Он подходил к окну и отбросив штору смотрел
на улицу. Прямо у дворца
прохаживались солдаты охраны, площадь заливал лунный безжизненный свет.
— Неужели она спит?!
Неужели она не догадывается о том, как страстно я желаю ее?!
Неужели эта женщина сможет устоять?! Какую же надо иметь завидную силу воли и
самообладание, чтобы вот так легко
Отказаться от власти, отказаться от любви
короля?! Это не просто женщина, — и
король, задвинув штору, подходил к столу, брал лист бумаги и писал письмо
Констанции.
Но, написав несколько предложений, терялся нервно мял бумагу, рвал послание на
мелкие
клочки и вновь начинал расхаживать из угла в угол.
А потом, подойдя к столу, сгребал кусочки
письма и швырял их в полыхающий камин.
Мгновение — и от клочков бумаги ничего не оставалось.
ГЛАВА 5
Поздно вечером, когда уже были закончены
сборы в дорогу, Арман де Бодуэн
предложил Констанции заняться музицированием, чтобы отвлечь ее от тягостных
мыслей.
Констанция долго не соглашалась, ссылаясь на головную боль и плохое настроение.
Но
Арман был настойчив, он ласково уговаривал свою жену.
— Дорогая, музыка отвлечет
тебя от мрачных мыслей, поднимет нам обоим настроение.
Констанция отрицательно покачала головой, но
в конце концов согласилась. Она
подсела к клавесину, а граф де Бодуэн
развернул на изящном пюпитре ноты и взял в руку
флейту. Несколько мгновений он настраивался, облокотившись на клавесин и
полуприкрыв глаза. Наконец, кивнул головой и приложил флейту к губам.
Констанция
коснулась клавиш. У нее от природы был идеальный слух и, будучи в Париже, она
научилась музицировать, не заглядывая в ноты.
Полилась легкая печальная музыка. Флейта то
вторила клавесину, то начинала вести
самостоятельную мелодию — и Констанция отдалась музыке. Ее тонкие пальцы
прикасались к гладким прохладным клавишам, и инструмент отзывался на каждое
прикосновение высоким мягким звуком.
Ночь, яркие полыхающие огоньки свечей,
колеблющиеся на стенах тени, трепет
пламени в камине и печальная музыка — все это так увлекло мужа и жену, что они
не
услышали, как к дому подъехала карета, запря женная четверкой белых лошадей.
На запятках кареты стоял лакей, а дверцы
экипажа украшал королевский герб.
Занятые музыкой, ни Констанция, ни Арман не
услышали, как хлопнула дверь кареты,
откинулась ступенька и во двор вошел сам король Пьемонта Витторио.
Король не спешил войти во дворец графа де
Бодуэна. Он стоял, прислонясь спиной к
карете и глядя на освещенные окна, и слушал печальную мелодию флейты и
клавесина.
— Откажись, откажись,
Арман, — негромко сказала Констанция, — ты должен
отказаться. Не оставляй меня одну. Возьми с собой в Мадрид.
Арман, на несколько мгновений оторвав флейту
от губ, хотел произнести слова
утешения, но не найдя этих слов, вновь припал к инструменту, и его пальцы
пробежали по
клапанам и вместо слов прозвучали печальные аккорды.
— Арман, ты меня слышишь?
Ты слышишь, о чем я тебя прошу?
Граф де Бодуэн, не зная, что ответить жене,
медленно отошел от клавесина и,
продолжая прикасаться пальцами к клапанам, двинулся в соседнюю комнату.
Констанция
еще несколько мгновений продолжала играть на клавесине, сокрушенно покачивая
головой.
Вдруг ее пальцы замерли. Она медленно
поднялась и направилась вслед за мужем,
который продолжал играть в соседней комнате.
— Не оставляй меня здесь
одну. Не оставляй, — все настойчивее повторяла женщина.
А граф де Бодуэн будто и не слышал слов своей
прекрасной жены. Он продолжал
играть, его пальцы быстро пробегали по
клапанам — звучала грустная мелодия.