Будучи вновь допрошен, он повторил заявление, сделанное в Линкольне, но добавил несколько подробностей относительно налагаемых наказаний и формул отпущения, произносимых в капитуле, отметив разницу между грехами и несоблюдением орденских правил: с первыми имел дело священник,  а со вторыми — магистр. Он заявил, что веревочные пояса носили из благочестия, и рассказал историю, как, сражаясь в битве с сарацинами, потерял свою веревку и наказан великим магистром за нарушение устава, поскольку вернулся домой без нее. Относительно тайны каши улов, Томас сказал то же самое, что и другие братья; он утверждал, что членам ордена запрещалось исповедоваться нищенствующим монахам и предписывалось являться на исповедь к своим капелланам; что они не делали ничего противного христианской вере, что же касается их стремления обеспечить благополучие ордена любыми средствами, хорошими или дурными, то дело обстояло как раз наоборот, поскольку в уставе ордена сказано: если обнаружится, что кто-либо сделал нечто незаконное, его лишают одеяния и изгоняют из ордена. На вопрос, что его побудило стать отступником и бежать из ордена, он ответил, что поступил так из страха смерти, ибо аббат Ланьи (папский инквизитор), когда допрашивал его в Линкольне, спросил, не признается ли он в чем-либо еще, а он ответил, что не знает, в чем еще признаваться, если его не заставят лгать; и что аббат, положив руку на грудь, поклялся словом Господним, что заставит его признаться прежде чем покончит с ним! Смертельно испугавшись, Томас подкупил тюремщика, дав ему сорок флоринов, чтобы тот помог ему бежать.

Аббат Ланьи и в самом деле оказался хозяином своего слова, поскольку 29 июня, через четыре дня после столь опрометчивого признания, брата Томаса Точчи де Торолдби снова доставили в церковь св. Мартина, и там, в присутствии тех же лиц он сделал третье признание, в котором заявил, что, принужденный двумя тамплиерами с обнаженными мечами, он отверг Христа устами, но не сердцем, и плюнул рядом с крестом, но не на него; что от него потребовали плюнуть на образ девы Марии, но он сумел вместо этого облобызать ее ногу. Он утверждал, что слышал, как Брайан ле Джей, магистр Храма в Лондоне, говорил очень давно, что Иисус Христос — не истинный Бог, а человек, что один волосок из бороды сарацина стоит больше, чем тело любого христианина. Томас показал, что однажды находился рядом с братом Брайаном, когда некие бедняки просили у него подаяния во имя Господа и пресвятой девы Марии, а он ответил: «Какая дева, идите к черту с вашей девой» и со злостью швырнув мелкую монету в грязь, заставил бедняков драться из-за нее, хотя на дворе была суровая зима. Он также рассказал, что на капитулах священник стоял, как бездушная скотина, и ничего не делал, только

Произносил псалом: «Боже, будь милостив к нам», который читался по окончании капитула. (Кстати, тамплиеры, должно быть, исповедовали весьма странную разновидность язычества если заканчивали капитул, где они поклонялись коту, человеческой голове и черному идолу, чтением псалма: "Боже! Будь милостив к нам и благослови нас; освети нас лицем Твоим, Дабы познали на земле путь Твой, во всех народах спасение Твое». Псалом 66). Далее свидетель утверждает, что священник не имел права налагать наказание тяжелее, чем дневное пребывание на хлебе и воде, и даже это не мог делать без согласия братьев. Он также был вынужден открыть, что тамплиеры всегда покровительствовали сарацинам в священных войнах в Палестине и угнетали Кристиан! А о себе он говорил, что в течение трех предшествующих лет он не мог видеть тело Христово без мысли о дьяволе, и ему не удавалось изгнать эти злые помыслы из своего сердца молитвой или каким-либо иным известным ему средством; но что сегодня утром он прослушал мессу с великой набожностью, и с тех пор думает только о Христе и «читает, что никто из тамплиеров не спасет свою душу, если не случится больших перемен [Concil. Mag. Brit., tom. II, p. 383-387.].

Накануне вновь собрался церковный совет, и когда ему представили эти последние показания братьев Стефена де Стапелбругге и Томаса Точчи де Торолдби, официальный публичный фарс был разыгран без промедления. В протоколах он описывается следующим образом:

Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, к поражению еретиков и укреплению всех истинных христиан, начинается описание воссоединения кающихся еретиков, вернувшихся к истинной вере, с церковью на совете, состоявшемся в Лондоне в 1311 г.

