АЛЬБЕРТИ —ДЕСЯТЬ КНИГ О ЗОДЧЕСТВЕ

туны. Она начала почерпать и извлекать из недр природы все
искусства, в том числе й зодческое, и старалась и стремилась это
искусство усвоить проницательным разумением. В чем разница ме
жду зданиями, которые нравятся, и теми, которые не нравятся вовсе,
она ничего из этого в своих изысканиях не забыла. Всё она испро
бовала, направляясь и устремляясь по стопам природы. Сочетая рав-
⁴ное с равным, прямое с изотнутым, явное с более скрытым, она за
метила, что от этого, как от брака мужчины и женщины, происходит
нечто третье, много обещающее для предпринятого дела; и она не
переставала даже в мелочах вновь и вновь рассматривать отдельные
части, как соответствует правое левому, стоящее — лежащему, близ
кое — далекому; прибавляла, убавляла, уравнивала большее с мень
шим, сходное с несходным, первое с последним, пока не установила,
что одно хорошо в тех сооружениях, которые незыблемо должны
стоять веками, другое — в тех, которые делаются только для времен
ного услаждения. Так поступали они.

Италия по присущей ей бережливости сначала решила, что в зда-
шш всё должно быть не иначе, чем в живом существе. Ибо, напри
мер, в лошади она видела, что это животное наиболее пригодно для
тех именно целей, за которые хвалят форму его членов, и оттого счи
тала, что прелесть формы никогда не бывает отделена или отчужде
на от требуемой пользы. Но, превратившись в мировую империю,
Италия воспылала не меньшим, чем Греция, рвением к украшению го
рода и всей страны, и, менее чем через тридцать лет, тот дом, кото
рый был в Риме прекраснейшим, оказался даже не на сотом месте.
И так как она изобиловала невероятным количеством дарований,
подвизавшихся на этом поприще, то в одном Риме, как я читал, од
новременно было семьсот зодчих, произведения которых мы едва ли
можем достаточно восхвалить по заслугам. А когда силы империи
возросли настолько, что стали вызывать всеобщее удивление, некий
Тацит, говорят, на частные средства соорудил для жителей Остии
термы с сотней нумидийских колонн. И таким-то образом они любили
сочетать размах могущественнейших царей с древней бережливо
стью — так, чтобы и бережливость не причиняла ущерба пользе и
польза не щадила средств, но всегда применялось бы всё, что мож
но придумать для пышности и красы. Никогда не ослабляя стара
ния и рвения к строительству, жители Италии сделали искусство зод
чества столь явным, что в нем не оставалось ничего потаенного, скры
того, темного, чего нельзя было бы исследовать, прояснить, сделать
доступным для всех с помощью богов и в согласии с самим искус
ством. Ибо поскольку в Италии зодческое искусство имело давний
приют, в особенности у этрусков, — ведь от них, кроме тех царствен
ных чудес, лабиринтов и гробниц, о которых мы читаем, сохранились
древнейшие и превосходнейшие письменные наставления, служив
шие руководством в древней Этрурии, — поскольку, повторяю, зодче
ство имело давний приют в Италии и сознавало свою высокую цену,

[ 180 ]