Дальний родственник графа де Бодуэна, который
пытался уговорить Констанцию
отдаться королю, обещая ей всепрощение, приказом короля был выслан из Пьемонта.
Констанция не уточняла, за что и почему, главное, ее просьба была исполнена.
А еще через неделю дюжина вооруженных людей
из охраны короля Витторио
появилась во дворце графов де Бодуэнов. Старая графиня попыталась что-то
узнать,
попробовала спорить с офицером охраны, но тот, не вдаваясь в подробности,
показал ей
бумагу с приказом короля Витторио.
Графиня прочла ее, коротко вскрикнула и чуть
не лишилась чувств.
А офицер уже отдавал приказы:
— Вы начните со второго
этажа, вы с первого. Слуги тоже безропотно подчинились
командам офицера королевской охраны. Срывались со стен шторы, опрокидывались
столы, комоды, зеркала — все это выбрасывалось на улицу. Звенело разбитое
стекло,
разлетались тысячи сверкающих осколков от старинных венецианских зеркал,
крошилась
посуда, разлеталась на куски мебель, сброшенная со второго или с третьего этажа
во двор.
А посреди двора уже пылал огромный костер, пожирая мебель и старинный гобелен.
— Скорее! Скорее! — торопил
офицер своих подчиненных, хотя те и так работали во
всю.
Старая графиня де Бодуэн стояла у окна в
правом крыле своего замка. По ее
морщинистому лицу текли слезы. Ей было невыносимо больно, ведь все, что было в
этом
старинном дворце, досталась ей от предков, от мужа. Все это было ее
собственностью. И
вот так, просто, пришли вооруженные люди и лишили ее всего.
Она вздрагивала, покусывала губы, руки ее
дрожали.
— Это дьявол, а не женщина,
Бог ее обязательно покарает, обязательно. Господи,
Господи, — бормотала старуха молитвы, — услышь, услышь мои слова, накажи эту
грешницу, накажи!
Старинная картина вылетела из окна второго
этажа. Один из солдат схватил ее и
бросил в пламя костра. Старая графиня видела, как огонь уничтожает портрет
одного из
предков.
— Накажи, накажи эту вероотступницу, я тебя
прошу! Я готова отдать за это все,
чтобы только она пострадала! Почти полдня длился этот ужасный погром. Ухоженный
до
этого дня дворец превращался в заброшенное здание. Многие окна были выбиты,
тяжелые
шторы были сорваны и сожжены, на стенах уже не было картин, скульптуры были
разбиты, мебель искорежена и выброшена во двор. Многое сгорело, а то, что не
сгорело,
было изувечено так, что уже не годилось никуда.
Графиня с каким-то странным чувством смотрела
на то, что происходит. На ее лице
появлялась безумная улыбка и казалось, каждая вещь, выброшенная в окно, каждая
разбитая ваза вызывает у нее не горе, а какое-то удовольствие, заставляя
улыбаться.
— Отойдите! Отойдите! —
закричал один из солдат, подтаскивая к окну, у которого
стояла старая графиня де Бодуэн, дубовый комод. Графиня вскрикнула, но покорно
отошла в сторону. Еще один вооруженный охранник подошел на помощь своему
приятелю. И они, даже не открывая комод, не вытряхивая из него постельные
принадлежности, подняли и швырнули в окно, выломав раму, разбив стекло. Комод
со
страшным грохотом упал во двор. А там его уже ждал жарко полыхающий костер.
— Чтобы ты сама горела в
таком же адском пламени! После того, как с дворцом графов
де Бодуэн было покончено, офицер подошел к хозяйке и показал следующую бумагу,
на
которой красовалась королевская печать и стояла размашистая подпись.
— Что это? — сквозь слезы
проговорила графиня де Бодуэн.
— Это еще один приказ. Вы
незамедлительно должны покинуть Турин и не появляться
здесь никогда.
— Как это — никогда? Но
ведь это мой дворец, дворец моих предков, моих родителей!