Но тот прикоснулся рукой к шляпе, кивнул и
тронул поводья. Конь медленно пошел по
улице. Анри сидел в седле грустный и угрюмый. Ничто не могло его
Развеселить, он уже сожалел о том, что
направил Александра Шенье к мадемуазель
Аламбер и начал волноваться, не приняло бы дело скверный оборот. В его планы
входило
только напугать Констанцию, доставить ей неприятности, но ни в коем случае не
крупные.
Ведь та не стала делать так, чтобы его отношения с Колеттой были преданы
огласке, хотя
это находилось в ее власти. А Констанция могла это
Сделать куда как изящно, оставаясь при всем в
тени.
«Нет, — думал Анри, — лучше оставаться
друзьями, чем быть врагами. И пусть
Констанция будет для меня недостижимой мечтой, женщиной, о которой иногда можно
подумать. Ведь признайся себе, Анри, лица многих своих любовниц ты забыл,
несмотря
на то, что уверял их в своей любви. И может, многие из них забыли тебя. Так что
усмири
свою гордыню, поезжай к Констанции, попроси у нее прощения».
Но слишком зол был виконт на свою подругу,
чтобы безотлагательно ехать к ней.
«Завтра, я поеду завтра, — решил виконт, — а
сейчас домой. Нужно успокоить мысли,
иначе вновь не смогу сдержаться, а мне не хотелось бы, чтобы Констанция видела
меня с
перекошенным от злобы лицом. Она права, супружество страшно не потерей выбора,
а
именно ссорами».
И он отправился к себе домой, чтобы
хорошенько подумать над своими отношениями с
Констанцией.
Александр Шенье, подъехав к дому Констанции
Аламбер, не спешил слезть с коня. Он
понимал, что не сможет сдержаться и сразу же набросится на мадемуазель Аламбер
с
упреками. А ему не хотелось выглядеть эдаким мальчишкой, не умеющим
поддерживать
светские отношения.
Наконец, все тщательно обдумав, он постучал в
дверь. Ему открыла Шарлотта. Пухлые
губы темнокожей девушки тут же расплылись в улыбке, немного слащавой и
снисходительной.
— Я сейчас доложу о вас,
шевалье, подождите немного.
Александр Шенье мерил холл шагами, его
подкованные сапоги громко стучали по
каменным плитам пола. А Шарлотта тем временем ждала решения Констанции.
Та тяжело вздохнула:
— Боже мой, еще один. Как
мне опостылели эти мужчины, они не могут решить свои
проблемы сами и поэтому в собственных неудачах обвиняют женщин. Ну что же,
Шарлотта, пусть немного подождет, потом проведешь его ко мне.
В комнате все еще было сыро, правда, мокрые
дрова из камина исчезли, а на их месте
жарко пылали зажженные горкой поленья. Влажный паркет набух и сделался матовым.
Констанция, уже переодевшись, вышла в
гостиную. Вскоре послышались тяжелые
шаги на лестнице и Шарлотта пропустила к своей госпоже Александпа Шенье.
Тот стоял перед Констанцией и не решался
начать разговор. Вся его решимость куда-то
исчезла, лищь только он встретился взглядом с улыбающимися, лучащимися счастьем
глазами Констанции Аламбер.
Александр склонил голову.
— Мадемуазель.
— Шевалье, вас привело ко
мне что-то важное?
— Да, мне кое-что стало
известно.
— Ах, вот оно что! —
улыбнулась Констанция. Я думаю, шевалье, вам пришлось
встретиться с виконтом Лабрюйером?
— Да, он рассказал мне
правду.
— Он рассказал вам всю
правду, шевалье, к тому же умолчав о нескольких
немаловажных деталях. Шевалье нахмурил брови.
— Вы слишком коварны,
мадемуазель, и мне не хотелось бы слушать ваши оправдания.
— Ого, шевалье,
оказывается, вы можете быть и злым!