощением и высшим гарантом. Королевство Артура становится у Кретьена
де Труа поэтичной утопией, утопией не социальной, а прежде всего моральной.
1
2 3
4 5
6 7 8
9 10
11 12
13
|
