— В самом деле? — изумилась девушка. — А я боюсь, не помню вас, хотя мне этого
бы очень хотелось.

—    Что ты, Констанция, ты меня и не можешь помнить, ведь тогдаты еще лежала в
колыбели. Я опоздала на твои крестины и мне пришлось оправдываться перед твоей
матерью.

Баронесса Дюамель казалась Констанции древней старухой, хотя той еще не было и
пятидесяти. Молодость всегда надменно относится к старости, наивно полагая, что
стареют все, кроме молодых. А может, виной такого впечатления было то, что баронесса
Дюамель старательно пыталась скрыть следы прожитых лет.

Зато сама Констанция с первого взгляда понравилась Франсуазе.Наметанным взглядом
баронесса определила, что девушка будет иметь успех при дворе и поэтому лучше всего
подружиться с ней сейчас, сразу, не дожидаясь, пока она станет надменной, поняв всю
силу своей сказочной красоты.

—    Как ты находишь мою дочь, Констанция? — спросила баронесса, словно бы Колетта
не была рядом.

— Она красива, — как-то неуверенно сказала девушка и добавила, будучи уже
абсолютно искренней, — она очень похожа на вас, мадам Дюамель.

Но Франсуаза слишком много времени провела при дворе, чтобы обольщаться
подобными фразами.

— Констанция, я конечно не обольщаюсь, что моя дочь красавица, подобная тебе, но
она достаточно миловидна и может рассчитывать в будущем на успех у мужчин.

Глядя на Колетту труднее всего было подумать, что ей когда-нибудь придется
вскружить голову хоть одному мужчине. Наивные до глупости глаза были бесцветны.
Правда, сохраняя приличие, их можно было назвать голубыми. Светлые волосы яркие
ленты собирали в две нелепых косички. Платье казалось великоватым только из-за того,
что повторяло причуды взрослой моды. Но стоило Колетте улыбнуться, как всем тут же
становилось ее жаль, такой растерянной была ее улыбка.

—    Мама, — попросила Колетта, явно скучая за столом, — вы не позволите мне выйти
прогуляться в сад? Франсуаза Дюамель хмыкнула и покосилась на дочь.

—    Я составлю тебе компанию, — тут же нашлась Констанция, уже уставшая от долгого
сидения в кресле.

Глаза Колетты засветились радостью. Ей льстило, что такая блистательная девушка, о
которой она столько слышала, составит ей общество в прогулке по саду.

—    Я благодарна вам, мадемуазель.

—    Не стоит, — Констанция двинулась к выходу. Констанция смотрела на Колетту и
поражалась: такая небольшая разница в возрасте и такое разительное отличие. Такой
наивный взгляд на жизнь, на мир... И это живя в Париже!

Констанция поняла, что окажись Колетта на ее месте в те времена, когда она жила в
доме Реньяров, то с девочкой не считался бы ни один из братьев, ни один из бандитов.
Только теперь Констанция поняла, какой силой обладает, если ей могли повиноваться
отпетые негодяи и люди, не знающие жалости.

А Колетта тем временем болтала о всякой чепухе, которая уже незанимала ум
Констанции добрых пять лет. Но у девочки был и другой опыт, не известный Констанции,
ведь ей самой никогда не доводилосьвоспитываться в пансионе. А Колетта говорила
только о нем, ведь всущности и не знала другой жизни.

—    Там ужасно неинтересно! — говорила Колетта и тут же задумывалась, поскольку не
знала, как назвать ей Констанцию, ведьприходилась той тетей, а называть ее» дорогая
племянница»у девочкине поворачивался язык.

Но ты же там многому научилась? — спросила Констанция.

—    Учить-то там учат, — пожаловалась Колетта, — но толку отэтого никакого. Ну
невозможно же научиться танцевать, танцуя сосвоей подругой! Для этого нужен