Странник - El Pasajero

[Ofelia]

Ramon Maria de Valle – Inclan

El Pasajero

poemario


Рамон Мария де Валье – Инклан

Странник

стихотворения


перевод Офелии





_________________
There's rosemary, that's for remembrance; pray,
love, remember: and there is pansies. that's for thoughts...

[Ofelia]

Рамон Мария дель Валье – Инклан, или дон Рамон, как называют его соотечественники, - один из виднейших представителей испанского модернизма начала ХХ века. Работая в различных жанрах, он повсюду вносил что-то новое. Увлекался мистицизмом и философией, путешествовал и вел богемную жизнь, целиком отдавая себя литературе. Неистовый и изощренный, он изобрел новый театральный стиль – эсперпенто, несомненно под влиянием Гойи, и- создал сентиментальный прозаический цикл сонат, своеобразную любовную биографию маркиза де Брадомина, тонкого рефлексирующего человека. Ранимый и порвыистый, он все время стремился вернуться на зеленую и влажную землю родной Галисии, к тем светлым истокам, что питали его в детстве. Все это- шторм, тайна и покой – нашло свое место в поэтическом цикле «Странник» , который и представлен вашему вниманию. Многие стихотворения цикла впервые переведены на русский язык.[/b]



_________________
There's rosemary, that's for remembrance; pray,
love, remember: and there is pansies. that's for thoughts...

[Ofelia]

Всполохи заката, пустошь дюн суровых.
Битва тьмы и света на безмолвных склонах;
Древняя трагедия мечей багровых
И мужей крылатых в небе раскаленном.

Темная змея дороги потаенной,
Призрачная тень того, кто вдаль уходит…
Средь пустыни – вой собаки разъяренной
Страшною звериной жаждою исходит.

Чуяли собаки одинокой дюны
Сумрачную тень бродяги без надежды!
Сердце – в битве с миром, яростным, безумным,
Пульс ветвистых вен виски тревогой режет.

На его дорогу со звезды унылой
Прилетает ветер мыслей, действий, знаний.
Богохульство грозное – за хлеб постылый
И утопий новых призрачные зданья…

Всполохи заката, пустошь дюн суровых.
Битва тьмы и света на безмолвных склонах:
Древняя трагедия мечей багровых
И мужей крылатых в небе раскаленном.


ROSA DE LLAMAS
Ráfagas de ocaso, dunas escampadas.
La luz у la sombra gladiando еn el monte:
tragedia de rojas espadas
у alados mancebos, sobre el horizonte.

La culebra de un sendero tenebroso,
la sombra lejana de unо que camina,
еn medio del yermo el perro rabioso,
terrible el gañido de su sed canina.

¡Venteaban los canes de la duna ascética
la sombra sombría del que va sin bienes,
alma еn combate, la expresión ftenética,
un ramo de venas saltante еn las sienes!

Lóbrega su estrella le alumbra el sendero
соn un torbellino de acciones у ciencias:
las torvas blasfemias por pаn justiciero,
у las utopias de nuevas conciencias.

Ráfаgas de ocaso, dunas escampadas,
la luz у la sombra gladiando еn el monte:
mítica tragedia de rojas espadas
у alados mancebos, sobre el horizonte.
_________________
There's rosemary, that's for remembrance; pray,
love, remember: and there is pansies. that's for thoughts...

[Ofelia]

В лесах глухих и темных бессмысленно блуждая,
Услышал я, как пела надежда, золотая
в лучах рассвета… Шел я, объятый пеньем нежным,
что по ветвям аканта росой стекало свежей.

И, ночь свою покинув, я заблудился в тесном,
цветущем лабиринте, где по путям чудесным,
в замысловатой фуге тропинок потаенных
струилась тема сказки, веками сохраненной.

Я говорил с цветами… Как амулет заветный,
У роз на память взял я их звездные секреты.
И числа золотые
Печатей сокровенных поведаны мне были.

Душа растворялась
В мире… Наслаждалась –
И постигала
Свой смысл в наслажденье,
Преображаясь
В светлую радость
Мудрых растений.


ROSALEDA
Cuando iba por la selva nocturna, sin destino,
escuché una esperanza cantar sobre el camino,
en la alborada de oro. Yo pasaba. Su canto
daba sobre una lírica fresca rama de acanto

Saliendo de mi noche, те perdí en un recinto
de rosas. Por los metricos sellоs de un laberinto,
los senderos en fuga culterana у ambigua,
conjugaban еl tema de lа fabula antigua.

Conversé con las rosas, y, соmо un amuleto,
recogi de las rosas еl sideral secreto.
Los números dorados
de sus sellаdаs clausulas, mе fueron revelados.

