У кардинала пересохло во рту. Пользуясь тем, что король смотрел в сторону,
задумчиво барабаня пальцами по столу, де Роан судорожно сглотнул.

— Я не совсем понимаю, о чем идет речь, ваше величество, — сдавленным голосом
произнес великий капеллан Франции.

Людовик посмотрел на де Роана таким пристальным взглядом, что кардинал был готов
провалиться под землю. Лицо его побледнело, пересохший язык, казалось, горел во рту.
Короля также покинуло благодушное настроение.

—    Я имею в виду не претензии на власть, а нечто всем иное, — тихо и, как показалось
кардиналу де Роану, с угрозой в голосе проговорил король.

—    Мне. Мне ничего об этом неизвестно, — заплетающимся от страха голосом
ответил кардинал. — Клянусь богом, я обязательно сообщил бы вашему величеству, если
бы узнал что — нибудь подобное.

Король продолжал барабанить пальцами по крышке стола, и от этих звуков кардинала
де Роана бросало то в жар, то в холод. Он позабыл сейчас обо всем на свете и о своих
чувствах по отношению к ее величеству Марии-Антуанетте, и о предстоящем сегодня
свидании, думая только о том, как не выдать себя. А думать ему об этом приходилось,
потому что кардинал чувствовал, что еще несколько минут, и он не выдержит.

—    Значит, ваши информаторы не сообщили вам ни о чем подобном? — сухо спросил
король Людовик.

Кардинал постарался взять себя в руки и не показывать волнения.

—    Уверяю вас, ваше величество, среди донесений моих информаторов не встречалось
ничего, что касалось бы подобной темы. Возможно, придворные, которые сообщили вам
об этом, ошибаются. Правда, есть и другой вариант. Он умолк, благодаря господа за
спасительную мысль. И в самом деле, король заинтересованно взглянул на кардинала.

—    О каком варианте вы говорите, ваше высокопреосвященство?

—    Мне кажется, что некоторые из придворных излишне долго занимают свои
должности. Они просто засиделись во дворце. Возможно, от скуки, а, возможно, и по
каким-либо иным причинам, нам пока неизвестным, они решили поссорить светскую и
духовную власть Франции.

Король задумчиво помолчал.

— Так вы думаете, что это заговор? По-прежнему стараясь выглядеть сдержанным,
кардинал уверенно кивнул.

—    Да, я думаю, что это заговор. Если ваши придворные внушают вам подобные
нелепости, я не могу объяснить это иначе, чем их собственными корыстными интересами.

И, стараясь удержать внимание короля прикованным к этой мысли, кардинал
торопливо добавил:

—    Если ваше величество сообщит мне фамилии придворных, о которых идет речь, то я
могу провести расследование собственными силами.

Король как-то недобро усмехнулся.

—    Значит, великий капеллан Франции, со всей его гигантской сетью информаторов и
доносчиков, ничего не знает и не слышал ни о каких любовных интригах ни одного из
знатных представителей духовной власти, — со значением произнес он.

Кардинал замер, ожидая дальнейших слов короля, звучавших, будто обвинительный
приговор.

Людовик неожиданно сменил тон:

—    Значит, это на самом деле наговоры и наветы, — спокойно сказал он. — Если бы это
было правдой, ваше высокопреосвященство, то вы бы мне обо всем рассказали. Если же
вам ничего неизвестно, то это явная ложь. Знаете, что я сделаю? Я подожду еще. И если
слова моих придворных не подтвердятся, они будут лишены пенсии и удалены из Версаля.
А в этом я возлагаю особую надежду на вашу помощь. Следите особенно внимательно,
ваше высокопреосвященство, за всеми, даже самыми незначительными на первый взгляд
сообщениями о лицах из числа высших духовных правителей.