— Как все ужасно! — шептала
она. Дверь тихо открылась и к матери подошел сын. Он
положил ей руки на плечи.
— Почему ты плачешь, мама,
что случилось?
— Сынок, случилось самое
ужасное, что только могло быть.
— Что, кто-то умер?
— Нет, война проиграна,
французы требуют капитуляции.
Тринадцатилетний Витторио наклонил голову.
— Мама, не стоит плакать, я стану королем и
тогда я верну все наши земли, я изгоню
французов из Пьемонта, мы будем править вместе с тобой.
— А отец?! — воскликнула
королева.
— Он мне после всего — не
отец.
— Но он король, сынок,
опомнись, что ты говоришь!
— Нет, мама, — слишком
сурово и абсолютно не по-детски произнес Витторио, — он
уже не король, королем буду я. И это время, поверь, наступит очень скоро.
— Сынок, боже, как это все
ужасно! — королева прижала наследника к груди и стала
приглаживать взъерошенные волосы. — Сынок, ты сам не знаешь, что говоришь, ведь
отец тебя любит.
— Нет, он не любит меня, не любит тебя, он
любит только эту женщину, — ребенок
тряхнул головой, указывая вверх, туда, где находилась комната Констанции.
— Он даже не вышел к своим
министрам, — сказала королева.
— Значит, он не король, —
вновь сказал Витторио-младший.
— Нет, сынок, не надо так
говорить, твой отец пока еще король. У взрослых свои
проблемы и понять их, зачастую, не так просто. Но поверь, твой отец хороший
человек,
честный.
Я не хочу больше о нем слышать, — Витторио
освободился от объятий матери, гордо
вскинул голову и пошел в свою спальню.
А королю Пьемонта Витторио было все равно,
выиграна война или проиграна, лишился
он короны или нет. Он сидел у жарко пылающего камина и пристально глядел в
огонь на
скачущие языки пламени, пожирающие толстые поленья. В его руках был остро
отточенный нож, и он механически, ни о чем не думая, строгал тонкую щепку. За
его
спиной слуги носили в большую медную ванну, установленную посреди спальни,
горячую
воду .Констанция лежала на постели с привязанными к спинке кровати руками. На
ее лице
была маска, а все тело было закутано в густо намазанные куски ткани. Она время
от
времени открывала глаза и из ее уст слетал стон.
— Скорее! Скорее! — обернувшись, торопил слуг
король Витторио, хотя те и так
суетились изо всех сил.
Наконец, ванна была полна. Король Витторио поднялся
и, взглянув на старого лекаря,
отдал распоряжение.
— Засыпайте, доктор.
— Слушаюсь, ваше величество, — поклонился
лекарь и, засучив рукава, принялся
сыпать в горячую ванну всевозможные порошки и лить какие-то зловонные зелья.
Над ванной сразу же заклубился едкий пар,
пахнущий серой.
— Это невыносимо, —
прошептала Констанция, судорожно дергаясь на постели.
— Потерпи, скоро тебе
станет легче.
— Мне никогда не станет
легче! — выкрикнула Констанция, дергая связанными
руками.
Король пощупал воду и подошел к постели
больной. Констанция вновь открыла глаза и
воскликнула:
— Зеркало, дай мне зеркало!
— Оно тебе ни к чему, —
ласково сказал король.
— Нет, я прошу, дай, я хочу
глянуть, на что я стала похожа.
— Это не очень прятное
зрелище, дорогая, но зеркало ты вскоре получишь.