Так своими творческими действиями ребенок воплощает то,
что вдохнула в него мать-тюлениха. Он воплощает то, что
узнал под водой: жизнь в родстве с дикой душой. И тогда мы
находим себя - мы наполнены биением бубна, наполнены
пением, наполнены звуками наших собственных слов,
услышанными и произнесенными, наполнены новыми
стихами, способностью видеть, поступать и думать по-
новому. Мы не стараемся продлить волшебство, а просто
живем. Мы не страшимся избранной работы, не
сопротивляемся ей, а плавно входим в нее; мы бодры,
полны новых идей и сгораем от желания увидеть, что будет
дальше. Человек, который в конце концов вернулся домой,
многое пережил: великие духи-тюлени унесли его в море, и
он вернулся живым.

Практика добровольного одиночества

В сером утреннем тумане ребенок, который стал взрослым,
опускается на колени на морском утесе и ведет беседы не с
кем иным, как с женщиной-тюленихой. Эта систематическая
практика одиночества и общения с нуминозным дает ему
особый способ быть рядом с домом - не только нырять в
мир души на более длительное время, но, что не менее
важно, иметь возможность ненадолго вызывать душу на
поверхность.

Чтобы общаться с дикой женственностью, женщина должна
на время оставить мир и пребывать в состоянии полного
одиночества, наедине с собой. Ведь в старину английское
слово alone, "одинокий", состояло из двух слов: all one [20],
то есть "совсем один", "наедине с собой". Как раз в этом и
состоит цель уединения - побыть наедине с собой. Это
лекарство от изнеможения, в котором так часто пребывают
современные женщины; оно помогает им, как говорится в
старой пословице, "вскочить на коня и помчаться во весь
опор".

Одиночество - это не отсутствие энергии или движения, как
полагают некоторые, а дар из сокровищницы первозданной
свободы, которые передает нам душа. Из письменных
свидетельств целителей-знахарей, монахов и мистиков мы
знаем, что в старину уединение считалось и
успокаивающим, и профилактическим средством. Им лечили
усталость и предупреждали тоску. Его использовали и в
целях предсказания, как способ прислушаться к
внутреннему Я, чтобы попросить совета и руководства,
которые невозможно расслышать в шуме и суете
повседневной жизни.

Женщины, жившие в древние времена, как и наши
современницы из туземных племен, часто отводили для
таких бесед и вопросов особое, священное место.