АЛЬБЕРТИ —ДЕСЯТЬ КНИГ О ЗОДЧЕСТВЕ

ограждено от разрушения людьми? Только красота добьется от не
приязненных людей того, что они, умерив свой гнев, оставят ее не
тронутой, и, осмелюсь сказать, ничем здание, пребывая невредимым,
не будет ограждено от человеческого разрушения более, чем досто
инством и красотой. К этому нужно приложить всю заботу, все ста
рания, с этим соразмерить издержки, дабы то, что ты делаешь, было
и полезно, и удобно, в особенности же украшено, становясь тем са
мым чрезвычайно привлекательным, и дабы смотрящие одобряли, что
средства были затрачены именно на это и не на что иное.

Что такое красота и украшение и чем они между собою разнятся,
мы, пожалуй, отчетливее поймем чувством, чем я могу изъяснить это
словами. Тем не менее, совсем кратко мы скажем так: красота есть
строгая соразмерная гармония всех частей, объединяемых тем, чему
они принадлежат, — такая, что ни прибавить, ни убавить, ни изме
нить ничего нельзя, не сделав хуже. Великая это и божественная
вещь, осуществление которой требует всех сил искусства и дарова
ния, и редко когда даже самой природе дано произвести на свет
что-нибудь вполне законченное и во всех отношениях совершенное.
«Как редок, — говорит некто у Цицерона, — в Афинах прекрасный
Эфеб». Этот ценитель красоты понимал, что есть некий недостаток
или излишек в вещах, им не одобряемых, и что только украшение
может исправить в этих юношах то, что не согласно с требованиями
прекрасного. Нарумяниваясь и прикрывая свои недостатки, причесы
ваясь и приглаживаясь, они сделались бы красивее, так что всё не
приглядное в них менее отталкивало, а всё привлекательное более
радовало бы.

Если это так, то украшение есть как бы некий вторичный свет
красоты или, так сказать_? ее дополнение. Ведь из сказанного, я по
лагаю, ясно, что красота, как нечто присущее и прирожденное телу*
разлита по всему телу в той мере, в какой оно прекрасно; а укра
шение скорее имеет природу присоединяемого, чем прирожденного.

Далее мне нужно сказать следующее. Кто строит так, что ждет
одобрения сооружаемому им, — а этого должны хотеть все, кто име
ет ум,— тот, конечно, руководится правилами. Ибо делать все по
определенному правилу — отличительная черта искусства. А пра
вильную и заслуживающую одобрения постройку — кто будет это
отрицать —можно сделать лишь на основе искусства. И конечно,
если та часть, которая относится к красоте и украшению, первая
среди тех, то, без сомнения, для этой части будут строгое и устой
чивое правило и искусство, пренебрегая которыми человек будет со
вершенно безрассудным. Впрочем, некоторые с этим не согласны и
говорят, будто то, посредством чего мы судим о красоте и о всем
здании, есть некое смутное мнение и будто форма зданий разнообра
зится и меняется в зависимости от произвола, который не обузды
вается никакими правилами искусства. Общий порок всякого не
вежества — говорить, будто то, чего не знаешь, и не существует

I 178 ]