хлеставшие по лицу. Наконец, он увидел
белеющий в темноте загородный дворец короля
Пьемонта Витторио и, натянув поводья, остановил лошадь.
Некоторое время граф де Бодуэн, подставляя
разгоряченное лицо струям дождя,
покачивался в седле, потом, как бы превозмогая боль, соскочил на землю.
Медленно,
держа коня за повод, он побрел к железной ограде. Ворота были заперты.
Граф де Бодуэн наконец-то осознал всю
бессмысленность своей затеи, понял, что
опоздал, хотя и ненамного на какой-нибудь час или полтора. Но этот час или
полтора все
решили в его жизни. Он видел ярко освещенные окна на втором этаже, видел как
несколько раз мелькнула обнаженная Констанция и вцепившисьруками в мокрые,
холодные прутья ограды, граф де Бодуэн заскрежетал зубами, а потом зарыдал и
как
маленький ребенок медленно опустился на траву, судорожно рыдая и размазывая
кулаками слезы по щекам.
— Констанция, Констанция,
Констанция, — шептал граф де Бодуэн, как будто
произнося это имя, он мог вернуть жену. — Констанция, я тебя люблю, люблю
больше
всего на свете! Вернись! Вернись! Брось короля, я увезу тебя, увезу далеко из
Пьемонта,
из Турина, увезу на край земли туда, где мы с тобой будем счастливы изаберем
сына!
Конь, приблизившись к графу де Бодуэну,
уткнулся ему в плечо. Граф де Бодуэн
испуганно оглянулся, потом встал на ноги, обнял своего коня за шею и уткнувшись
ему в
гриву, пропахшую потом, продолжал шептать:
— Констанция, Констанция, я тебя люблю. Конь
стриг ушами, стучал копытами о
землю и слизывал шершавым языком слезы с ладоней своего хозяина.
Констанция сидела в кресле, укутавшись в
пеструю восточную шаль. Она держала в
руках бокал вина и время от времени поглядывала на короля Витторио, который
смотрел
на нее взглядом, полным любви. Ей не хотелось разговаривать, она чувствовала к
себе, к
своему телу, какое-то странное легкое отвращение. Всю своюжизнь она была
уверена, что
настоящее удовольствие от близости с мужчиной можно испытать только тогда,
когда ты
его любишь. А сейчас у Констанции появилось странное чувство, она понимала, что
даже
не любя короля Витторио, ей было приятно с ним, что ее душа была против, а
тело, живя
какой-то своей жизнью, тело, истосковавшееся по любви, тянулось к королю. А
король
был неистов и неутомим.
«Боже, в какую пропасть я падаю! Какие злые
силы разрывают мою душу и мое
существо на части! — подумала Констанция, жадно припадая к бокалу с пунцовым
вином. — За что мне такая пытка, за что такое наказание? Я предала все. Но ведь
и все
предали меня! Имела ли я право так поступить? Нет, Констанция, — ответила она
сама
себе и тут же горькая улыбка появилась на искусанных губах, — имела я право на
подобный поступок. Имела. И если бы богу было угодно, я поступила бы иначе. Но
может
быть, он в этот моментотвернулся от меня?» Констанция поднялась с кресла,
подошла к
окну и припала горячим лбом к холодному стеклу. Она видела, как за высокой
решетчатой
оградой, медленно, словно привидение, словно смерть, движется всадник на белом
коне.«Кто бы это мог быть в такой проливной дождь?»— подумала Констанция, и тут
ее
сердце судорожно сжалось и забилось в груди.
— Нет, этого не может быть,
— прошептала она, — а если да, то уже поздно. Поздно,
Арман, поздно.
Она прикоснулась горячими, в кровь
искусанными губами к стеклу, шепча всего лишь
одно слово:
— Поздно, поздно, поздно.
ГЛАВА 8
Не прошло и недели, как король Пьемонта
Витторио принялся исполнять данные
Констанции обещания.