Во имя Господа, аминь. В год от воплощения Господа 1311, в двадцать седьмой день июня, в зале дворца епископа Лондонского, перед достопочтенными отцами Робертом, Божьей милостью архиепископом Кентерберийским, примасом всей Англии, и его викарными епископами, собравшимися в совете, явился брат Стефан де Стапелбругге, из ордена рыцарей Храма, и были оглашены его показания, в которых онпризнавался и исповедовался в отречении от Христа и Пресвятой Богородицы Девы Марии, осквернении креста, и ереси; указанный же Стефан подтвердил в присутствии всех, перед жителями города Лондона, собравшимися по этому случаю, что все сказанное им является правдой и что этого признания он полностью придерживается; смиренно признав свою ошибку, коленопреклоненный, сложив руки, с множеством стенаний и слез, он вновь и вновь молил о прощении и милосердии святую матерь церковь, обещая отречься от всех ересей и заблуждений и умоляя наложить на него подобающее наказание, и тогда, взяв в руки Священное писание, он отрекся от указанных ересей таким образом:

«Я, брат Стефан де Стапелбругге, из ордена рыцарей Храма, торжественно признаю... — Он повторяет свое признание, произносит отречение и затем продолжает: — И если когда-либо впоследствии я впаду в те же заблуждения или отрину какое бы то ни было положение христианского вероучения, я сочту себя тем самым отлученным; я буду проклят как ложно поклявшийся еретик, и наказание, налагающееся на ложно покаявшихся и вновь впавших в ересь да будет тогда наложено на меня без нового суда и приговора!»

Затем он поклялся на Писании принять приговор церкви, после чего был приведен брат Томас Точчи де Торолдби, который прошел через ту же чудовищную процедуру; когда она закончилась, эти двое несчастных братьев-служителей ордена тамплиеров, настолько необразованные, что не могли даже поставить подпись, начертали свои кресты (locos subsaiptionis) на судебном протоколе.

И тогда господин наш архиепископ Кентерберийский, с целью возвращения в лоно церкви указанных Томаса и Стефана, выразил свою волю и волю всего совета епископу Лондонскому, в присутствии меня, нотария, специально призванного для этого случая, в следующих словах: «Позволяем вам властью Господней, Приснодевы Марии, блаженного Томаса-мученика, нашего покровителя, и всех святых (sanctorum atque sanctarum Dei), нам данной, а также властью настоящего совета, нам врученной, примирить с церковью сих несчастных, отделенных от нее собственным вероотступничеством, а ныне возвращенных и ее лоно, оставляя нам и совету право назначать нодобающее наказание за их отступничество!» И поскольку кающихся было двое, епископ Чичестера присоединился к епископу Лондонскому при отпущении грехов, и эти два епископа, облачившись в митры и ризы, в сопровождении двенадцати священников и подобающем облачении, воссели у западного входа в собор св. Павла, а кающиеся, преклонив колена, смиренно простерлись в молитве на ступенях у церковных дверей. Члены совета и горожане стояли вокруг; был пропет с начала до конца псалом "Боже! Будь милостив к нам», и по окончании молитв и Проповеди епископы отпустили грехи кающимся и приняли их в лоно церкви со следующими словами:

«Во имя Господа, аминь. Поскольку после ваших признаний установили мы, что ты, брат Стефен де Стапелбругге, Отрекся от Иисуса Христа и Богородицы, и плевал рядом с крестом, а ныне возжелал вернуться в лоно святой церкви с чистым сердцем и истинной верой, как ты уверяешь, и грех ереси с этой целью был отвергнут тобой согласно каноническому закону, мы, властью совета, снимаем с тебя отлучение, кое над тобой довлеет, и принимаем тебя в лоно церкви, если ты вернешься туда с чистым сердцем и примешь наказание, наложенное на тебя».

