— Так вы готовы знать
правду или все-таки предпочитаете оставаться в блаженном
неведении?
— Я готов ее выслушать,
мадемуазель. Александр Шенье все еще стоял на коленях
перед Констанцией Аламбер, все еще тонкой змейкой сочилась кровь из раны на шее
женщины.
— Вы знаете, шевалье, кто
такой Эмиль де Мориво?
— Мне приходилось с ним
встречаться, мадемуазель, он мой учитель фехтования в
гвардейской школе.
— Но это всего лишь одна из
его ипостасей.
Шевалье широко раскрытыми глазами посмотрел
на Констанцию.
— Неужели вы хотите
сказать, мадемуазель.
— Да, именно. Он был моим
любовником.
— Как я раньше не догадался
об этом, — воскликнул Александр Шенье.
— Да-да, дорогой шевалье,
он был моим любовником.
— И вы, мадемуазель,
согласны, чтобы он завладел Колеттой?
Мадемуазель Аламбер улыбнулась.
— Как муж, только как муж.
Роль любовника я прочу вам.
Так вот в чем дело, — догадался Александр, —
вы помогли мне лишь с целью
отомстить Эмилю де Мориво?
— Не только с этой целью,
шевалье, ведь я еще люблю Колетту, вы упускаете это из
виду.
— Простите, мадемуазель, но
я не совсем понимаю вас.
Но Констанция пропустила это замечание мимо
ушей.
— А теперь мне хотелось бы
открыть вам глаза на роль виконта Лабрюйера во всей
этой истории.
— Неужели, мадемуазель
Аламбер, и он взялся помогать мне, не имея в виду помочь
Колетте? Мадемуазель Аламбер рассмеялась.
— Виконт не из тех людей,
которые готовы помогать бескорыстно. Ведь он мой друг и,
узнав о предательстве Эмиля де Мориво, по-своему взялся помочь мне.
Лицо шевалье напряглось. Он уже догадывался о
самом для себя страшном, но не
решался самому себе в этом признаться.
И Констанция нанесла последний сокрушительный
удар по самолюбию Александра
Шенье.
— Виконт Лабрюйер не так
безобиден, как это может показаться. Он соблазнил вашу
Колетту, лишил ее невинности.
— Я не могу поверить в это,
мадемуазель.
— Поверить придется,
Колетта сама рассказала мне обо всем. Это правда, шевалье, мне
нет смысла вас обманывать. Анри посмеялся над вами. Надев маску Друга, виконт
завладел невинностью Колетты.
— Я не хочу в это верить,
мадемуазель.
— Но это правда и лучше
знать ее, чем и далее тешить себя обманом.
Шевалье не отрываясь смотрел в глаза
Констанции. Ему хотелось видеть там ненависть,
презрение, но из очей мадемуазель Аламбер струилось лишь спокойствие и
сочувствие к
обманутому молодому человеку.
— Я верю вам, мадемуазель,
— ответил он и не в силах больше сдерживать себя,
зарыдал. Его плечи вздрагивали, а сквозь пальцы, прижатые к глазам, текли
слезы.
— Ну почему так случилось?
— сквозь плач говорил шевалье. — Ну почему я узнал
обо всем последним? Как могла Колетта предать меня?
— Успокойтесь, шевалье, —
Констанция как ребенка гладила по голове молодого
человека, — это всего лишь жизнь и право, не стоит так убиваться из-за какой-то
ерунды.
Ведь все живы, все счастливы, Колетта по-прежнему любит вас, а то маленькое
недоразумение с виконтом Лабрюйером лишь кое-чему научило неопытную девушку.