Mi Аlmа se daba,
dándose gozaba,
у transcendia
su esencia en goce.
Se consumia en lа alegria
del que conoce.
_________________
There's rosemary, that's for remembrance; pray,
love, remember: and there is pansies. that's for thoughts...

[Ofelia]

Ветхие дроги едут, шатаясь.
Вдоль котлована путь их идет.
Следом плетется пес, задыхаясь.
С дрог чья-то тень беззвучно поет:

Лавры увяли. Лавров не жду я.
Дух мой свободен от суеты.
Я не гляжу на роскошь чужую!
Мне не нужны победы цветы!

В мир я ворвался в сальто безумном,
И пилигримом по морю плыл.
Всюду греша – незримо, бездумно –
Жизнь свою, словно песню, забыл.

Скорбь полнит пульс незапертых окон,
Ночью – молитвой входит в мой сон.
Но воробьев радостный гомон
Утро приносит мне на балкон.

Чуждый боязни, в вихре созвездий
В пропасть смотрел я, будто на свет.
Вскрикнул, бросая душу на ветер,
Крест превращая в острый стилет.

Странствую наедине с собою,
С храбростью льва, с истиной слов.
Дьявол играет моей судьбою,
Сердце поет: «Завтра пришло!»

Ветхие дроги едут, шатаясь.
Вдоль котлована путь их идет.
Следом плетется пес, задыхаясь.
С дрог чья-то тень беззвучно поет…


ROSA HIPERBÓLICA

Va la carreta bamboleante
por el camino, sobre una foz
el can al flanco va jadeante,
dentro una sombra canta sin voz:

-Soñé laureles, no los espero,
y tengo el alma libre de lid.
No envidio nada, si no es dinero!
Ya no me llama ningún laurel!

Pulsan las penas en la ventana.
Vienen de noche con su oración,
mas aún alegran en la mañana
los gorriones de mi balcón.

Echéme al mundo de un salto loco,
fui peregrino sobre la mar,
y en todas partes pecando un poco,
dejé mi vida como un cantar.

No tuve miedo, fui turbulento,
miré en las simas como en la luz,
di mi palabra con mi alma al viento,
como una espada llevo mi cruz.

Yo marcho solo con mis leones
y la certeza de ser quien soy.
El Diablo escucha mis oraciones.
Canta mi pecho: ¡Mañana es Hoy!

Va la carreta bamboleante
por el camino, sobre una foz,
el can al flanco va jadeante,
dentro una sombra canta sin voz.
_________________
There's rosemary, that's for remembrance; pray,
love, remember: and there is pansies. that's for thoughts...

[Ofelia]

Замерзших тополей дрожащий лед
В застенчивости неба голубого.
Фаты туманной над рекой полет
И силуэт собора векового.

Мужчины – сдержанны и сухопары,
Разбиты родами тела их жен.
Темны все лица от заботы старой,
Но говор чист, ничем не искажен.

Кричат у пересохшего фонтана,
Вино из бочек у таверны пьют,
Покорных мулов к водопою гонят…

А девушки, от холода румяны,
В собор послушать исповедь идут
По улицам Асторги и Леона…


ROSA DEL CAMINANTE

Álamos fríos en un claro cielo azul,
con timideces de cristal
sobre el río la bruma como un velo,
y las dos torres de la catedral.

Los hombres secos y reconcentrados
las mujeres deshechas de parir,
rostros obscuros llenos de cuidados,
todas las bocas clásico el decir.

La fuente se seca, en torno el vocerío,
los odres a la puerta del mesón,
y las recuas que bajan hacia el río....

Y las niñas que acuden al sermón.
¡Mejillas sonrosadas por el frío,
de Astorga, de Zamora, de León!
_________________
There's rosemary, that's for remembrance; pray,
love, remember: and there is pansies. that's for thoughts...

[Ofelia]

Пред бурою кастильскою землею
Раскрыта свежим изумрудным чудом
Земля хрустальная. В затишье утра
Каштанов рощи с гор текут рекою .

Вино с кислинкой, сладкий мед девичий,
Семейная корова, хлеб суровый.
Звук флейты с виноградников привычный,
Мистический псалом стволов дубовых.

Веселых мельниц дар дионисийский
Божественные распри разжигает,
В хореях фавнов пляшущих - латинский
И кельтский корни вновь объединяет.

Похищенная, по ступеням лунным
К Изольде тихо всходит тень Тристана,
Воздушный Зеведей – золоторунный
Рассвет встречает в лодке осиянной.

К паломничества древним песнопеньям,
Чей вечный путь проходит в звездах ясных,
Мария в материнском вдохновеньи
Несет триумф ста девственниц прекрасных.

В хрустальном реликварии зеленом
Из смальты – росные луга пастушьи,
Их грация – клад девушек влюбленных,
Чьи в двадцать весен так безгрешны души.

