Четыре сестры есть у нашей Церкви, облачены они патриаршим достоинством: Константинополь, Александрия, Иерусалим и Антиохия. Но они обобраны и разграблены, а вскоре нападению подвергнется и их глава".
Но, конечно же, этого не произошло. Хотя почему - "конечно же"? В 1480 г. султан Мехмед II захватил Отранто и превратил его в плацдарм своего вторжения в Италию. Рим был эвакуирован. Однако султан вскоре умер, а с ним - и его замысел. В 1529 г. Сулейман Великолепный осадил Вену. Если бы не каприз природы - череда сильных ливней, замедливших его продвижение и заставивших турок бросить большую часть артиллерии - вполне несомненно, что город был бы взят, а Германия, путь к которой он преграждал, оставлена на милость захватчиков.
Но хотя христианская Европа и находилась на волосок от гибели, в ней назревало нечто новое, не имеющее себе прецедентов в истории человечества. Ренессанс, родившийся из странной смеси древнеримских ценностей, средневекового благочестия и уникального внимания к коммерции и предпринимательству, стал основой для таких подвижек, как появление гуманизма, научная революция и эпоха великих открытий. Еще сражаясь за жизнь, Европа готовилась ко всемирной экспансии. Протестантская Реформация, отринувшая Папство и учение об отпущении грехов, сделала Крестовые походы немыслимыми для многих европейцев; честь сражаться осталась лишь католикам. В 1571 г. Священная лига, тоже своего рода Крестовый поход, разгромила османский флот при Лепанто. Но подобные военные победы оставались редкостью. Нейтрализация исламской угрозы была достигнута экономическим путем. Чем сильнее и богаче делалась Европа, тем более отсталыми и жалкими казались ей некогда грозные, непостижимые турки. Да стоят ли они Крестового похода? "Больная Европа" дохромала до XX века, оставив далеко позади всю кутерьму нынешнего Ближнего Востока.
Глядя на крестоносцев с безопасного расстояния в несколько сот лет, легко презрительно морщиться. В конце концов, теперь религия не стоит и гроша, не то что войны. Но надо помнить, что наши средневековые предки точно также питали бы отвращение к нашим войнам - куда более разрушительным - разжигаемым во имя политических идеологий. Но все же и средневековый, и теперешний солдат сражается, в конечном счете, за свой мир и то, что это мир создает. Оба они готовы претерпеть огромные страдания, принести жертвы ради служения тому, что им дорого, тому, что больше их самих. Древняя вера христиан, уважавших женщин и не любивших рабства, не только сохранилась до наших дней, но и расцвела. Не будь Крестовых походов, она вполне могла бы последовать путем зороастризма - другого соперника ислама - в небытие.
* * * |
