Родился в 1132 г.
Вступил на престол 8 декабря (1) 1154 г.
Царствовал 34 3/4 года
Умер 6 июля 1189 г.

Раздел I

Тобой, Плантагенет, от долгих распрей
Стране был отдых дан, и воцарился мир.
Но вот поднялся Бекет Неразумный
И подбивал монахов неуемных
К пренебреженью волей суверена
И грешным посохом короне угрожал.
                                              Шенстоун

Первые же административные шаги Генриха дали народу счастливое предзнаменование его будущего мудрого правления. Уверенный в своей силе, он начал искоренять злоупотребления и упразднять некоторые незаслуженные привилегии, укоренившиеся в результате слабости или чрезмерной доверчивости его предшественников. Первым делом он распустил отряды наемников, чинивших бесконечные насилия над народом. Он отменил многие пожертвования церкви и монастырям, установленные до него, но издал ряд законов, предоставлявших гражданам некоторых городов свободу и привилегии, упразднявшие их зависимость от каких бы то ни было феодалов, кроме него самого. Эти хартии заложили фундамент английских свобод. Если и раньше народ поднимался иногда на борьбу против деспотии короля, баронов или духовенства, то теперь эта борьба приняла новый аспект: четвертая сила, а именно самая богатая часть населения стала претендовать на участие в управлении страной. Таким образом, произошло первое ослабление феодального господства, и свобода начала распространяться в народе более равномерно.
Укрепив свою власть, Генрих стал одним из самых могущественных принцев своего времени: будучи неоспоримым монархом в Англии, он обладал более чем одной третью земель Франции (2). Покорив баронов, стремившихся ограничить его власть, он, казалось, не должен был ожидать сколько-нибудь значительного сопротивления в будущем. Но случилось иначе: он встретил сопротивление там, откуда меньше всего мог этого ожидать.
Знаменитый Томас (Фома) Бекет, первый со времени норманнского завоевания англичанин по происхождению, поднявшийся до высот власти, был сыном простого горожанина (3). Получив приличное образование в школах Англии, он затем обучался в Парижском Университете, а по возвращении в Англию стал помощником шерифа. Начиная с этой скромной должности он неуклонно поднимался по ступенькам служебной лестницы, пока не стал архиепископом Кентерберийским (титул, уступающий только королевскому).
Происхождение этого необычного человека было весьма романтичным. Его отец, Джильберт Бек или Бекет, в бытность простым солдатом, попал в плен в Палестине к одному из сарацинских вождей. На счастье Джильберта, в него влюбилась дочь хозяина, которая помогла ему бежать. Вскоре после этого девушка приняла отчаянное решение бросить родину и дом, но найти предмет своей любви. Единственными известными ей на европейском языке словами были "Лондон" и "Джильберт". Тем не менее, она отправилась в Европу. С помощью первого слова она попала на борт английского корабля, а высадившись на берегах Темзы, она ходила от одной улицы к другой, повторяя второе, пока, наконец, не натолкнулась на самого Джильберта. Необычайность этого события привлекла всеобщее внимание, и молодая сарацинка, пройдя обряд крещения и получив христианское имя Матильды, стала женой Джильберта. Томас был ее старшим сыном и получил наилучшее по тем временам образование. С ранних лет он находился под покровительством архиепископа Кентерберийского Теобальда, с чьей помощью ему удалось воспользоваться привилегиями, в которых норманнские завоеватели обычно отказывали лицам саксонского происхождения. В царствие Стефена Томас и его патрон были горячими сторонниками воцарения Генриха, которому оказывали всевозможную поддержку. В благодарность за это Томас был вознагражден, получив при новом короле высший гражданский чин в стране, став канцлером. На этом посту он отличился не только усердием в защите королевских интересов и доблестью в ратном деле, но и экстравагантным великолепии своего истеблишмента. Генрих, надеясь, что его компаньон по войнам, управлению страной и даже развлечениям, будет ему преданным помощником и в деле ограничения власти Церкви, сделал Томаса архиепископом Кентерберийским, но слишком поздно убедился в том, что тем самым дал церкви рьяного защитника, а себе нажил опасного соперника. (Пиннок).
