умело делают вид, будто они добрые друзья.
Там еще больше злобы, чем здесь, среди
простых людей.
— Так зачем же мне туда,
бабушка, зачем?
— Но там, дорогая, настоящая
жизнь, только там ты почувствуешь себя человеком,
только там ты сможешь узнать себе цену.
Когда карета въехала на холм, Констанция тут
же припала к стеклу.
— Бабушка, бабушка, смотри,
там дом Абинье!
Графиня тоже припала к стеклу.
Но что-то странное показалось в этом знакомом
пейзаже, что-тобыло не так, но что,
Констанция еще не могла понять. Она пристальновглядывалась в черные деревья, в
чернеющий фасад дома.
Карета быстро катилась по дороге,
покачиваясь, подскакивая навыбоинах. И вот уже
стали различимы черные обугленные стропила, провалившаяся крыша.
— Господи! — воскликнула
Констанция и всплеснула руками. — Да что же это такое!
Еще совсем недавно здесь все выглядело по-другому. А где же Филипп, Лилиан,
Этель?
Поля были безлюдны, дорога пустынна и не у
кого было спроситьо том, что же
случилось с домом Абинье и где ее владельцы.
Когда карета въехала в ворота, Констанция
даже не дожидаясь, пока лакей откроет
дверь, соскочила на землю. Графиня не спешила. Она сидела в карете.
На Констанцию пахнуло удушливым запахом гари.
— Господи, — воскликнула
девушка, — да что же это такое, где все?
Она быстро подбежала к почерневшему от копоти
дверному проему и заглянула внутрь.
Сквозь ребра обуглившихся стропил она увидела небо. Не было потолка, вся мебель
была
сожжена, превратившись в обугленные обломки. Лишь только очаг напоминал о
прежнем,
и погнутый медный котелок валялся в углу.
И тут Констанция увидела крестьянина,
копавшегося в золе. Ончто-то вынул из пепла,
дунул на свою ладонь и довольно усмехнулся: на почерневшей ладони лежала
пуговица.
Это был старый глухой старик. Он даже не
услышал, как подъехала карета, как
заржали лошади.Вдруг старик насторожился. Его голова вжалась в сутулые плечи,
он
словно ожидал удара в плечи. Потом медленно обернулся.
— Где все? — буквально
прокричала Констанция. На лице старика появилась немного
виноватая, немного растерянная улыбка. Он быстро закивал головой и повел рукой
в
сторону, показывая на сожженные стены.
— Хозяева! Хозяева где,
Филипп, Лилиан, Этель? Филипп, Лилиан, Этель!
Констанция схватила старика за плечи и
принялась трясти. Тот разжал ладонь и показал
пуговицу.
— Их нет!
— Как нет, где они? —
закричала Констанция, глядя прямо в бесцветные глаза старика.
— Нет, они на кладбище.
— Что они там делают? —
громко воскликнула девушка.
— На кладбище ничего не делают, госпожа, —
затряс головой старик, — там лежат.
И тут старик понял, кто перед ним и чего эта
богато одетая девушка добивается от него.
— Вы мадемуазель Констанция
Реньяр, а все Абинье погибли, — как-то буднично и
спокойно сообщил глухой старик.
— Погибли.. ? Филипп.. ?
— Да-да, мадемуазель, —
вновь закивал головой старик и спрятал пуговицу в
карман. — Реньяры напали на них ночью. Они завалили двери и окна, подперли их
большими бревнами, а потом подожгли дом. Этель и ее дети отстреливались, но все
равно
сгорели. Они не смогли вырваться из дома, — старик развел руками. — На их
похороны
пришло очень много людей, такого у нас еще никогда не было.