успехом сопровождалось ее первое выступление.
Она помнила только о письме,
оставленном ей шевалье Александром.
Колетта вернулась в зал, где стояла арфа,
прикоснулась к струнам. Грустные звуки
поплыли над пустыми креслами и стульями, и ей показалось, что вместе со звуками
арфы
возник образ Александра, словно он стоит у нее за спиной и, улыбаясь, смотрит,
как ее
пальцы касаются струн.
— Я и в самом деле глупая,
— с грустью произнесла Колетта, прикладывая ладонь к
звучащим струнам, — и те сразу же смолкли.
Девушка приложила руку к груди, ощутив под
тугим корсажем шелестящий конверт с
письмом учителя музыки.
«Что мне ему ответить? — задумалась девушка.
— Как жаль, что рядом со мной нет
сейчас Констанции!»
А Констанция Аламбер тем временем уже неслась
в своем экипаже по улицам Парижа.
Масляные фонари мелькали за окнами, а она то и дело постукивала в переднюю
стенку и
торопила кучера:
— Скорее! Скорее!
Но ее экипаж остановился не у ее дома, а
возле крыльца дома виконта Лабрюйера. В
окнах было темно и сколько ни стучал лакей в закрытые ставнями окна, никто ей
так и не
ответил.
— Мадемуазель, — развел он
руками, — виконта нет дома.
— Разузнай, где он! —
прикрикнула Констанция, но тут же остановила его. — Погоди,
я знаю, он же сам говорил, что уехал к своей бабушке, графине Лабрюйер.
И только тут Констанция вздохнула с
облегчением.
— Завтра же я отправлюсь
туда, мне нужно его видеть.
Экипаж развернулся и уже не спеша покатил к
дому. Оставшись одна, Констанция
долго сидела перед зеркалом. Шарлотта то и дело выглядывала из своей комнатки,
ожидая,
когда же госпожа позовет ее. Но Констанция медлила.
Наконец, девушка решилась напомнить о себе.
Она тихонько кашлянула, войдя в
спальню. Констанция даже не повернула к ней головы.
— Вы чем-то обеспокоены,
мадемуазель? Констанция сидела, какокаменевшая.
— Я думаю, Шарлотта.
— Можно узнать, что вас
беспокоит?
— Ты все равно мне не
поможешь советом. Единственное, ты только разбудишь во мне
жалость, а мне бы этого не хотелось.
— Я знаю, о чем вы
грустите, — призналась эфиопка.
— Откуда?
— Ведь все говорят, что
мужем Колетты будет месье де Мориво.
— Может, еще говорят, что
он мой любовник? — усмехнулась Констанция.
— Нет, мадемуазель, я умею
хранить тайны и никто не знает о ваших встречах.
— Хоть это-то хорошо, —
Констанция провела ладонью по лбу, словно смахивая с себя
усталость. — И чего я только переживаю? — воскликнула она.
— Вы, наверное, любите его?
— Не-ет, — растягивая
звуки, произнесла Констанция. — Теперь яего ненавижу и если
он еще появится в моем доме, гони его.
— Вы не хотите сами сказать
ему об этом? — спросила Шарлотта.
— Нет, я уже сказала ему
все, что о нем думаю и вряд ли онотважится появиться здесь.
Но если все же его нахальство дойдет дотаких пределов, ты, Шарлотта, сама
скажешь ему,
что я его ненавижу.
— Слушаюсь, мадемуазель, —
абсолютно спокойно произнеслаШарлотта, и ее темные
руки принялись убирать со столика баночки спарфюмерией.
— Я ненавижу его, — глядя
на свое отражение, говорила Констанция, — я ненавижу
Эмиля де Мориво, потому что он предал меня.