— Дьявол! — прошипел Филипп
и заскрежетал зубами. Но он ничего не мог поделать,
его руки были связаны, а Жак и Клод были неумолимы. Они втащили своего пленника
по
ступеням на второй этаж и втолкнули в комнату старого Реньяра.
Констанция тут же бросилась к Филиппу. Виктор
хотел было ее оттащить, но старик
поднял руку и тихо сказал:
— Все успокойтесь, все замолчите, говорить
буду только я. Кто ты? — обратился
старый Реньяр к Филиппу, — из какого ты рода?
— Я Филипп Абинье, — гордо
сказал пленник.
— Филипп Абинье? — повторил
старый Реньяр. — Наверное, ты сын Робера.
— Да, Робер был моим отцом.
— Твою мать зовут Этель?
— Да, — промолвил Филипп.
— Что ж, род Абинье не
такой знатный и древний как род Реньяров, но все равно вы
уже давно живете на этих землях. Развяжите ему руки! — приказал старый Реньяр.
Виктор медлил.
— Я сказал, развяжите ему
руки, он должен быть свободным!
Виктор выхватил из-за пояса нож и шагнул к
Филиппу. По лицу Виктора было видно,
что он с большим удовольствием вонзил бы клинок в грудь Филиппу, но ему
пришлось
разрезать сыромятные ремни, которые тут же упали на пол.
Филипп Абинье размял отекшие пальцы и обнял
за плечи Констанцию, которая и так
стояла, прильнув к нему.
— Значит, ты Филипп из рода
Абинье и ты осмелился ворваться в дом Реньяров. Это
правда, что ты тайно пробрался в мой дом?
— Да, — склонив голову,
произнес Филипп.
— Ты хотел украсть
Констанцию, зная, как она всем нам дорога?
— Нет, я хотел ее увидеть.
— И что, сейчас ты счастлив? Ты видишь ее,
держишь в своих руках, — прошептал
старик.
— Да, — вновь склонив
голову, прошептал Филипп.
— Констанция, а ты любишь
Филиппа из рода Абинье?
— Да! Да! Я его люблю! —
выкрикнула девушка, и ее лицо стало прекрасным.
Виктор дернулся, хотел оттащить Констанцию,
вырвать ее из рук Филиппа, но старик
грозно взглянув на своего старшего сына,
схватил пистолет и взвел курок. Виктор,
чертыхаясь, вернулся на место.
— И ты, Филипп Абинье,
любишь Констанцию и если бы она согласилась стать твоей
женой, то ты заботился бы о ней?
— Да, — ответил Филипп,
глядя в глаза старому Гильому Реньяру.
— Что ж, подойдите ко мне
ближе, — дрогнувшим голосом сказал старик.
Констанция и Филипп приблизились.
— Тогда мне ничего не
остается. Он поднял пистолет, несколько мгновений
раздумывал, а затем отшвырнул его в сторону.
— Я благословляю вас, дети мои1 Благословляю,
— еще раз, но уже более слабым
голосом прошептал Гиль-ом Реньяр, и по его щекам покатились слезы, — будьте
счастливы и берегите друг друга. Видит бог, что я прав, — и обе руки старика
легли на
раскрытую Библию.
Все стояли оглушенные. Никто не ожидал, что
произойдет подобное.
— Идите, идите, оставьте
меня одного.
Первым бросились вниз Жак и Клод, за ними
бежал слуга.
Констанция и Филипп медленно спускались вниз,
еще до конца не осознав, что же с
ними произошло.
А Клод и Жак, выскочив во двор, закричали:
— Отец благословил! Будет
свадьба!