—    Ничего, — Шарлотта приняла недопитый бокал и поставила его на столик между
ярко горевших свечей.

Колетта с ужасом смотрела на кровать под полупрозрачным балдахином. Наверное, не
существовало сейчас в мире вещи, способной сильнее напугать девушку. Она поискала
взглядом, куда бы присесть. Шарлотта указала ей на массивное золоченное кресло, к
которому больше подошло бы название трон.

И тут, где-то далеко зазвенел колокольчик.Шарлотта, прищурившись, улыбнулась.

— Это шевалье, он пришел вовремя. Садитесь, мадемуазель, ждите. Сейчас он
появится.

Шарлотта исчезла за дверью.

Вскоре в коридоре раздались странные звуки — грохот и звон струн.

Осторожно, шевалье, — прозвучал голос Шарлотты.

—    Но здесь так темно.

Дверь распахнулась и на пороге появился Александр Шенье. Подмышкой он держал
небольшую арфу, с которой приходил раньше давать уроки музыки. Он с трудом
удерживал арфу на весу, просунув пальцы под струны.

Колетта с ужасом смотрела на свои обнаженные ноги и еще сильнее сжала их при
появлении Александра Шенье. Тот был ошарашен, увидев свою возлюбленную в таком
странном наряде.

—    Колетта, — воскликнул он.

Девушка приняла его восклицание за испуг и тут же закинула ногу за ногу, а для
надежности набросила на них прозрачную накидку.

Шарлотта бесшумно исчезла, притворив за собой дверь.

Но она не собиралась далеко уходить, взбежав по лесенке, онавошла в небольшую
комнату и припала к глазницам большой алебастровой маски. Она прекрасно видела, что
происходит в нижней комнате.

Правда, в черных провалах глазниц маски предательски блестели, белые, как вареные
яйца, глаза эфиопки.

Но Колетте и Александру было не до того, чтобы смотреть по сторонам. Они, не
отрываясь, глядели друг на друга.

—    Колетта.

—    Александр.

—    Мадемуазель.

—    Шевалье. Учитель музыки сделал несколько шагов навстречу своей возлюбленной
и замер, не решаясь приблизиться. Та покраснела и смутилась.

—    Вы прекрасны, мадемуазель, — проговорил Александр Шенье.В его глазах застыло
немое удивление. И было, чему удивляться. Колетта выглядела как кукла или как
принесенный в подарок котенок. На шее повязана шелковая лента, такие же ленты
украшали и запястья. А наряд, украшенный сееребром и золотом вообще не поддавался
никакому описанию — декольте, сплошные разрезы, прорехи, обрамленные кружевами.
Шевалье, волнуясь, судорожно сглотнул слюну.

—    Мадемуазель.

—    Что, шевалье?

—    Вы прекрасны.

Арфа с грохотом упала на пол.

Эфиопка поморщилась и, чтобы не рассмеяться, изо всех сил зажала рот ладонью.

Даже не пытаясь поднять арфу, Александр Шенье принялся рыться в нотах. Книжки
одна за другой, как раскрытые веера, посыпались к его ногам. Наконец, в его руках
остался лишь белоснежный конверт.

—    Вот. Я написал вам письмо, мадемуазель. Колетта робко улыбнулась.

—    И я тоже.