—    Но почему же он тогда не наказал меня? — задал вопрос король Витторио и тут же
опомнился, — прости меня, Констанция, прости.

—    Это я во всем виновата, — прошептала женщина. Король Витторио посмотрел в
ступку и увидел, что она пуста. — Тибальти, еще лекарства!

Придворный врач подал вторую ступку, и король, как послушный ученик врача, вновь
принялся за дело. Он делал все сосредоточенно и с большой любовью. Он сейчас не был
похож на величественного короля и если бы кто-нибудь из придворных увидел, чем
занимается король, наверняка бы изумился.

День шел за днем. Король Пьемонта Витторио ни на шаг не отходил от Констанции, он
дрожал над ней как мать дрожит над больным единственным ребенком. Он день и ночь
проводил у постели Констанции, а ей становилось все хуже и хуже. Она все чаще впадала
в беспамятство, бредила, выкрикивала какие-то совершенно

Незнакомые королю Витторио имена.

Тогда король хватал Констанцию за руки и крепко сжав пальцы, шептал:

—    Констанция, Констанция, успокойся, я с тобой, я рядом, я тебя никогда не покину,
не покину ни на минуту. Не беспокойся, ты под надежной защитой.

Иногда Констанция приоткрывала глаза, но увидев склоненного над собой Витторио,
тяжело вздыхала, будто она от этого испытывала еще большие страдания.

—    Зачем? Зачем ты здесь? Я не хочу тебя видеть! Почему вы все не даете мне спокойно
умереть? Почему вы все меня мучаете?

—    Ты должна жить, Констанция, — восклицал король Витторио, — ты мне нужна.

—    Нет-нет, я никому не нужна и Бог наказал меня за мою слабость, за то, что я не
устояла.

—    Успокойся, Констанция, береги свои силы и не говори об этом. Все будет хорошо, я
это знаю, — и король оборачивался к врачу, который готовил новую порцию лекарства. —
Вот и врач считает, что все идет на поправку, правда, Тибальти? — немного грозным
голосом интересовался король Витторио.

Лекарь терялся, но понимал, чего от него хочет король и начинал согласно кивать.

— Да-да, графиня, ваши дела идут на поправку, сегодня вы выглядите куда лучше, чем
вчера.

— Зачем вы меня обманываете? — шептала Констанция. — Я знаю, что дни мои
сочтены, что жить мне осталось совсем немного.

— Перестань, Констанция, — шептал король, прикладывая к губам своей
возлюбленной ладонь, — перестань и не говори так, не мучай меня, ведь все хотят, чтобы
ты осталась жива, чтобы ты была так же прекрасна как и раньше.

—    Да нет, я не так наивна, ваше величество, чтобы надеяться, что кто-то заинтересован
в моей жизни. Я уверена, что весь Пьемонт и весь двор проклинают меня и почему, ваше
величество, вы находитесь здесь, а не на войне? Почему вы бросили армию?

—    Констанция, замолчи, я прошу тебя, замолчи.

— Нет, нет, ваше величество, ваше место не у постели больной умирающей графини,
ваше место на поле боя.

—    Я люблю тебя, Констанция, люблю! — выкрикивал король Витторио. — И поэтому
я здесь. К черту Пьемонт, к черту армию, к черту королевство! Мне ничего не надо,
только чтобы ты была жива и чтобы ты меня любила.

—    Нет, — шептала графиня де Бодуэн.

—    Что нет? — склонялся над больной король.

— Никогда этого не будет, — уже слабым голосом шептала Констанция, и ее глаза
закрывались. Она вновь впадала в беспамятство.

— Лекарство, лекарство, — торопливо говорил король, вскакивая и подбегая к
Тибальти.

Тот хватал пузырек с каплями и вливал несколько капель в рот Констанции. Женщина
вздрагивала, трясла головой вновь открывала глаза.