У стен аббатства, в солнечном дурмане
Оркестр ульев сонный гимн играет;
В садах фруктовых – рей благоуханье
Смолистое сквозь тени проплывает.

Под звучный серп глубинной песней света
Ложится охра с прошлым золотистым
И голосит волынка зерен чистых
Со склонов гор: «За Кельтами – Победа!»


ROSA MATINAL
Ante la parda tierra castellana,
se abre el verde milagro de una tierra
cristalina, en la paz de la mañana,
y el castañar comienza con la sierra .

El agrio vino, las melosas niñas,
la vaca familiar, el pan acedo,
un grato son de flauta entre las viñas,
y un místico ensalmar en el robledo.

El dionisiaco don de los molinos
enciende las divinas represalias,
y junta ramos celtas y latinos
en trocaicos cantares de faunalias.

Raptada, por la escala de la Luna,
la sombra de Tristán conduce a Iseo,
y amanece en las ondas sobre una
barca de luz, el áureo Cebedeo.

Al coro de la vieja romería
que tiene su camino en las estrellas,
la maternal virtud de la María
lleva el triunfo de sus cien doncellas.

En un verde cristal de relicario,
son de esmalte los valles pastoriles,
tienen la gracia núbil del plenario
de las doncellas en los veinte abriles.

Al pie de las solanas abaciales
sinfoniza el bordón de las colmenas,
y en los huertos, en sombras de frutales,
dan su agreste fragancia las entenas.

Se enfonda y canta en las sonoras hoces
el Sil divino, de dorada historia,
y la gaita de grana da sus voces
montañera. ¡Del Celta es la Victoria!
_________________
There's rosemary, that's for remembrance; pray,
love, remember: and there is pansies. that's for thoughts...

[Ofelia]

Вечереет. В селенье дальнем
Петух кричит, провожая
Ромашку солнца, что тает,
Засыпает.

В травах пасется стадо…
Рослых стеблей прохлада
Дышит последней песней
Небесной.

Девушки деревенской
Юбка – огненным всплеском
Грани искрит льняные,
Голубые.

В поле, на тучных землях,
Скошенный клевер дремлет,
От дождя и тумана
Пряный.

По ложбине зеленой
Сумраком распыленный,
Отблеск рыжего солнца
Смеется

И, по холмам раскинув
Радужные изгибы,
Счастье земного рая
Обещает.

Час голубой, с душою
Плачущей и святою,
Нежен, подобно небесной
Принцессе.

Трепетом крыльев полон
Неба лазурный полог.
Звезд лепестки светлеют…
Вечереет.



ROSA VESPERTINA

Anochece: En la aldea,
un gallo cacarea
mirando el amapol
del Sol.

Vacas y recentales
pacen en los herbales,
y canta una mociña
albina.

El refajo de grana
de la niña aldeana
enciende al cristalino
lino.

En el fondo del prado
el heno agavillado,
entre llovizna y bruma
perfuma.

Por la verde hondonada,
la luz anaranjada
que la tarde deslíe,
ríe.

Y abre sobre la loma
su curva policroma,
el arco que ventura
augura.

Y toda azul, la hora,
tiene el alma que llora
y reza, de una santa
infanta.

Con el rumor de un vuelo
tiembla el azul del cielo,
y un lucero florece.
Anochece.
_________________
There's rosemary, that's for remembrance; pray,
love, remember: and there is pansies. that's for thoughts...

[Ofelia]

Девчонок пригожих
Стройные ножки
С отвагой принцесс
Под бубнов звоны
Спешат по зеленым
Тропинкам в Сальнес .

Вдали зеркалами
Солнца пылает
Морская лазурь.
Руки на весла!
В высь альбатросов!
В пение бурь!

Холмы золотые,
Быки золотые,
Толпа пастухов!
Число и попевки
Греческих предков
Смычок будит вновь!

Смех льстит и румянит
Под шум деревянных
Больших башмаков!
Зеленый и красный –
Сад юбок атласных
В толпе пастухов!

Над тропкой летая,
Сливаясь с дроздами,
Поют соловьи.
С крылатою песней
Трепещет небесный
Кристалл от любви.

Под тенью столетних
Каштанов – веселья
кипит волна.
Здесь - сыр из Бреталя,
Рев стада печальный,
Здесь мягкость льна.
Слепцы распевают легенды их края,
И, вслед за благой
Молитвою старой,
Бродяжьи гитары
Хохочут толпой.

Пастух в сомненьях
Высказать мненье зовет старика.
А тот – доволен,
Любуясь густою
Шкурой быка.

Битвы пастушьих
Глухих деревушек
Приходит срок.
Праздник волнится
Эхом искристых
Гомеровских строк!

