— Боже, — Арман привлек к
себе Констанцию и нежно поцеловал в губы, — я так
счастлив!
— Я тоже, — Констанция
кивнула и положила голову на плечо Армана.
Они долго сидели вот так, обнявшись, глядя на
неподвижное зеркало воды, глядя на
отражение проплывающих в озере облаков, и им было хорошо. Казалось, их души
тоже
воспарили над землей иплавно летят вместе с белыми облаками куда-то
далеко-далеко.
Первой пришла в себя Констанция.
— Арман.
— Да, дорогая, я тебя
слушаю.
— Если у нас будет мальчик.
— Конечно же у нас будет
мальчик!
— Погоди, не перебивай, — остановила Армана
Констанция, — если будет мальчик,
мы назовем его Мишель, ты согласен?
— Как хочешь, дорогая. А
если будет девочка? — осведомился Арман.
— Девочка? — задумалась
Констанция. — Что же, тогда ты сам придумай ей имя.
— Если будет девочка, то я
назову ее Констанцией, — по слогам произнес имя своей
жены граф де Бодуэн.
— Нет-нет, дорогой, только
не Констанцией.
— Почему?
— Я хочу, чтобы у тебя была
только одна Констанция — я.
— Хорошо, пусть так и
будет.
— А теперь пойдем,
наверное, от свежего воздуха у меня закружилась голова. Дай мне
свою руку, — попросила Констанция.
Граф де Бодуэн взял жену под руку и они
медленно двинулись вниз к подножию холма,
где их ожидали лошади. Счастливая улыбка не сходила с лица Армана. Он все время
пристально смотрел под ноги, бережно ведя жену. А Констанция улыбалась, глядя
на то,
как старается ее муж. Она тоже была счастлива, чувствуя, что наконец она стала
настоящей женщиной, что у нее под сердцем шевелится ребенок. И неважно, кто это
будет — мальчик или девочка, это будет ее ребенок, ее плоть и кровь, ее душа.
ГЛАВА 2
Постепенно Констанция привыкала к жизни в
новом доме и то, что раньше ее удивляло,
казалось необычным, стало будничным и привычным. Граф де Бодуэн, хоть и был
занят
при дворе, всегда спешил домой, где его ждала молодая супруга.
Он сразу же подходил к ней, целовал руку и
негромко спрашивал так, чтобы слышать
могла только Констанция.
— Как ты себя чувствушь? Как он? Констанция
склоняла голову, на ее губах
появлялась улыбка.
— Все нормально, Арман, он
ведет себя очень пристойно.
— Дерется? Бушует?
— Да нет, нет, что ты, дорогой, он ведет себя
смирно, лишь изредка подает признаки
беспокойства — толкает меня, ворочается.
— Это больно, Констанция?
— Да нет же, что ты, Арман,
все нормально.
— Я так за тебя волновался,
просто не находил себе места. Но при дворе столько дел,
что у меня буквально голова идет кругом.
— Я тебя понимаю, ведь ты должен
быть все время подле короля.
— Да, Констанция, масса всяческих
распоряжений, приказаний, бумаг. Буквально
некогда вспомнить о тебе.
— Что, ты меня начинаешь
забывать?