— О, да! — воскликнула
Констанция. — Я понимаю твои чувства, всецело разделяю их.
У нее отлегло от сердца:
«Ну слава Богу, теперь-то уже точно все
хорошо».
— Я хочу, — баронесса вновь
огляделась, хотя в кабинете они были только вдвоем, —
чтобы то, что я тебе сейчас скажу, оставалось только между нами.
— Конечно, хорошо.
Констанция напряглась: «Вновь какие-то тайны».
— Говори, Франсуаза, я
обещаю, все услышанное мною не получит огласки.
— Ты даже не можешь
представить себе, дорогая, что я обнаружила у Колетты.
— Что же? — выдохнула
Констанция.
— Письмо.
— Письмо?
— Да, к тому же любовное, —
баронесса понизила голос.
— От кого же, дорогая?
— От этого ничтожного
музыкантишки.
— Учителя музыки?
— Да, от этого шевалье, как
его там.
— Александра Шенье, —
подсказала Констанция.
— Вот видишь, я даже не
помню его имени. И толкнул же меня черт под руку
пригласить в учителя музыки именно его, почти безо всяких рекомендаций!
— Да, не повезло тебе,
Франсуаза.
— Представляешь, письмо от
этой змеи. Я взяла его на службу, положила хорошее
жалованье и глупая, радовалась, как хорошо моя Колетта учится музыке, а он. —
баронесса расплакалась.
Констанция взяла ее за руку.
— Да полно тебе, все это
детские шалости, не больше.
— Нет, нет, Констанция, мне
нужно что-то делать, я должна помешать этому.
— Ну что ты, Франсуаза.
— Я должна знать, где они
передают друг другу письма, я должна знать, где их тайник
и тогда поймаю их с поличным!
— А разве Колетта сама не
сказала тебе об этом?
— Да что ты, я даже не
говорила ей, что знаю об их переписке.
— По-моему, тебе, Франсуаза,
стоило бы посоветоваться с дочерью.
— Да нет, я не хочу, она
подумает, я желаю ей зла. Да и я не смогу доказать ничего,
она скажет, впервые видит это письмо и даже не читала его. А мне не так важно
поквитаться с этим Александром, как наставить дочь на путь истинный.
— Хорошо, Франсуаза, я
поговорю с Колеттой и обязательно выведаю у нее, где они
прячут письма.
— Я буду многим обязана
тебе! — воскликнула Франсуаза. — Постарайся, ведь
Колетта так тебе доверяет.
— Нехорошо, конечно, злоупотреблять доверием
девушки, — сказала Констанция,
поднимаясь с кресла, — но ничего не поделаешь, я понимаю, насколько серьезно
обстоят
дела.
— Ты даже не можешь
представить, дорогая, как я волнуюсь. Иди.
— Она еще спит?
— После обеда я уговорила
ее прилечь.
— Хорошо, Франсуаза, я иду.
И только пообещай мне не рассказывать потом дочери,
от кого ты знаешь, где они прячут письма.
— Я не скажу ей ни слова,
только помоги мне, Констанция. Франсуаза выпроводила
мадемуазель Аламбер за дверь и опустилась в кресло. Руки женщины дрожали, она
не
находила себе места от волнения.