Как только он упрочился на этой высокой должности, которая делала его пожизненно второй персоной в государстве (1162 г.), он поставил себе целью добиться репутации святости, чему несколько мешала его прежняя легкомысленная жизнь. Зато теперь он превзошел в своем аскетизме все, что только можно себе представить. Он носил простую холщовую одежду на голое тело и менял ее столь редко, что она была страшно грязной и кишела паразитами. Он ел только хлеб и пил только воду, в которую добавлял горьких корней специально для того, чтобы испортить ее вкус. Спина его не заживала от рубцов из-за постоянного самобичевания. Так, притворяясь святым, он претендовал на роль защитника привилегий Церкви, которые в течение долгого времени были непомерно большими и которые теперь Генрих хотел урезать.
(1164) Вскоре королю представился удобный и весьма популярный повод начать замышляемую им реформу. Представитель "святого" сословия изнасиловал дочь одного джентльмена из Уорчестершира и затем убил ее отца, дабы избежать мести за свое деяние. Тяжесть преступления возбудила в народе негодование, и король настаивал на том, чтобы убийца и насильник предстал перед гражданским судом. Бекет воспротивился этому, ссылаясь на то, что это - прерогатива Церкви.
Для того чтобы сделать определение по этому делу, король созвал Генеральный Совет духовенства и знати в Кларендоне, которому он передал на рассмотрение этот случай, желая получить от собравшихся согласие с его решением. Такие советы собирались в то время скорее для того, чтобы одобрять королевские декреты, чем для издания законов, которым должны подчиняться следующие поколения. Было издано несколько постановлений, впоследствии известных под названием Кларендонской Конституции, которые были приняты без всякого противодействия. "Эти постановления предписывали духовным лицам, совершившим преступления, предстать перед гражданским судом. Было также постановлено, что миряне не могут представать перед духовным судом иначе, как законные и уважаемые свидетели. Эти и еще несколько менее важных постановлений общим числом 16 были с готовностью подписаны всеми присутствующими епископами. Сам Бекет, вначале демонстрировавший отрицательное отношение к этим постановлениям, поставил затем под ними свою подпись, присоединившись к остальным. Однако папа Александр осудил Кларендонскую Конституцию в сильнейших выражениях, признал ее недействительной и отменил ее.
Это привело к спору между королем и Бекетом, который, обладая высшей должностью, которой его мог наградить король, опирался еще на репутацию святого. В разгаре спора Бекет со свойственным ему бесстрашием, облаченный в епископскую ризу, с крестом в руках двинулся к королевскому дворцу и, войдя в королевские покои, сел, держа крест как знамя защиты. В самой торжественной манере он отдал себя под защиту высшего духовника в мире - папы, и получив отказ в просьбе разрешить ему покинуть королевство, сумел, переодевшись, тайно перебраться на континент. Там бесстрашие Бекета вкупе с его святостью обеспечило ему благосклонное отношение как народов, так и королей.
И папа, и Бекет не жалели сил в энергичных и громогласных проповедях, сотрясавших саму основу королевской власти. Бекет выставлял себя кем-то вроде новоявленного Христа, представшего пред мирским судом и заново подвергшегося мучениям в условиях надругательства над Церковью. Однако он не ограничивался одними проповедями; он огласил отлучение от Церкви всех главных министров короля, всех, кто был замешан в секвестировании его поместий и его епархии, всех, кто подчинился Кларендонской Конституции, или хотя бы одобрил ее - всех поименно. Было предпринято несколько попыток достичь компромисса, но взаимная ревность, подозрительность и недоверие, боязнь утратить какие-то позиции, - все это мешало достижению соглашения.

