) Имея в распоряжении такое средство, как запрещение, и уполномоченный на его употребление, пастырь Церкви должен применять его к делу с великим рассуждфнифм и крайнею осмотрительностью. Ему даны в руководство правила отцов, указывающие какой епитимии подвергали в древней Церкви грешников, виновных в тех или других беззакониях. Но было бы не согласно с требованиями пастырского благоразумия, если бы он слепо следовал тем правилам и слишком поспешно, без разбора, подвергал запрещению всех, кого видит запятнанным тою или другою греховною скверною. Благоразумие пастырское лгфдписывает ему не строгость закона поддерживать, а своими мероприятиями содействовать исправлению грешников и поддержанию и возвышению евангельской жизни в своей пастве. Не на грех только ему следует обращать внимание, а на лицо согрешившего, на его нравственное состояние и на большую или меньшую искренность его покаяния, вместе с тем, следует принимать во внимание изменившиеся обстоятельства времени, отличные от условий церковной жизни первых веков христианства, и, взвепгивая все в совокупности, прилагать такое илн иное лекарство к душевным язвам пасомых, вверенных его управлению и попечению (см. подр. Служ. свящ., 110-112 стр.). которому беспечно он предается, и он должен при этом почувствовать возбуждение к усиленной бдительности над собою и к заботам о своем самоисправлении: Древние строгие правила о запрещениях и степенях покаяния хотя и не имеют ныне силы действующего закона (сн. об этом ниже), но они не перестают быть внушительным напоминанием о существовании суда церковного как тем, которые своим повфлением вызывают кару церковную, так и тем, которые поставлены блюстителями пасти Церковь Господа и Бога (Деян. 20, 28). Пастырь Церкви должен понимать, что он в своей пастве судия совести верующих. Кото блюдет он, как пастырь, тех может и судить он, когда те являются к нему на судилище духовное исповедать грехи свои; а судья может подвергать и взысканиям, и наказаниям церковным, — и не только может, но и должены). Нельзя и противно долгу пастыря все и всех разрешать без рассуждения, с какими бы тяжкими и вопиющими грехами ни являлись к нему его духовные дети. Если за кем известна ему тяжкая вина, если кто-либо из пасомых открывает пред ним содеянный им смертный грех, если кто предан какой-либо губительной страсти и не хочет бороться с нею, если кто имеет непримиримую злобу против ближнего своего и занять мыслию о мести ему и т. п., — к таким пастырю Церкви не следует относиться с полною всепрощающею снисходительностью, над такими нельзя не обнаруживать строгости суда церковного. Если пастырь Церкви всех одинаково будет допускать до причастия св. Таин, — он сам будет виновен в невнимательности к состоянию своих пасомых, в пренебрежфнии своей власти и в нежелании пользоваться ею к нравственному очищению своей паствы и к возбуждению большей внимательности к себе в людях, преданных какой-либо греховной привычка. В случае тяжкой вины или застарелой греховной привычки того или другого из пасомых, долг пастырского благоразумия напомнить виновному о суде церковном и наложить на него запрещение. Этим, во первых, можно дать ему почувствовать тяжесть греха его, которой, может быть, он не знает, или опасность его нравственного состояния, угрожающего ему, в случае его неисправления, вечным судом Божиим, и расположить его к более теплому, более действительному и искреннему покаянию. С другой стороны, это запрещение является нужным для того, чтобы предохранить святыню страшных Таин Христовых от прикосновения недостойных, запятнанных великими преступлениями, и вместе с тем внушить, кому следует, благоговение пред этими Тайнами и пред тем высоким благом, какое вместе с ними преподается христианину. Когда пастырь будет делать разрешение за все, самые тяжкие и смертные, грехи и будет стесняться в потребных случаях налагать запрещения, — он этим самым будет способствовать утверждению в среде своих пасомых лфгкого взгляда и па самые большия беззакония, которые навлекают на виновного гнев Божий, и здесь, в этом бфзразличном отношении пастыря к грехам, как малымъ-простительным, так великим и смфртным, может брать начало и находить поддержку то теплохладное отношение к требованиям нравственной чистоты и святости жизни, какое так заметно среди нынешних христиан и какое не должно бы быть терпимо в живых членах Церкви Божией. Вместе с этим, при пастырском послаблении, исчезнет из греховного сознания мысль о суде цер