|
Следы ирландских и валлийских вариантов мифов и легенд в артуровских сказаниях
просматриваются гораздо определеннее, чем пра-кельтский элемент. Однако,
например, кельтский культ озер и источников дошел до артуровской традиции,
в которой о воде говорится очень много: герои проводят в недрах озер целые
периоды своей жизни (Ланселот получил воспитание в подводном замке у Владычицы
Озера), из озера появляется и в озеро возвращается меч короля Артура -
Экскалибур. Тема брода, который не каждому дано отыскать и у которого
происходят решительные схватки героев, тоже весьма характерна для артуровских
сказаний. Нельзя не отметить также распространенный у кельтов культ животных,
которые часто наделялись сверхъестественной силой и находились с человеком
в сложных отношениях то вражды, то дружбы. В артуровских легендах кони,
вепри, ястребы, собаки почти обязательно имеют собственные имена и вступают
в активное общение с людьми, сохраняя в то же время независимость от них.
Здесь интересно упомянуть о роли ворона в артуровском цикле: по преданию,
Артур не умер, а превратился в ворона, и, когда Британии будет угрожать
смертельная опасность, он вернется и спасет ее. У кельтов ворон был мифическим
персонажем. «Эта птица... была связана с культом Солнца, а позже... ассоциировалась
и с божествами-воителями...»37.
Было бы ошибочным утверждать, что кельтские сказания являются прямым источником
легенд о Круглом Столе короля Артура, но они лежат в основе этих легенд,
и, вероятно, как замечает АД.Михайлов, «...ирландские саги - ...параллель,
в известной мере даже модель легенд о короле Артуре. Здесь не следует
выстраивать прямолинейных генетических рядов*38. Так, неосмотрительно
видеть в короле Улада Конхобаре прообраз короля Артура, но его мудрость
и справедливость аналогичны качествам короля Арморики, а его двор в Эмайн-Махе
напоминает артуровский Камелот. «Поистине все доблестные воины из числа
мужей Улада находили себе место в королевском доме во время попоек, и
все же не было при этом никакой тесноты. Блестящи, статны, прекрасны были
доблестные воины, люди Улада, собиравшиеся в этом доме. В нем происходило
много великих собраний всякого рода и дивных увеселений. Были там игры,
музыка и пение, герои показывали подвиги ловкости, поэты пели песни свои,
арфисты и музыканты играли на разных инструментах»39.
Однако, несмотря на все сходство с Круглым Столом, нельзя не учитывать,
что двор Конхобара примитивнее и грубее двора Артура, а в самом Конхобаре
видится идеал не феодального короля, а племенного вождя. И это неудивительно
- ведь сказания о короле Улада складывались в гораздо более давние времена,
в первобытноплеменной среде, где разложение родового строя только начиналось
и социальная структура была явно примитивнее, чем в обстановке складывающегося
феодального общества, когда возникали артуровские сказания, которые и
отражают более сложную иерархию и систему поведения, руководствующуюся
законами куртуазного вежества.
Тем не менее в преданиях о короле Артуре мы находим отзвуки кельтских
мифов. Как замечает А.Д.Михайлов: «При этом многослойность мифов вряд
ли может быть с достаточной точностью учтена. Добавим, что сказания об
Артуре, зафиксированные в валлийских текстах, - вторичного происхождения,
<...> в них немало ирландских элементов. В кельтской мифологической
системе - не один слой. Эта система развивалась в постоянном взаимодействии
и столкновении с рудиментами мифологии пиктов (давших мировой культуре
прообраз Тристана) и со сказаниями соседних народов (в частности, очевидно,
скандинавов, издавна совершавших набеги на Британские острова)»40. Кроме
многослойности культурных традиций, влиявших на становление преданий о
Круглом Столе короля Артура, весьма действенным фактором их развития являлось
христианство. Британские острова, особенно Ирландия, христианизировались
очень рано и очень мирно. Как уже отмечалось, кельтская языческая культура
не была уничтожена, но обогатила христианскую, которая, в свою очередь,
принесла с собой традиции греческой и римской литератур, и они обрели
здесь твердую почву. Именно благодаря не вытесненным христианством, а
приспособившимся к нему народным верованиям артуровские легенды оказались
в такой степени насыщенными мотивами сверхъестественного, чудесного, фантастического.
Таким образом, характерные черты кельтского мироощущения кое в чем даже
усилились благодаря трансформациям, вызванным христианством.
Это можно увидеть на конкретных примерах. Так, Мерлин, вероятно, унаследовал
черты кельтского поэта и прорицателя Мирддина, ясновидящего, способного
проникать во все тайны прошлого, настоящего и будущего. Этот персонаж
воплощал в себе все сверхъестественные черты, присущие, по мнению кельтов,
филидам. Мирддин, в средневековых легендах превратившийся в Мерлина, родился
от девицы и младенцем уже был мудр, как старец41.
Весьма интересна история происхождения короля Артура и описание его пути
к трону. По кельтским традициям, «при вступлении на трон нового короля
филид должен был подтвердить благородное происхождение претендента и принять
от него присягу на верность древним обычаям»42. Когда Артур вытаскивает
из камня меч Экскалибур, при этом присутствуют маг Мерлин, свидетельствующий
о благородном происхождении Артура, и христианский архиепископ, благословляющий
его на царство, а также принимающий от него клятву быть истинным королем
и стоять за справедливость (вспомним, как легко и быстро прошла христианизация
в кельтской среде).
Некоторые исследователи находят также отголоски кельтских преданий в истории
о том, как Артур, сын Утера и Игерны, появился на свет. Так, X.Адольф
пишет в своем очерке «Концепция отражения в артуровском рыцарском романе
первородного греха»: «Мы не знаем, что такое Утер - неверное прочтение
имени, человек или Бог; не знаем мы и что именно предположительно совершила
Игерна; принадлежал ли этот простой «военный вождь» к правящей семье,
был ли новым Геркулесом, происходил ли от кельтского Бога»43.
* * * |
