Да, к сожалению. Иначе, слуга Констанции мог
бы стать свидетелем завершения
одной из самых грандиозных афер за всю историю Франции.
Кардинал де Роан, оставив своего личного
секретаря в карете, нес в руках тонкую
кожаную сумку, которой он обычно пользовался, когда необходимо было переносить
документы.
Графиня прибыла на встречу с небольшим
бархатным ридикюлем.
Когда кардинал и графиня уселись на диван,
Люсьен Бассенж и Марсель Бемер заняли
места в креслах напротив.
Кардинал положил на столик свои портфель и,
расстегнув застежку, достал из него
свернутый в трубку листок бумаги, прошнурованный и запечатанный личной печатью
великого капеллана Франции.
Бемер развернул текст договора и радостно
улыбнулся.
— Это именно то, что надо!
— восторженно произнес он. — Взгляни, Люсьен. Теперь
ты можешь собственными глазами убедиться в том, что мы совершили надежную
сделку.
Лучших гарантий, чем подпись ее величества Марии-Антуанетты, не бывает.
После этого Бемер вопросительно посмотрел на
кардинала.
— Вы привезли первый взнос?
Кардинал несколько надменно посмотрел на Марселя
Бемера.
— Отправьте своего
компаньона к моему личному секретарю, который находится
сейчас в карете.
Оба ювелира — и Бемер, и Бассенж —
засуетились. Бассенж немедленно отправился к
личному секретарю кардинала, а Бемер, низко кланяясь, принялся приносить
извинения.
— Прошу прощения, ваше
высокопреосвященство. Я хотел всего лишь осведомиться о
формальной стороне дела. Но, поскольку все уже можно считать улаженным, я готов
немедленно принести ожерелье.
Де Роан с чувством собственного достоинства
произнес:
— Сделайте одолжение.
Графиня де ла Мотт не вступала в разговор,
предпочитая быть молчаливым свидетелем
завершения этого фарса.
Бемер открыл сейф, предназначенный для
хранения самых дорогих украшений, и
достал оттуда черный бархатный футляр. Бережно держа футляр в руках, он положил
его
на стол перед его высокопреосвященством.
— Вот та вещь, о которой шла речь, — произнес
он. — Вы можете открыть футляр.
Она ваша.
Кардинал немедленно воспользовался
предложением ювелира и, открыв футляр, едва
удержался от восхищенного возгласа. Он долго разглядывал ожерелье, которое в
лучах
утреннего солнца сверкало и переливалось тысячами огней.
— Такой красоты мне прежде
не приходилось видеть. — сдавленно произнес де
Роан. — Неужели вы сделали все собственными руками?
— Да, ваше
высокопреосвященство, — с гордостью ответил Бемер. — Мы сделали это
ожерелье вместе с моим компаньоном. Оно стоило нам многих месяцев труда. Мы
несказанно горды тем, что теперь оно будет принадлежать самой прекрасной и
самой
великой из всех королев.
Графиня де ла Мотт выразила свое восхищение
более сдержанно:
— Да, оно действительно
великолепно. Только королева достойна носить такое
украшение.
Кардинал еще некоторое время с восторгом
разглядывал ожерелье, затем положил его
обратно в футляр и закрыл крышку. Передвинув футляр графине де ла Мотт, он
сказал:
— Передайте это ее
величеству. Остальное я отдам вам на улице.
Графиня аккуратно положила черный бархатный
футляр в свой ридикюль и поднялась.