— Вот если бы мой папа был
жив, он бы обязательно разрешил.
Против этого аргумента Констанция не могла
возражать и поэтому немедленно
согласилась.
— Ну хорошо. Мари-Мадлен
прочитает тебе про ад, но только совсем немного. К тому
же, мы прочли с тобой молитву на ночь, а потому просто закрывай глаза и слушай.
Мне
сейчас нужно спуститься вниз, а потом я опять приду к тебе. — Даже если я
засну?
— Даже если ты заснешь, —
успокоила сына Констанция.
Когда она спустилась вниз, в комнату для
гостей, Жан Кристоф подчевал офицера
серых мушкетеров. Разумеется, офицеру королевской гвардии при исполнении
служебных
обязанностей не очень-то разрешалось увлекаться спиртным, однако этот
февральский
вечер был действительно прохладным, и гвардеец, которому, наверняка предстояло
еще
провести много времени на воздухе, не отказывался от угощения.
При появлении в комнате графини де Бодуэн
офицер отставил в сторону небольшой
серебряный кубок с недопитой наливкой, поднялся со стула и, сняв шляпу,
почтительно
приветствовал Констанцию низким поклоном.
— Я имею честь
разговаривать с ее светлостью графиней Констанцией де Бодуэн? —
спросил гвардеец, выпрямляя спину.
— Да, это я.
Гвардеец достал из обшлага маленький конверт
с сургучевой печатью и протянул его
Констанции.
— Имею честь вручить вам
послание от ее величества королевы Марии-Антуанетты, —
по — военному строго сказал офицер, протягивая Констанции письмо. — Прошу
вашего
разрешения удалиться.
Графиня де Бодуэн с достоинством приняла
послание и едва заметным кивком головы
удовлетворила просьбу офицера мушкетеров. Тот еще раз низко поклонился, щелкнул
каблуками и, сопровождаемый семенившим за ним Жаном-Кристофром, направился к
выходу из дома.
Констанция тут же сломала отмеченную личной
печатью королевы сургучовую бляху
на конверте и распечатала письмо. Это было, действительно, приглашение на
аудиенцию
к Марии — Антуанетте, назначенную на ближайшее воскресенье в Версальском
дворце.
Однако подписано было приглашение герцогиней д'АйенНоайль, первой фрейлиной ее
величества. Собственно, ничего удивительного в этом не было, потому что, кто
иной, как
не герцогиня, должен был заниматься вопросами подобного рода. В общем, Констанция
вполне справедливо не придала этому никакого значения и с удовлетворенной
улыбкой
сунула письмо за корсаж платья.
Выходя из комнаты для гостей, она столкнулась
с привратником, который по-
прежнему выглядел испуганным.
— Госпожа, я надеюсь, что вы получили хорошие
вести? — с надеждой в голосе
произнес он.
Широкая улыбка на лице Констанции говорила
обо всем лучше всяких слов. Только
после этого Жан-Кристоф успокоился. Заметив, что хозяйка немного задержалась
рядом с
ним, он принял это как знак благосклонного внимания и, даже не спрашивая
разрешения,
принялся тараторить:
— А уж я-то испугался. Ох,
как испугался. Знаете, ваша милость, ведь мне прежде
никогда не приходилось сталкиваться с королевскими гвардейцами. В том доме, где
я
раньше служил, появлялись только ростовщики и заимодавцы. А если бы пришел
офицер
королевской гвардии или того хуже — судебный пристав, моим прежним хозяевам уж
наверняка бы не поздоровилось. По правде говоря, я даже не знаю, чем они там
занимались, но уж наверняка какими-нибудь темными делишками. Их бы давно было
пора
посадить в Бастилию. Сами-то ходили в тряпье и обносках, а дома на золотой
посуде
обедали. Ну конечно, мое дело маленькое. А только не хочу я больше служить у
таких
хозяев. Слава Богу, что вы меня к себе забрали, ваша милость. Ох, если бы вы
знали, как я