Раздел II

Но твой язык не может не язвить
И чванством короля не может не сердить.
                                                                Поп

(1170) В конце концов взаимные интересы обеих сторон сделали примирение необходимым, однако ничто не могло сравниться с высокомерием, с которым Бекет повел себя, вернувшись в Англию. Вместо того чтобы спокойно вернуться в свою епархию со скромностью, подобающей человеку, только что прощенному королем, он предпринял триумфальное шествие по графству Кент с великолепием и пышностью суверена церкви. Когда он проезжал Саутворк, духовенство и миряне, люди всех сословий и возрастов вышли встречать его с радостными гимнами. Уверенный в том, что ему принадлежат сердца народа, он начал метать громы и молнии в тех, кого он считал своими противниками. Первым, кому он объявил отставку, был архиепископ Йоркский, короновавший старшего сына Генриха в его отсутствие (4). Затем он отлучил от Церкви епископов Лондона и Солсбери. Одного человека он отлучил за то, что тот выступал против него, другого - за то, что он отрубил хвост у его лошади.
Во время парадного шествия Бекета по Англии Генрих находился в Нормандии. Известия об этой беспримерной наглости и связанных с ней волнениями вызвали у него чувство негодования. Когда же отлученные от Церкви или отстраненные от должности прелаты стали прибывать к нему с жалобами, гнев его не знал границ. Он разразился бранными словами в адрес духовника, которого он поднял из самых низов до высшей после короля должности и который не перестает подрывать порядок в королевстве. Архиепископ Йоркский в ответ на это заметил, что, покуда Бекет жив, король никогда не будет знать мира и покоя. И здесь у короля вырвалось горькое слово жалобы на то, что у него, наверное, нет настоящих друзей, иначе он бы не подвергался оскорблениям со стороны какого-то неблагодарного лицемера (5). Эти слова взбудоражили весь двор и вооружили четверых рыцарей решимостью исполнить тайное желание короля. Заговорщики, к которым примкнули еще несколько человек, отправились в Кентербери со всей поспешностью, которой требовало их кровожадное намерение. Войдя в дом Бекета, они свирепо стали обвинять его в наглости и грубости его поведения. Пока шли препирательства, настало время, когда Бекет должен был служить вечерню. Он отправился на службу без охраны, и заговорщики последовали за ним готовые к действию. Как только он достиг алтаря, где ему было суждено обрести славу мученика, они напали на него, нанося один удар в голову за другим. Бекет упал мертвым пред алтарем св. Бенедикта (6), забрызгав его кровью и мозгами. Нет слов, чтобы описать смятение короля при известии об этой ужасной драме. Он сразу понял, что это убийство будут приписывать ему. Наконец, чтобы отвлечь внимание народа, он предпринял экспедицию в Ирландию (1172 г.).
В то время Ирландия во многом напоминала Англию эпохи первого саксонского нашествия. Вообще-то ирландцы рано были обращены в христианство и в течение трех или четырех столетий после этого были одним из самых культурных народов своего времени. Не потревоженные вражескими завоеваниями (возможно, они были настолько бедны, что никто на них не зарился), они наслаждались мирной жизнью, которую посвящали набожным занятиям и тем наукам, которые по представлениям того времени были наиболее угодны Богу. И на сегодняшний день имеется достаточно много свидетельств былого расцвета наук, искусств и благочестия у древних ирландцев, чтобы не ставить под сомнение их высокую в прошлом культуру. Однако правда и то, что ко времени, о котором идет речь, их потомки утратили былые достоинства и погрязли в темнейшем невежестве и варварстве.
К моменту, когда Генрих впервые задумал завоевание Ирландии, этот остров был разделен на пять княжеств: Лейнстер, Миф, Мюнстер, Ольстер и Коннот, -- каждое со своим собственным сувереном. Один из них по традиции брал на себя руководство военными действиями и считался верховным монархом королевства, обладая такой же властью, как и первые саксонские монархи в Англии. В то время на эту роль выдвинулся Родерик О'Коннор, король Коннота, а владетелем Лейнстера был Дермот М'Моро, слабый и безнравственный тиран. Этот последний похитил дочь у короля Мифа, который при поддержке О'Коннора вторгся во владения Дермота и изгнал его из Ирландии. Справедливо наказанный тиран отправился тогда к Генриху, находившемуся тогда в Аквитании, и попросил его о помощи против своих соотечественников, а взамен предложил принять его княжество под британскую корону.
Генрих с готовностью принял это предложение, но поскольку был в то время занят другими делами, дал Дермоту только письменный патент, которым обязывал своих подданных оказывать помощь Лейнстерскому князю. Полагаясь на этот документ, Дермот отправился в Бристоль, где после некоторых затруднений заключил договор с Ричардом Стронгбау, графом Пембрукским, который согласился водворить его в его владения при условии, что Дермот отдаст за него свою дочь Еву и объявит его наследником всех подвластных ему земель. Заручившись такой поддержкой, Дермот тайком вернулся в Ирландию и укрылся в монастыре Фернз, который он сам основал.
Роберт Фитцстефенс был первым рыцарем, который высадился следующей весной в Ирландии во главе отряда в 130 других рыцарей, 60 сквайров и трех сотен лучников, чтобы оказать Дермоту обещанную помощь. Вскоре к ним присоединился Морис Пендергаст с 10 рыцарями и 60 лучниками. С этими малыми силами они решили осадить Уэксфорд, принадлежавший им по договору. Город был быстро покорен, а искатели приключений, усиленные еще одним отрядом в 150 человек под командой Мориса Фитцджеральда, повергли аборигенов в ужас. Родерик, король острова, пытался им противостоять, но был разбит. Вскоре князь Оссори был вынужден оставить им своих заложников и обещать лояльное поведение в будущем.
Утвердившись в своих наследственных владениях, Дермот стал вынашивать планы расширить их границы и сделаться хозяином всей Ирландии. С этими надеждами он пытался обойти своего союзника Стронгбау, который не мог прибыть в Ирландию, так как это было ему запрещено королем. Дермот пытался удовлетворить свое честолюбие славой завоеваний, а свою алчность -- выгодами, которые они приносят. Считая своих соотечественников трусами, не способными оказать сопротивление, он решил, что дальше справится с ними и без графа. Однако, получив разрешение короля, Стронгбау послал сначала своего помощника -- Раймонда с 10 рыцарями и 70 лучниками, а затем высадился и сам с 200 конных рыцарей и сотней арбалетчиков. Соединившись, английские воины стали непреодолимой силой, и, хотя их число не достигало и тысячи, аборигены были столь трусливы, невежественны и неумелы в бою, что разгромить их не составило труда. Вскоре пал Уотерфорд, а Дублин был взят приступом.
Стронгбау, женившись на Еве, стал по договору полным хозяином княжества Лейнстер после того как Дермот заболел. Остров был полностью покорен, и ничто не могло противостоять победоносным английским войскам. Теперь и Генрих захотел лично разделить с искателями приключений завоеванные ими почести. Во главе 500 рыцарей и нескольких сот лучников он высадился в Ирландии не столько для военных действий, сколько для того, чтобы вступить во владение новыми землями. Так в результате пустяковых усилий, ценой минимальных денежных затрат и, как говорится, малой кровью этот прекрасный остров присоединился к владениям британской короны и с тех пор всегда пребывал в этом состоянии.

1  2