И двое мужчин нырнули в ночную тьму,
рассекаемую дождем. А через несколько минут
они уже выводили двух оседланных лошадей с переметными сумками.
— Может, попрощаться с
Констанцией? — предложил Жак.
— А что мы сможем ей сказать?! — обозлившись
на брата, сказалКлод. — Ведь мы не
помогли ей, позволили Виктору обмануть всех.
— Да, брат, ты прав.
Некоторое время они молчали, не решаясь сесть
в седла.
— Нет, не будем прощаться с
Констанцией, тем более, что теперьу нее есть защитник
— Филипп Абинье. Ведь он, Жак, считай, ее
законный муж, их благословил перед
смертью наш отец.
— Да, Жак, это было
последнее и может быть, самое доброе егодело. Поехали, может в
чужих краях мы найдем свое счастье, а здесьнам больше искать нечего.
— Да, Виктор теперь завладел всем, а теперь
он еще и ослеплензлобой. А мне не
хочется больше участвовать в стычках, грабежах.Лучше я буду кому-нибудь служить
за
деньги, чем подчиняться Виктору.
Братья с тоской посмотрели на окна родного
дома, посколькубыло неизвестно,
вернутся ли они сюда когда-нибудь, и тихо выехалисо двора.Ночь поглотила их.
Единственным человеком, кто видел, как
уезжают Клод и Жак, была Констанция.
Припав к щели в ставнях, она смотрела на них исердце ее сжималось от жалости к
кузенам. Она даже слышала, о чемони говорили, хотела было окликнуть их, но
передумала. Что-тоудержало ее от этого поступка, а что — она сама не могла
понять. Может быть и в самом деле, ей и братьям нечего было сказать друг другу,
ведь
раньше их объединял Гильом Реньяр, а после его смерти эта тонкая нить
оборвалась. И
теперь они стали чужими людьми.
Констанция облизала пересохшие губы, ее
мучила жажда. А заокном барабанил дождь.
Она слышала, как струи стекают с низкойчерепичной крыши и со звоном падают в
лужи.
Стараясь не шуметь, Констанция отбросила засов и распахнула ставни. Влага
манила
ее. Сложив ладони ковшиком, девушка подставила их под тонкую струйку воды. Вода
протекала сквозь пальцы, холодила руки, но все-таки эта была живительная влага.
Констанция успела отпить несколько глотков, прежде чем вода не вытекла на
пыльный
глинобитный пол. Она еще и еще наполняла ладони водой и никак не могла утолить
жажду.
Двор был пуст, лишь из открытых окон
доносились пьяные песнида гул голосов.
Констанция видела, как Виктор то и дело прикладывается к кружке с вином и оно
течет по
подбородку, по шее.Видела, как пируют бандиты, заливая, топя свою нечистую
совесть
вхмельном вине.
Анри с ужасом смотрел на отца. Никогда раньше
он не видел Виктора таким. Мальчик
вспомнил о Констанции и подумал, что ей тоже хочется пить. Он взял со стола
кусок мяса,
большую глиняную кружку и направился к бочонку с вином. Никто не обратил на
него
внимания, и мальчик наполнил до краев чашку белым вином. Он уже пробирался
среди
пирующих к выходу, как Виктор заметил его и окликнул:
— Анри, ты куда?
Мальчик от испуга чуть не выронил глиняную
чашку и замер.
— Эй, Анри, иди ко мне! —
позвал Виктор. Делать было нечего.Мальчик двинулся к
отцу.
— Ты заботливый, хороший
сын, — бормотал Виктор, прижимая к себе Анри, — ты
заботишься обо мне, вот принес вина. Видите, какой у меня сын? — рявкнул
Виктор.
Все посмотрели на Анри, у которого в глазах
застыл испуг, ведь он очень боялся, что
отец заметит, что он прячет кусок мяса под плащом.
— Выпьем за моего сына, за моего наследника!
— крикнул Виктор и запрокинул
голову, вылил себе в глотку всю чашку. А потом он скривился.
— Что за дрянь ты принес,
Арни?