Вооружившись самодельной острогой, Филипп
снова вошел в воду. На этот раз вода не
показалась такой обжигающей. Он медленно двигался, боясь спугнуть форель прежде
времени. Затем он опустил ореховую острогу в воду и медленно начал подводить ее
к
спине самой большой рыбы. Но та, видимо что-то почувствовав,
Стремительно рванулась с места и исчезла под
темными замшелыми камнями.
— Какая хитрая! —
проговорил Филипп. — Но я тебя все равно хитрее, ведь я же
человек, а ты рыба.
На этот раз он действовал еще более
осторожно, стараясь подвести острогу к рыбе так,
чтобы та не заметила. Когда до рыбы оставалось совсем мало, Филипп резко
опустил
острогу, прижав рыбу к твердому песчаному дну. Он чувствовал, как вздрагивает
его
острога, и его сердце отвечало такой же дрожью. Он быстро опустил руку в воду,
даже не
обращая внимания на то, что она замочила его
Рубаху, нащупал бьющееся тело форели, крепко
сжал ее, сунув пальцы под жабры, и
только потом извлек ее из воды.
Он не стал любоваться ее красотой, а сразу же
швырнул в траву на берег. Рыба
несколько раз высоко подпрыгнула, и поэтому Филипп заспешил скорее к ней. Он
бросил
ее в кожаную сумку, а сумку перекинул через плечо и вновь вошел в воду. Он,
конечно,
мог вернуться омой, но азарт настолько захватил его, что он дахе не раздумывал,
продолжать рыбалку или нет. К тому же, солнце еще едва поднялось над холмами.
И Филипп принялся вновь выслеживать форель.
Теперь он не обращал внимания на
мелкую рыбу. Он хотел поймать еще большую, чем та, которая трепыхалась в его
кожаной сумке.
И он увидел такую рыбу. Форель стояла у
самого камня, почти прижимаясь к нему
боком. Ее пестрые плавники дрожали, и Филипп даже видел сквозь прозрачную воду,
как
двигаются жаберные крышки.
— Вот это достойная добыча,
— прошептал Филипп и стал подводить острогу к рыбе.
Он резко ударил и кровь мгновенно окрасила
воду в розовый цвет. Филипп спрыгнул с
камня, боясь выпустить острогу из рук,
чувствуя, как она сотрясается от тяжелого тела
рыбы. Он попытался дотянуться до нее рукой, но сделать это
Оказалось не так просто. Ведь это с камня
вода казалась неглубокой, а на самом деле,
она доходила ему до пояса.
Филипп, сжимая острогу левой рукой, набрал
воздух и весь ушел под воду. Он
нащупал рыбу, сжал ее за жабры и вынырнул, отфыркиваясь от холодной воды.
Вторая
форель тоже упала в кожаную сумку и стала судорожно биться, веселя душу Филиппа
Абинье.
И только теперь Филипп догадался, что чем
ближе к водопаду, тем крупнее форель.
Ведь мелкая рыба, скорее всего, боится шума водопада и только крупная
отваживается
стоять у самой кромки, откуда вода низвергается в небольшое, но
Глубокое озеро.
Перескакивая с камня на камень, Филипп
добрался почти до самой кромки. Прямо у
его ног зеркало воды обрывалось, превращаясь в шумящую отвесную стену. Но
Филипп
даже не смотрел туда, он был всецело захвачен другим — он выслеживал крупную
форель.
И действительно, ее здесь было очень много.
Прямо у камня, на котором он стоял,
подрагивала в струях течения гигантская форель. Солнечный луч золотил ее спину
и
чешуйки отсвечивали как полированное золото.
Филипп медленно и сосредоточенно начал
подводить острие остроги к спине ни о чем
не подозревавшей гигантской форели.
Он ничего не видел вокруг и ничего не слышал.
Казалось, весь мир сосредоточился для
него на острие остроги и на подрагивающих плавниках рыбы. Филипп только видел
узор и
мелкие крапинки, тянущиеся вдоль темного хребта.
— Какая она огромная! Я
даже не подозревал, что такие бывают, — сам себе шептал
Филипп, неуклонно, пядь за пядью подводя свое орудие к рыбе.