Слуга послушно закивал, оставил огарок свечи
на столике у кровати старика и
бросился выполнять приказание. Он спустился в комнату на первом этаже, где спал
Жак и
принялся опасливо тормошить молодого господина.
— Тебе чего? — взревел Жак,
протирая заспанные глаза и с трудом поднимая
отяжелевшие от вина веки.
— Отец зовет.
— Черт побери, что ему
понадобилось среди ночи! Ведь я к нему заходил вечером.
— Не знаю, не знаю,
господин, я не виноват, он совсем разбушевался. Злится, кричит.
— Ладно, сейчас поднимусь.
Жак накинул на плечи халат и чертыхаясь, нещадно
бранясь, поднялся в комнату старика.
Тот сразу же принялся грозить своему сыну
пальцем.
— Что за шум был во дворе?
— А-а, — заулыбался Жак, —
я хотел тебе сказать, но подумал, что ты спишь и решил
не беспокоить до утра.
— Да я вообще не могу уснуть, когда
кто-нибудь кричит, а в последнее время в моем
доме только и слышны пьяные крики и брань. Пользуетесь, что я не могу до вас
добраться.
— Успокойся, отец, — сказал
Жак и сел на край кровати.
— Ну так что там, рассказывай поскорее! Жак
засмеялся. Ведь он прекрасно знал, как
старый Реньяр относится к Констанции. И Жак понимал, что если он обо всем
расскажет,
может начаться скандал, который не кончится до утра и уже никто тогда в этом
доме не
сможет уснуть. Ведь Жак прекрасно знал неистовый нрав своего отца.
— Ну, так что там? Говори
быстрее, что ты тянешь!
— Как бы тебе сказать, отец, помягче, чтобы
не обидеть. — начал Жак.
Но старик схватил его за рукав и дернул.
— Говори как есть, ничего
не скрывай! Что-нибудь с Констанцией?
— Да, отец, с Констанцией.
— Так что же ты молчишь, ей
плохо, что-нибудь случилось?
— Да нет, ей хорошо, она у
себя в комнате.
— Тогда в чем дело?
— У нее появился кавалер.
— Что? — взревел старик,
брызгая слюной. — И кто же он?
— Если я тебе скажу, ты,
наверное, будешь злиться.
— Говори! Говори! — рявкнул
старик.
— Это Филипп Абинье.
— Что? — как бы не поверив
своим ушам, переспросил старый Реньяр.
— Филипп Абинье, отец.
— Так ведь он еще
мальчишка!
— Да не, отец, ты просто
давно его видел.
— Где он?
— Мы связали его и бросили
в пристройку.
— А что Констанция?
— Так я же тебе говорю,
отец, она сидит в своей комнате и рыдает.
— Рыдает? Это еще почему?
— Мы поймали Абинье, когда
он лез к ней в окно.
— Как он посмел пробраться
в мой дом?
— Да, отец, в смелости ему
не откажешь. Я давно подозревал, что с Констанцией что
— то не так. И вот сейчас мы смогли
убедиться.
— Мне кажется, Жак, ты что-то врешь и не
договариваешь. Быть может, он просто
хотел пробраться в наш дом и убить меня?
— Да нет, отец, он лез в
окно Констанции, она сама подняла раму.
— Я тебе не верю, —
пробурчал Гильом Реньяр, — позови Констанцию, я хочу
поговорить с ней, ведь она мне никогда не станет врать.