бургундского — длинная, с узким горлышком
целиком была покрыта тридцатилетней
пылью. Лишь в том месте, где она лежала на боку, был виден кусочек наклейки.
— Предмет моей гордости, —
торжественно возвестил де ла Мотт, — бутылка
бургундского вина урожая 1753 года. Мы непременно должны откупорить ее в честь
удачного завершения нашего совместного предприятия.
Он начал возиться с пробкой, а графиня
насмешливо спросила:
— С чего вы взяли, мой
милый супруг, что наше предприятие успешно закончилось?
Граф де ла Мотт замер, а затем медленно
повернулся к супруге. — Женевьева, умоляю
вас, не надо шутить подобным образом. Вы же
знаете, что я излишне впечатлительный
человнек и всегда поддаюсь на розыгрыши.
Графиня милостиво улыбнулась.
— Ну, ладно, черт с вами.
Она спокойно открыла свой ридикюль и достала
оттуда черный бархатный футлят,
переданный ей кардиналом де Роаном у Бемера и Бассенжа.
— Александр, — обратилась она к Калиостро, —
вы уже нашли людей, которые
займутся камнями?
Словно не расслышав вопроса, Калиостро
оцепеневшим взглядом смотрел на футляр.
Когда он заговорил, голос его дрожал. — Это оно?
Графиня де ла Мотт торжественно помахала
футляром в воздухе. — А у вас есть в этом
какие-нибудь сомнения? Или вы думаете, что я намерена предложить вам стеклянные
бусы. Так что на счет ювелиров?
Калиостро на негнущихся ногах подошел к
графине и протянул руку за футляром.
— Разрешите мне взглянуть.
Госпожа де ла Мотт игриво убрала ожерелье за
спину.
— Сначала мы решим кое-какие деловые вопросы,
а после этого можете в первый и
последний раз насладиться созерцанием этой весьма симпатичной игрушки.
Граф де ла Мотт, пыхтевший над бутылкой
бургундского, обернулся.
— Почему в первый и
последний раз? Неужели вы хотите?..
Графиня снисходительно посмотрела на мужа.
— До чего же вы глупы, мой
милый. Это ожерелье должно немедленно исчезнуть.
Впрочем, как и все мы. Граф де ла Мотт скис на глазах.
— Мы должны немедленно
бежать? Но куда? Графиня еще раз снисходительно
взглянула на мужа и, глубоко вздохнув, сказала:
— Когда нужно будет бежать,
вы узнаете. А пока не стоит нервничать. У нас еще есть
время. Александр, — она повернулась к Калиостро, — мы так и не договорили.
Итальянец с угрюмым выражением лица сосал
потухшую трубку. — А о чем мы
должны говорить? У меня складывается такое впечатление, графиня, что вы уже все
за
всех решили. Может быть, мне вовсе стоит выйти из игры? Кажется, я только мешаю
вам.
Графиня, словно в издевку над Калиостро,
вертела перед глазами футляр с
бриллиантовым ожерельем.
— Не надо обижаться. — Вы
прекрасно знаете о степени истинных заслуг каждого. И
сейчас мне не хотелось бы обсуждать эту тему. Нужно решить, что делать с
ожерельем.
Калиостро кисло улыбнулся.
— У вас есть какие-нибудь
собственные предположения на этот счет?
— Да. Насколько мне
известно, вы собирались переплавить оправу, а камни продать в
Амстердаме. Я уверена, что вы договорились об этом.
— Вы хотите сказать, что этот план вас не
устраива-ет? — недовольно произнес
Калиостро.
— Никоим образом.
Графиня была настроена столь решительно, что
Калиостро даже приуныл.
— Похоже, вы собираетесь
взять игру в свои руки? А чем вас не устраивает мой план?
Госпожа де ла Мотт поначалу оставила этот
вопрос без внимания, обратившись к мужу: