Guy de Lusignan

В Иерусалиме началась подготовка к проведению церемонии коронации. Было известно, что корона Иерусалимского королевства хранилась в королевской казне, в специальном сундуке, под двумя замками, ключи от которых были переданы Грандмастеру тамплиеров и Грандмастеру госпитальеров. Каждый из этих рыцарских орденов обладал достаточной мощью и достаточно ревниво следил за политическими амбициями другого, чтобы кто-то из них мог распорядиться Иерусалимской короной по своему усмотрению. Но еще меньшего успеха в попытке овладеть короной приходилось ожидать любому претенденту, с чьими притязаниями совесть обоих Грандмастеров не была бы согласна. За такой предосторожностью в охране главного символа королевской власти можно было усмотреть только бесстрастную политическую предусмотрительность, так присущую покойному Балдуину IV. Однако, эти же, всем понятные меры покойного короля по предотвращению смуты в государстве, в свою очередь придавали определенный вес бурлившим слухам о тайном завещании короля, его последней воле и прочее, что и было, по-видимому, главной причиной всех смут вокруг вопроса престолонаследия. И если Грандмастер тамплиеров в ходе этих событий действовал в духе искренней убежденности и прямоты в интересах Сибиллы и Ги, то Грандмастер госпитальеров оставался на позиции выжидательного нейтралитета, не проявляя явно своих симпатий или антипатий. Подготовка к коронации подходила к завершению, и наступил момент, когда королевские венцы должны были быть возложены на церковный алтарь. Жерар де Ридефор вместе с патриархом Ираклием приехали в резиденцию Роже де Мулена за вторым ключем от ларца с королевскими коронами. Грандмастер госпитальеров вышел к ним в отнюдь не лучшем расположении духа оттого, что столь стремительная подготовка к коронации проходит в сущности без его участия и одобрения. И хотя Роже де Мулен не нашел в подготовке коронации Ги и Сибиллы ничего противоречащего своей совести и своим обязательствам перед памятью почившего короля, тем не менне он препирался с Жераром де Ридефором и патриархом Ираклием почти час. И дело закончилось тем, что бросив ключ посреди комнаты де Мулен ушел. Патриарх Ираклий поднял ключ, самолично прошел в сокровищницу, и взял там две короны. Одна из них была возложена на алтаре церкви Воскресения, а вторая - возле кресла, где должна была сидеть Сибилла.
20 июля 1186 года Сибилла Анжуйская и Ги де Лузиньян, во главе торжественной процессии, прошествовали в храм Воскресения Господня, и патриарх Ираклий с видом молитвенного благоговения открыл торжественное богослужение. И вот настал кульминационный момент. Патриарх, возложив корону Иерусалимского королевства на Сибиллу, обратился к ней со словами, в которых упомянул, что она лишь хрупкая и немощная женщина, неспособная справиться с тяжелым трудом управления государством, особенно в это время смут и раздоров, и призвал новую королеву избрать достойного лорда, который бы управлял Королевством в союзе с ней. И в то время, когда присутствующие на церемонии возносили к Богу молитвы о том, чтобы Он даровал им достойного короля, Сибилла, взяв положенный возле ее кресла королевский венец в руки, возложила его на голову своего мужа Ги, провозгласив: "Я выбираю тебя своим королем и своим господином, и господином земли Иерусалима; да не разъединят человеки тех, кого соединил вместе Господь". (5)
Тем самым необходимые формальности были исполнены, и в историю вошла новая королевская чета, завершившая славную череду суверенов Иерусалимского королевства.
Франки-путивинцы радостно кричали "Слава королю!", тамплиеры, окружавшие храм, торжественно салютовали приветствие новым монархам, а бородатые лица баронов "полеинов" усиленно изображали искреннее воодушевление. И, разумеется, не нашлось никого, кто отказался бы выполнить клятву верности, недавно данную королеве.
После окончания церемонии рыцари тамплиеры сопроводили новых короля и королеву Иерусалимских в их покои, где было устроеное великолепное праздничное пиршество.
Споры вокруг королевской короны на данном этапе должны были бы быть исчерпаны. Но, не желая смириться со случившимся фактом, бароны в Наблусе тут же приняли к действию запасной план, провозгласив своей королевой младшую сестру Сибиллы - Изабеллу, а королем ее мужа - Онфруа Торонского, и решили незамедлительно их короновать. При данной ситуации довольно сложно представить, какие шаги они собирались предпринимать дальше, но их затея расстроилась сама собой. Онфруа, как человек высокой чести, "рыцарь из рыцарей" по словам Гийома Тирского (Guilliam, Archbishop of Tyre), отказался от этой сделки, и ночью покинул Наблус вместе с Изабеллой, направившись в Иерусалим. Там они поверглись к ногам короля и королевы, заверив их в своей преданности. Такой поворот событий не сулил оставшимся баронам ничего хорошего. И многие из сторонников Раймонда тут же отправились в Иерусалим принести омаж новому королю. Балдуин Рамлский, впрочем, сделал попытку открыто воспротивиться, заявляя, что собирается покинуть страну, позабыв, сгоряча, что все свои привилегии и фьефы в Королевстве он и его наследники имеют только по милости короля. И король не замедлил напомнить лорду Рамлы, что в числе его подданных не смогут находиться дети сбежавшего вассала. Это означало, что семья и наследники Балдуина Рамлского потеряют все свои привилегии и владения в Иерусалимском королевстве. Размыслив, и одумавшись, Балдуин, наконец прибыл ко двору принести омаж.