Затем брат Томас Точчи де Торолдби получил отпущение  таким же образом, после чего были пропеты гимны (Gloria Patri, Kyrie Eleyson, Christe Eleyson и другие, вознесены молитвы, и церемония завершилась [Concil. Mag. Brit, tom. II, p. 388, 389.]. 1 июля инквизиторам удалось вырвать признание вины у брата Джона де Стока, капеллана ордена, который, представ перед епископами Лондонским и Чичестерским в церкви святого Мартина, показал, что его приняли в орден так  как он рассказывал на первом допросе; но через год и пятнадцать дней после этого, когда он находился в прецептории Гарви в диоцезе Херфорд, его пригласили в покои Жака де Моле, великого магистра ордена, и тот в присутствии ним двух других тамплиеров-чужеземцев сказал, что желает получить доказательство его покорности, и приказал сесть в ногах постели, что допрашиваемый и сделал, Тогда великий магистр послал в церковь за распятием, и двое братьев-служителей, с обнаженными мечами в руках, стали по обе стороны двери. Когда принесли распятие, великий магистр, указывая на фигуру распятого Спасителя, спросил, чей это образ, и допрашиваемый ответил: «Образ Иисуса Христа, претерпевшего крестные муки во спасение человечества»; но великий магистр воскликнул: «Неправду ты говоришь, и весьма ошибаешься, ибо он был сыном обычной женщины, а распяли его из-за того, что он называл себя Сыном Божьим, и я сам побывал в тех местах, где он был рожден и распят, и ты должен сейчас отречься от того, кто здесь изображен». Допрашиваемый воскликнул: «Как могу я отречься от Спасителя?»; но великий магистр сказал, что либо он сделает это, либо его засунут в мешок и отнесут туда, где его никто не найдет, а в комнате были мечи и братья, готовые обнажить их, и прочее; и допрашиваемый осведомился, является ли это обычаем ордена, и все ли братья поступают так, и когда ему ответили утвердительно, он, под угрозой неминуемой смерти, отрекся от Христа устами, но не сердцем. На вопрос, в кого повелели ему веровать после отречения от Христа, он ответил: «В великого всемогущего Бога, который сотворил небо и землю» [Acta fuerunt haec die et loco praedictis, praesentibus patribus antedictis, et venerandae discretionis viris magistris Michaele de Bercham, cancellario domini archiepiscopi Cantuar... et me Ranulpho de Waltham, London, episco-porum notariis publicis. — Acta contra Templarios. Concil. Mag. Brit, tom. II, p. 387, 388.].

Вот, в сущности, и все доказательства вины, которые удалось получить за месяцы пыток, тюремного заключения и усилий всякого рода у тамплиеров в Англии. Состав преступления сводится к тому, что они вынуждали всех, кого принимали в орден, отречься от христианской веры — вещь совершенно невероятная. Можно ли предположить, что добрые христиане, высокородные, уважаемые, набожные люди, вступавшие в орден тамплиеров, сделавшие крест своим символом и знаменем, внезапно полностью забыли свою веру и учение? Не следовало ли бы им обвинить в нечестии и беззакониях инквизиторов и их главу — папу римского?

Проступок должен быть предтечей преступленья:

Кто может правило нарушить без зазренья,

Нарушит и закон, когда придет пора.

Свои ступени есть у зла, как у добра.

Кто с отроческих лет известен нравом скромным,

Погрязнет ли он вдруг в разврате неуемном?

Кто целомудрен, тот не может сразу стать Кровосмесителем...

Расин. «Федра», действие 4, явление 2 [Пер. M. Донского. — Прим. пер.]

И субботу, 3 июля, архиепископ Кентерберийский и епископы, священники и горожане Лондона вновь собрались у западного входа в собор св. Павла, и брат Джон де Сток, капеллан ордена тамплиеров, публично отрекся от ересей, признанных им, получил отпущение грехов и примирился с церковью таким же образом, как братья Стефан де Стапелбругге и Томас Точчи де Торолби, после чего была и предпринята последняя попытка заставить оставшихся тамплиеров покориться воле папских инквизиторов. И понедельник, 5 июля, по требованию церковного совета епископ Чичестерский провел беседу с сэром Уильямом де ла Мором, магистром тамплиеров, взяв с собой нескольких ученых законоведов, теологов и писцов. Он увещавал магистра и склонял к тому, чтобы он отверг те ереси, в которых он повинен, согласно собственным его Признаниям и признаниям братьев, относительно формулы отпущения, произносимой им в капитуле, и подчиниться церковной дисциплине; но магистр заявил, что он никогда был повинен в упомянутых ересях и не станет раскаиваться и преступлениях, которых никогда не совершал; тогда и отправили обратно в камеру.

