— Кого же? — настойчиво
интересовалась Констанция. — Уж не меня ли?
— Тебя, кротко отвечал
король.
— Нет уж, дорогой, я бы никогда не стала за
тобой ухаживать, поверь, я не лгу.
— Это просто говорит
гордыня, которую ты никак не можешь смирить.
— Это я не могу смирить
гордыню? А не я ли пришла к тебе сама, помнишь ту ночь?
Помнишь, как хлестал дождь?
— Да, это была лучшая ночь
в моей жизни.
— А по-моему, это была
ужасная ночь. И больше со мной не разговаривай, я прошу, не
береди мои раны.
— Хорошо, хорошо, — шептал
король, отходя к окну и принимаясь готовить снадобья,
перетирать какие-то травы, коренья, всыпать и смешивать сухие порошки.
А Констанция, закрыв глаза, вспоминала горный
ручей, вспоминала водопад. Ей
грезилась прозрачная ледяная вода, в которой стоят форели, едва заметно шевеля
плавниками. Ей нестерпимо хотелось вновь попасть туда, к тому горному ручью, к
водопаду, сунуть горячие ноги в ледяные струи воды, ощутить на своем теле
мириады
обжигающих чистых брызг. Ей казалось, что только воды того ручья могут смыть с
нее
всю заразу, струпья и гной.Только там она бы могла как в сказке превратиться в
прежнюю
Констанцию, веселую, беззаботную, здоровую и мечтающую о большой любви.
«Я лежала бы на теплом прогретом камне,
опустив руки в воду, смотрела бы, как
извиваются водоросли, как стремительно бросается в сторону форель, увидев
стрекозу на
поверхности воды. И мне былобы хорошо. Зачем я выросла? Почему не погибла
тогда, в
ту страшную ночь, когда Реньяры штурмовали дом Филиппа? Почему я осталась жива?
Неужели для того, чтобы вот так страдать и мучиться? Ведь я не люблю короля
Витторио,
не люблю и не могу переступить через что-то очень большое. Я не могу любить его
всем
сердцем и душой, хотя мое тело и жаждет его». — Боже, какая же я несчастная,
запутавшаяся женщина!
— Ты что-то сказала,
дорогая? — наклонялся к Констанции король.
А Констанция делала вид, что спит, хотя
король видел, как подрагивают ее длинные
ресницы и он понимал, что Констанция задумалась о чем-то глубоко сокровенном, о
том,
чем она никогда не поделится с ним, даже если когда-нибудь произойдет чудо, и
она
полюбит его.
— Констанция, — шептал
король, — ты для меня дороже всего на свете, дороже семьи,
дороже престола, дороже моего королевства. Ты заменила мне все, ты стала моей
жизнью
и единственной целью. И тыполюбишь меня, я это знаю, — в каком-то яростном
исступлении произносил король Витторию.
Затем он поднимался и начинал нервно
расхаживать из угла в угол. Он, как ни
напрягался, не мог себя заставить думать о королевстве, о войне, о том, что
бросил войска
и убежал с поля боя, лишь только узнав, что его возлюбленная заболела и ей
угрожает
смерть. А ведь война стоила жизни тысячам других людей, войналомала тысячи
судеб. А
король пожертвовал этими тысячами, решив спасти всего лишь одного единственного
человека, одну женщину, причем ту, которая его не любила.
Прошло еще несколько дней. Однажды, на
рассвете, у загородного дворца короля
Витторио остановилось несколько карет. Из них вышли министры и военачальники.
Они
были испуганы и суетливы.
Дворецкий распахнув дверь, и министры
оказались во дворце.
— Где король?
Дворецкий развел руки в стороны и указал
головой наверх.
— Но его величество никого
не принимает, он не желает ни с кем встречаться и
разговаривать.
— Ох, — тяжело вздохнул
министр. — Наш король уже совсем сошел с ума, —
зашептал один военачальник другому.
Королева Пьемонта сидела за письменным столом
и плакала.