— Вот видишь, и они, весь
народ обзывает меня королевской шлюхой.
— Да будь они неладны все!
Для меня ты самая дорогая и любимая.
Послышались выстрелы. Король подошел к окну
и, отдернув штору, выглянул.
— Что там? — осведомилась
Констанция.
— Солдаты стреляют в
крестьян, которые рвутся во дворец.
— Они, наверное, хотят меня растерзать, —
сказала женщина, и на ее лице появилось
странное выражение, такое, будто ей даже эта мысль была приятна.
— Не думай об этом, это
чернь, взбесившаяся и обезумевшая чернь.
— Нет, они, Витторио,
правы, я королевская шлюха и все, что произошло, произошло
из-за меня.
— Да нет, просто так было
угодно Богу, Констанция. А у дворца разбушевавшийся
народ продолжал скандировать:
— Повесить! Сжечь эту
мерзость! К тому же она смертельно больна!
— Повесить ее вот здесь, на
дереве! — кричал молодой парень.
Эта графиня де Бодуэн ведьма, к тому же она
француженка!
— Француженка! Француженка! — подхватило
сразу несколько десятков голосов. —
Повесить! Повесить!
Король, как затравленный зверь, огляделся по
сторонам. Наконец, он увидел сложенное
в дальнем углу оружие. Он подбежал, схватил ружье и, распахнув окно, даже не
целясь,
выстрелил в толпу.
Кто-то вскрикнул и послышался стон. Люди
бросились врассыпную, но буквально
через несколько минут они скандировали в другом месте:
— французская шлюха!
Повесить! Распять! Утопить! Сжечь!
— Мерзавцы! Мерзавцы! Где
солдаты?
— Они правы, Витторио, они
правы, действительно, я всего лишь шлюха.
— Замолчи, иначе я застрелю
тебя!
— Если ты это сделаешь, я
буду счастлива.
— Замолчи! — король
подбежал к двери и ударом ноги распахнул ее. — Карета
готова? — крикнул он в темный коридор, по которому сновали слуги, вынося
картины,
скульптуры, серебро.
— Да, ваше величество, —
сказал появившийся как будто из-под земли дворецкий.
Король вбежал в спальню, закутал Констанцию в
одеяло и бережно неся на руках,
спустился к карете. Он уложил ее на сиденье,
сам сел рядом.
— Трогай! — приказал он
кучеру.
Тот натянул поводья и шестерка лошадей с
трудом пробиваясь среди крестьянских
повозок, коров, лошадей, отступающих солдат, двинулась по дороге.
А вокруг кричали:
— Шлюха! Шлюха! Она во всем виновата, она
одурачила короля, околодовала его!
Сжечь! Сжечь!
Толпа беженцев бросилась к карете короля и
кто-то открыл дверь.
— Вот она! — закричали все,
увидев белое одеяло, в которое была закутана
Констанция.
Но в это время прогремел выстрел и смельчак,
взмахнув руками, упал на землю.
— Если еще кто-нибудь
приблизится, застрелю! — рявкнул король.
Толпа крестьян бросилась врассыпную.
— Вот так! — сказал
Витторио, закрывая дверь и задергивая шторы. — Кучер, гони! —
выглянув в окошко, бросил король.
— Ваше величество, дорога
запружена, там люди.
— Гони, я тебе сказал!
И кучер, приподнявшись на козлах, стал
щелкать кнутом и истошно кричать:
— Дорогу королю! С дороги! Два офицера
верхом, с факелами в руках, помчались
впереди кареты, расшвыривая людей направо и налево.