На следующий день (вторник, 6 июля) епископы Лондонский, Винчестерский и Чичестерский беседовали в Саутворке с рыцарем Филиппом де Мьюсом, прецептором Гарви, и несколькими братьями-служителями Нового Темпла в   Лондоне, и сказали им, что они очевидно повинны в ереси. как явствует из папских булл и распоряжений, наИрввленных против ордена в Англии и во Франции, а также на их собственных признаний относительно формулы отпущения, произносившейся в их капитулах. Клирики объясняли тамплиерам, что они жестоко заблуждались, считая, что магистр ордена, который не имеет священнического сана, был вправе отпускать им грехи, произнося формулу отпущения, названную в их показаниях, и предупредили их, что если они станут упорствовать в своем заблуждении, их признают еретиками, и что если они не могут очистить себя от этого обвинения, им следует отречься от всех ересей, в которых их обвиняют. Тамплиеры ответили, что готовы отречься от заблуждения, в которое они впали касательно отпущения и ересей всякого рода перед архиепископом Кентерберийским и прелатами совета, когда бы от них ни потребовали сделать это, и что они смиренно и почтительно подчиняются приказаниям церкви, моля о прощении и милосердии.

Так был достигнут некий компромисс с большинством тамплиеров в тюрьмах Лондона. От них потребовали публично повторить формулу признания и отречения, составленную епископами Лондонским и Чичестерским, и затем епископы торжественно отпустили им грехи и приняли их в лоно церкви в таких словах:

Во имя Господа, аминь. Поскольку вы признали в надлежащей форме перед церковным советом провинции Кентербери, что впали в тяжелое заблуждение касательно таинства покаяния, веря, что отпущение, произносимое магистром в капитуле, имеет столько же силы, сколько предполагают слова, произносимые им, а именно: «Грехи, в которых вы не сознались из-за стыда или от страха перед судом ордена, мы, властью, данной нам Господом и господином нашим папой, прощаем вам, насколько сие в нашей власти», — и поскольку вы признали, что не можете полностью очиститься от ересей, перечисленных в апостольской булле, и приняв мудрый совет с добрым сердцем и искренней верой, подчинились суду и милосердию церкви, отрекшись предварительно от названных ересей и всяких ересей любого рода, мы, властью совета, снимаем с вас оковы отлучения, на вас наложенные, и принимаем вас в лоно церкви и т. д.

9 июля брат Майкл де Баскервиль, рыцарь, прецептор Лондона, и семнадцать других тамплиеров получили отпущение и воссоединились с церковью в епископской резиденции Лондона, в присутствии большого собрания горожан.

10 числа того же месяца прецепторы Доксворта, Гетинга и Самфорда, настоятель церкви Темпла в Лондоне, брат Радульф де Эвесхем, капеллан, вместе с другими священниками рыцарями и братьями-служителями ордена, получили отпущение и прощение от епископов Лондонского, Экстерского, Винчестерского и Чичестерского, в присутствии архиепископа Кентерберийского и всего церковного совета.

На следующий день еще многие члены ордена были возвращены в лоно церкви на церковных ступенях перед южной дверью собора св. Павла и затем присутствовали на торжественной мессе в соборе, где они в слезах подошли к главному алтарю и, пав на колени, преданно облобызали христианские святыни.

На следующий день (12 июля) девятнадцать других тамплиеров публично получили отпущение и примирились с церковью в том же месте, в присутствии графов Лестера, Пемброка и Уорвика, и после этого так же присутствовали на праздничной мессе. Священники ордена произносили свои признания и отречение на латыни; рыцари произносили их на нормандском диалекте, а большинство братьев-служителей повторяли их по-английски [Concil. Mag. Brit., tom II, p. 390, 391. ]. Собравшаяся толпа могла понять, лишь очень немногое из их слов, но само зрелище кающихся братьев и публичное действо их прощения убедило собравшихся в виновности ордена, как и намеревались папские инквизиторы. Многие тамплиеры были слишком больны (что являлось, без сомнения, последствием пыток), Чтобы явиться к собору св. Павла, и потому получили отпущение и прощение от епископов Лондонского, Винчестерского и Чичестерского в церкви св. Марии возле Тауэра.

Среди пленников, получивших прощение в этой церкви было много старых воинов, дряхлых и немощных.

"Были они столь стары и немощны, — сообщает нотарий, писавший протоколы, — что не могли стоять»; поэтому их Признания были произнесены перед двумя магистрами теологии; затем их отвели к западной двери церкви и они получили публичное отпущение от епископа Чичестерского; после чего их ввели в церковь и поставили на колени перед главным алтарем, который они преданно облобызали, и слезы текли по их морщинистым лицам. Всех раскаявшихся тамплиеров освободили из тюрьмы и отправили искупать грехи в различные монастыри. То же самое происходило в Йорке: примирение и отпущение совершались перед южной дверью собора [Concil. Mag. Brit, tom. II, p. 394-401.].

Так закончились процессы против ордена тамплиеров в Англии.