По приезде в Париж, Шерлотта сообщила своей
хозяйке, что несколько раз приходил
Эмиль де Мориво и просил его принять, никак не желая верить, что мадемуазель
находится в отъезде.
Констанция задумалась:
«Что ему может быть нужно от меня? Надеюсь,
он не собирается мне мстить? Да и
вряд ли ему что-нибудь уже известно, если только наивная Колетта не решила все
рассказать ему до свадьбы. Но этого не может быть, Колетта очень хорошая
ученица и не
совершит опрометчивого поступка, не посоветовавшись со своей наставницей».
Лишь только вещи были распакованы и
Констанция сменила платье, как явилась
Шерлотта и доложила:
— Шевалье де Мориво вновь
желает вас видеть.
— Что ж, не вижу причин,
мешающих мне видеть его, пусть войдет.
— Слушаюсь, мадемуазель.
Констанция несколько мгновений раздумывала, в
каком образе ей лучше всего
встретить своего бывшего любовника Эмиля де Мориво. Можно было сесть у камина с
книжкой и не сразу поднять голову, когда он войдет. Нет, это было бы слишком
просто, и
Эмиль вполне мог догадаться, представление устроено специально для него. Можно
было
взять в руки шитье и изобразить из себя этакую простоватую невинность,
занявшись
вышивкой. Но Констанция тут же сообразила, что у нее в доме не найдется ни
одного
начатого рукоделия.
А на лестнице уже послышались шаги, и
мадемуазель Аламбер, взяв в руки первое
попавшееся письмо, взяла его в руки и сделала вид, что читает.
«Так будет лучше, — подумала Констанция, —
чужое письмо в руках человека всегда
интригует, хочется узнать, а что же там написано, от кого оно? Ведь люди всегда
желают,
чтобы их друзья не имели от них никаких тайн».
Констанция поймала себя на том, что ее руки
слегка дрожат и опустила локти на
поручни кресла. В двери гостиной появился Эмиль де Мориво. Его взгляд казался
растерянным, но в общем, шевалье сохранял достоинство.
Констанция, напуганная его появлением,
сложила письмо и подсунула его под книгу.
— Я благодарен за то, что
вы, мадемуазель, согласились меня принять, — начал Эмиль.
На что Констанция мило улыбнулась.
— К чему так строго и
официально, по-моему, мы долгое время обращались друг к
другу на «ты».
— Рад видеть тебя,
Констанция, — поправился Эмиль.
— К сожалению, Эмиль, не
могу сказать того же о тебе.
— Завтра моя свадьба.
— Если ты, Эмиль, пришел пригласить меня, то
приглашение я уже получила от
баронессы Дюамель.
— Нет, я пришел попрощаться
с тобой, Констанция.
— Неужели ты собрался
уехать накануне своей свадьбы?
— Нет, но теперь моя жизнь
изменится.
— Моя, Эмиль, изменилась с
твоим уходом.
— Я не хотел бы ссориться.
— А я не хотела этого
никогда — ни теперь, ни раньше.
— По-моему, ты, Констанция,
еще не поняла, зачем я пришел к тебе.
Мадемуазель Аламбер горько усмехнулась:
— По-моему, Эмиль, ты хотел
застать меня разбитой горем, страдающей, но тебе этого
не удалось. Как видишь, я прекрасно себя чувствую, несмотря на все
неприятности,
выпавшие на мою долю.
— Ты просто хочешь казаться
такой.
— Нет, я в самом деле, в какой-то мере
счастлива. Все меньше и меньше нитей
связывают меня с прежней жизнью и в этом есть, Эмиль, своя прелесть.