— Нет, ты не умеешь
целоваться, — сказал Филипп, поглаживая гриву коня, — да, тебе
это и ни к чему.
И он сам поцеловал свою лошадь в белую
звездочку на лбу.
— Поехали, поехали скорее,
нас уже ждут. Он под уздцы вывел лошадь, вскочил в
седло и, натянув поводья, пустил ее вскачь.
Он жадно вдыхал сырой воздух, ветер трепал
его волосы. Филипп ликовал, чувство
счастья переполняло его, как терпкое вино переполняет драгоценный
бокал.»Скорее,
скорее, я скажу Марселю, что его подарок пришелся кстати, я думаю он
обрадуется. Жаль,
конечно, что он не видел, как загорелись глаза Констанции, когда она примеряла
его
перстень. Но кто же мог подумать, что у Констанции такая хрупкая миниатюрная
рука,
что даже на указательный палец этот перстень оказался велик. Да к тому же и
выбора у
меня не было. А вот Лилиан, едва увидит мое
Лицо, сразу же догадается, где я был. А если
мать спросит, кого я видел в церкви, что
мне сказать?»
И Филипп судорожно принялся придумывать
ответ, но потом бросил эту глупую затею
и махнул на все рукой.
— А, будь что будет, — громко выкрикнул он, и
его крик разлетелся над сжатыми
полями.
Он еще сильнее пришпорил коня, хотя тот и так
уж мчался во весь опор. А Филиппу
хотелось мчаться еще быстрее, ему хотелось лететь над землей стремительно, как
птица.
— Констанция, Констанция, —
отбивали копыта дробь. — Констанция, Констанция, —
стучало в голове. — Констанция, Констанция, — вторило сердце Филиппа.
Едва конь взлетел на холм, Филипп придержал
его. Дом Абинье показался Филиппу
странным. Что-то было не так, но что, он еще не мог понять.
Все двери и окна были распахнуты, а у крыльца
стояла карета, запряженная четверкой
лошадей, которую он не мог видеть с вершины
холма.
— Вперед! — крикнул Филипп
и сжал бока лошади. Чем ближе было к
дому, тем
сильнее сжималось сердце Филиппа в
предчувствии беды.
ГЛАВА 10
Обуреваемый недобрыми предчувствиями, Филипп
Абинье въехал в ворота и оказался
во дворе своего дома. Как по мановению волшебной палочки у него за спиной
возникло
два всадника и, обернувшись, Филипп увидел, что прямо ему в
Грудь нацелены стволы пистолетов.
А вот и хозяин приехал, — сказал офицер,
глядя на то, как солдаты вытряхивают из
большого сундука вещи.
Мать и сестра стояли у двери, прижавшись друг
к другу.
— Что вы делаете? Зачем? Здесь никого нет, мы
одни! — громко восклицала мадам
Абинье. — Мы абсолютно одни!
— Слезай с лошади, — не
обращая внимания на крики женщины, приказал офицер.
Филипп спешился и, бросив поводья, хотел
подойти к матери, но офицер выхватил
пистолет и сказал:
— Стой на месте и не
двигайся, а не то я продырявлю твою
Голову!
— Господин офицер, мой сын
ничего не знает, он ни при чем!
— А кто знает? — рявкнул
офицер, и его лицо налилось злостью.
Лилиан дрожала, молитвенно сложив перед
грудью руки. А мадам Абинье, казалось,
абсолютно не боится солдат.
— Я уже вам десятый раз
говорю, что у меня в доме нет никаких разбойников, нет
мятежников! Вам незачем рыться в вещах и выбрасывать их на улицу!