приложения

своим обычным бесчинствам; более того, монахам было
разрешено совершать церковные обряды, как до вой
ны. Колиньи дружески беседовал с Брантомом, при
ходившимся родней его жене Шарлотте де Лаваль —
сестре Антуанеты де Лайон, бабушки Брантома. Он,
видимо, питал глубокое отвращение к междоусобной
войне, хотя твердо решил не складывать оружия, пока
не добьется свободы совести для своих единоверцев.

Едва Брантом вылечился от лихорадки, Лану стал
настойчиво звать друга с собой во Фландрию, куда
его приглашали воевать с испанцами во главе армии
Штатов. Читатель помнит, что незадолго до этого Бран
том намеревался поступить на службу к испанцам
против восставших фламандцев: главное для него было
повидать свет в компании добрых приятелей, а под
каким знаменем сражаться, безразлично. Однако он
отдал предпочтение Строцци, который задумал совер
шить экспедицию в Америку. Он собирался ни больше
ни меньше как завоевать или обложить данью Перу —
предприятие, более трудное в те годы, чем столетие
спустя, во времена лихих набегов флибустьеров, и все
же оно издавна манило искателей приключений со
блазнами славы и поживы. Наблюдать за вооружени
ем экспедиции поручили Брантому, который, по-ви
димому, был недостаточно сведущ по части морепла
вания. Эти дела задержали его в Бруаже, где он час
тично провел 1571 —1572 годы, счастливо избежав зре
лища Варфоломеевской ночи. Пока он выполнял в
Бруаже поручения Строцци, тот недостойно вел себя
по отношению к нему; во всяком случае, Брантом, не
говоря ничего определенного, обвиняет его в наруше
нии законов дружбы. Некоторые биографы полагают, что,
воспользовавшись отсутствием нашего автора, Строцци
добивался руки г-жи де Бурдей, его невестки. Вполне
возможно, что он ухаживал за ней, но жениться никак
не мог, ибо Андре де Бурдей, брат Брантома, был еще
жив. Одно неоспоримо: Строцци, человек весьма себя
любивый, нисколько не интересовался судьбой своего

365