АЛЬБЕРТИ — ДЕСЯТЬ КНИГ О ЗОДЧЕСТВЕ

кораблекрушения, — писатель, без сомнения, образованнейший, но
настолько испорченный и искалеченный временем, что во многих ме
стах многое утрачено, а во многих еще большего не сказано. Слу
чилось это потому, что он писал неотделанно. Ибо он говорил так,
что римлянам казался греком, а греки полагали, что он говорит по-
латыни, на деле же оказывается, что он не был ни римлянином, ни
греком. Ведь в самом деле тот, кто написал так, что мы его не пони
маем, все равно как если бы для нас вовсе и не писал.

Остались и древние образцы вещей, сохранившиеся в храмах и
театрах, из которых так же, как от лучших наставников, многому
можно научиться. И не без слез видел я, как они день ото дня раз
рушаются.

А те, кто строили в наши времена, прельщались скорее новыми
безумствами суетности, чем прекраснейшими чертами прославлен
ных произведений. Посему, -и этого никто отрицать не будет, вско
ре эта, так сказать, отрасль жизни и познания совершенно погиб
нет. Вот почему я не мог не помышлять часто и долго об описа
нии этих вещей. Размышляя же о таких великих вещах, достойных,
полезных и необходимых в жизни человеческой, встававших передо
мною, пишущим, я решил, что нельзя пренебречь ими, и счел обязан
ностью мужа доброго и прилежного попытаться спасти от гибели
эту отрасль знания, которую мудрейшие предки ставили всегда так
высоко. Но я колебался и не мог решиться, продолжать или луч
ше прервать. Победила любовь к моему сочинению и привер
женность наукам и то, чего в достаточной мере не могло обеспечить
дарование, то выполнили пламенное рвение и невероятное прилежа
ние. Не было нигде ни одного хоть сколько-нибудь прославленного
произведения древних, в котором я не стал бы тотчас доискиваться,
нельзя ли чему научиться. Я никогда не пропускал случая испыты
вать, рассматривать, измерять, зарисовывать, дабы все, что кто-либо
привнес умом или искусством, охватить и постичь. Таким образом я
облегчал труд писания страстью и наслаждением изучения. И, ко
нечно, воедино собрать, надлежащим образом рассмотреть, в соот
ветствующем порядке расположить, точным языком описать и до
стоверными доказательствами подтвердить вещи, столь разнообраз
ные, столь несходные, столь разбросанные, столь чуждые писатель
ским привычкам и знаниям,—все это дело большей способности и
учености, нежели та, которую я мог бы приписать себе. Я, однако,
ничуть не раскаиваюсь, если мне удалось достичь того, чего я хо
тел, а именно, чтобы читающие меня (признали, что я в большей сте
пени хотел быть доступным, чем казаться красноречивым. Как это
трудно при изложении подобного рода предметов, опытные люди зна
ют лучше, чем неискушенные могут подозревать. И, думаю, написан
ное нами мы написали так, что ты не откажешься назвать это латынью
и признать, что это достаточно вразумительно. Точно так же и в
дальнейшем мы будем поступать в меру наших сил. Из трех частей,

Г 176 1