действительно так, когда мы плачем, взывая к Богу, потому
что на горизонте нет ничего - ничего, кроме самой неясной,
самой призрачной и нереальной возможности, - и все же
слезы спасают нас, и мы не сгораем дотла без всякой
пользы [17].

Дочь должна горевать. Меня поражает, как мало женщины
сегодня плачут, а если даже это происходит, они начинают
извиняться. Меня беспокоит, когда стыд или неупотребление
начинают лишать нас столь естественной функции. Быть
цветущим деревом и к тому же влажным - необходимо,
иначе вы сломаетесь. Плакать полезно, нужно. Слезами
горю не поможешь, но они способствуют продолжению
процесса, не дают ему застопориться. Теперь жизнь, к
которой девушка привыкла, жизнь, как она ее понимала до
сих пор, закончена, и она переходит на другой уровень
внутреннего мира. А мы следуем за ней по пятам. Мы идем
дальше, хотя и уязвимы и лишены защитного слоя эго, как
дерево, с которого ободрали кору. И все же мы сильны, ибо
научились отшвыривать дьявола на другой конец двора.

В эту пору мы понимаем: что бы мы ни делали в жизни,
планы эго ускользают от нас. В нашей жизни грядет
перемена, большая перемена, как бы блестяще наш
маленький внутренний руководитель-эго ни спланировал
следующий шаг. Нашей жизнью начинает властно управлять
наша собственная участь, а не мельница, не подметание
двора и не сон. Нашей привычной жизни пришел конец. Мы
жаждем одиночества и покоя, может быть, пусть нас даже
бросят. Мы больше не можем полагаться на гнетущее
общество отца, мы вот-вот впервые узнаем свою
собственную жизнь. Мы идем вперед.

Это пора, когда все, что мы ценим, утрачивает свой ритм.
Юнг напоминает нам о термине, который использовал
Гераклит, - энантиодромия, что значит поток, повернувший
вспять. Но это обратное течение может стать чем-то
большим, чем отступление в личное бессознательное, - оно
может быть прочувствованным возвращением к полезным
древним ценностям, к более глубоко воспринятым идеям
[18]. Если даже мы понимаем этот этап посвящения
методом испытания на выносливость как шаг назад, его
также следует считать десятимильным шагом вниз, вглубь, в
мир Дикой Женщины.

Все это вынуждает дьявола поджать хвост и убраться
восвояси. Если женщина чувствует, что потеряла
соприкосновение с миром, свой привычный путь в мире, это
значит, что она по-прежнему сильна чистотой своей души,
она непобедима верностью своей печали, и это заставляет
отступиться того, кто желает ее погубить.