будем вечно за них цепляться, это не позволит нам расти.
Если нам суждено на время утратить руки, значит, так тому и
быть. Придется с ними проститься.

Отец точит серебряное лезвие, и, хотя его терзает
невыносимое сожаление, ему гораздо дороже собственная
жизнь и жизнь всей души, хотя некоторые сказочники в
нашей семье ясно дают понять, что больше всего он боится
потерять именно свою собственную жизнь. Если
воспринимать отца как организующий принцип, нечто вроде
правителя внешней или мирской души, то можно сделать
вывод, что явная женская самость - мирская, правящая эго
самость - не хочет умирать.

И это вполне понятно. Так всегда бывает при спуске. Некую
нашу часть тянет в подземный мир, как будто там есть что-
то привлекательное, таинственное, с приятной горчинкой. И
в то же время мы чувствуем отторжение и готовы пересечь
душевные улицы, автострады и даже континенты, лишь бы
туда не попасть. Однако здесь мы убеждаемся, что
цветущее дерево должно пережить обрезку. Единственный
способ вынести эту мысль - заручиться обещанием, что где-
то в подземном мире нас кто-то ждет - ждет, чтобы помочь,
исцелить. И это действительно так. Великий Некто ждет,
чтобы излечить нас, преобразить то, что пришло в упадок,
перебинтовать израненные ноги.

В сельских краях, где я росла, грозу с градом называли
"секущей бурей", а иногда - "косящей бурей", как Старуху с
косой, поскольку эти грозы секли все живое в округе:
животных, а иногда и людей, но больше всех от них
доставалось растениям. После сильных гроз целые семьи
выбирались из подвалов и осматривали землю: какая
помощь нужна посевам, цветам, деревьям. Самые
маленькие подбирали разбросанные ветки, усыпанные
цветами и плодами. Дети постарше подпирали выжившие
растения, побитые градом: накладывали лубки и белые
полотняные повязки. Взрослые разбирали и хоронили то,
что было безнадежно испорчено.

Мы увидим, что такая же любящая семья ожидает девушку в
подземном мире. Метафора отсечения рук подсказывает
нам: что-то из этого выйдет. То, что не может жить, попадает
в подземный мир, где его расчленяют, чтобы использовать в
других целях. Женщина из сказки не стара, не больна, и все
же ее ожидает распад, ведь она уже не может быть такой,
какой была прежде. Однако ее ожидают некие силы, готовые
помочь исцелиться.

Отсекая дочери руки, отец углубляет спуск, ускоряет
dissolutio, мучительную утрату всего самого дорогого, что
придает жизни смысл,    -    утрату положения, утрату