За слонами слуги-негры на серебряных цепях вели леопардов, львов, пантер. На верблюдах везли казну. Столь любимые императором соколы и гончие путешествовали, как принцы. Охотничьи леопарды ехал на лошадях позади слуг. Крытые носилки с женщинами гарема сопровождали конные сарацины (в одном из писем Фридрих жаловался на расходы на одежду и украшения для одалисок). Подобные процессии сопровождали его во время поездок в Верону, Кремону, союзные северо-итальянские города, в эльзасский Кольмар для того, чтобы произвести впечатление – «поелику императорскому величеству подобает выступать в великой славе».
Летописец из Эберсбаха оставил описание путешествия Фридриха через Германию летом 1235 г.: «Он шествовал, как подобает императорскому величеству, со множеством повозок, груженных золотом и серебром, батистом и пурпуром, драгоценными камнями и дорогими предметами, со множеством верблюдов и дромадеров. Большое количество сарацин и эфиопов, обученных многим искусствам, с обезьянами и леопардами охраняли его деньги и сокровища. Так, в окружении большого числа князей и воинов, он дошел до Вимпфена». С такой помпой император ехал вступать в третий брак и судить сына-первенца.
Хронист повествует об императорском дворе в Фодже: «Все виды увеселений были здесь к услугам гостей. Множество певчих, постоянно сменяющих друг друга, и шествия одетых в пурпур веселящихся. Множество подданных было посвящено в рыцари, другие же отмечены особыми почестями. День начинался с праздника, а когда спускалась тьма, зажигались факелы, и веселье продолжалось до утра».
«В увеселительных дворцах Фридриха, где собирались только очень жизнелюбивые люди, обстановка действительно была далеко не мещанской и никто не жеманился. Гости с удивлением слушали диковинную чужеземную музыку, смотрели на сарацинских девушек, катающихся по залам на огромных шарах. Один сюрприз следовал за другим. Звери из дальних уголков земли – от белых медведей до слонов – напоминали о том, как далеко простиралась слава повелителя, считавшего самого султана своим другом. Вскоре повсюду в Европе можно было услышать о том, что мифических христианский король-священник Иоанн (считалось, что он живет в Эфиопии) якобы прислал императору одеяние из асбеста, а «волшебнику» Михаэлю Скотусу удалось в жаркий день по желанию кайзера призвать грозу» (Бруно Глогер).
«Хотя в истории он остался как император Западной империи, сам Фридрих никогда не забывал, что он является также королем Сицилии, и если одним его дедом был Фридрих Барбаросса, то другим – Рожер II. Об этом постоянно напоминали пышность его двора, его львы, леопарды и павлины, его любовь к итальянским и арабским поэтам, его постройки и апулийские охотничьи домики, а прежде всего – его ненасытная артистическая и интеллектуальная любознательность, которая сделала его первым ренессансным государем Европы» (Джон Норвич).
К императорскому двору при Фридрихе и Манфреде прибывали трубадуры, жонглеры и мимы со всей Европы и мусульманских стран.
«Там устраивались поэтические игры и состязания, звучали песни, звенели лютни и виолы, ибо Фридрих обожал музыку так же, как соколиную охоту и гаремные утехи» (А. К. Дживелегов).
Так создавалась «сицилийская поэтическая школа», хотя Фридрих II в последний раз побывал на острове в 1233 году, когда усмирял мятежную Мессину.
Что касается прилагательного «сицилийская», то его впервые употребил еще Данте, говоря о ранней итальянской поэзии: «И поскольку королевский трон находился в Сицилии, все, что наши предшественники принесли в народный язык, нужно назвать сицилийским» («О народной речи», I, XII, 2; 4). |