На склонах опасных
Поют козопасы
В путах лучей.
И в травах глубоких
Вздымаются холки
Янтарных зверей.

Смех моложавый
Колосьев, что жало
Серпа сожнет!
Желтая быль,
Ритм молотьбы,
Где все поет!
Колокол дальний.
Волынок стаи встречают зарю.
Как парень наряден,
Держащий в объятьях
Волынку свою!

Душа, что по нивам
В рассвет уходила,
На пламя чудес,
Душа, тебе больно,
Вернись же на волю –
на праздник в Сальнес!


ROSA DE MI ROMERÍA

Trenzando en el aire
con púgil donaire
los ágiles pies,
mozas con panderos
van por los senderos
verdes, de Salnés.

Azules espejos
del sol a lo lejos,
ribera del mar. . .!
Vuelos de gaviotas!
Cantos de derrotas!
Brazos a remar!

¡Por dorados cerros,
dorados becerros,
pastoril tropel!
Número y cantares
de los griegos lares
promueve un rabel !

¡Rumor de madreñas,
risas halagüeñas,
tropel pastoril!
Las sayas villanas
con verdes y granas
son rosas de abril!

Enlazan sus trinos
sobre los caminos
mirlo y ruiseñor,
y con canto y vuelo
el cristal del cielo
palpita de amor.
Bajo los castaños
que cuentan cien años
ondula el ferial:
lienzos padroneses,
ganados monteses,
quesos de Bretal....
Solfean los ciegos sus cuentos labriegos,
y tras la oración
de Santa Lucía,
va la picardía
en el guitarrón.

Un pastor, consejo
demanda de un viejo
letrado en la ley, y al darlo,
el anciano halaga el lozano
lomo de un gran buey.

Dos bandos de aldea
se mueven pelea:
son Juno y Lesón .
El ferial ondula,
y un verso modula
de homérico son.

Por albos oteros
cantan los cabreros
envueltos en luz,
y en los hondos prados
juvencos dorados
alzan el testuz.

Risas moceriles
de los atropiles
que van a segar!
Eras amarillas!
Voces de las trillas!
Todo es a cantar!
Remotas campanas,
gaitas aldeanas, saludan al sol.
Qué majo el gaitero
sopla en el puntero
y templa en el fol!

¡Alma que encantada
fuiste en tu alborada
por entre la mies,
doliente alma mía,
vuelve en romería
tierras de Salnés!
_________________
There's rosemary, that's for remembrance; pray,
love, remember: and there is pansies. that's for thoughts...

[Ofelia]

Photo by Lyn Diefenbach





Из детства – та божественная радость,
Когда, счастливые, мы путь свой держим,
И, в Вербном Воскресенье растворяясь,
Все полнится благоуханьем свежим.

Полей светло-зеленых колыханье
И темный аметист лесов суровых.
В стеклянном шаре – голос звезд бескрайних,
Языческое божество – корова!..

Теней крылатых призрачные стаи
Идут в молчанье по вечерним тропам,
Луна застыла в небе, созерцая
Посланцев белых призрачные толпы.

В пустынных скалах, черен и спокоен,
Пастух по звездам час определяет,
И ветер голубой своей рукою
К поющим кронам вязов приникает.

Вода несет сквозь травы ароматы,
Что свежесть рая на земле впитали,
Источник слышит звон цветов прохладных,
Беседующих в чашечках хрустальных…
…Звучала песня одиссеи дальней
В сиянье невесомых отражений –
Дышало негой море под огнями,
Что предрекают кораблям крушенье.
Кораблик мой, под ясным шаром лунным
Плыл, медленно несомый ветром зыбким,
По неразгаданным путям фортуны –
И небо было – Звук! Кристалл! Улыбка!
Волна, полна движенья звезд искристых,
Свой ритм исконный вспоминала снова,
И, заблудившись в бликах золотистых,
По морю шла полночная корова.
Сердца детей со страхом незнакомы:
Корова приближалась, золотая
от света… И в глазах ее огромных
В меня струилась чистота святая.


ROSA DEL PARAÍSO

Esta emoción divina es de la infancia,
cuando felices el camino andamos
y todo se disuelve en la fragancia
de un Domingo de Ramos .

El campo verde de una tinta tierna,
los montes mitos de amatista opaca,
la esfera de cristal como una eterna
voz de estrellas. ¡Un ídolo la vaca!

Aladas sombras en la gracia intacta
del ocaso poblaron los senderos,
y contempló la luna, estupefacta,
el paso de los blancos mensajeros.

Negros pastores, quietos en los tolmos,
adivinan la hora en las estrellas.
Cantan todas las hojas de los olmos,
la mano azul del viento va entre ellas.

El agua por las hierbas mueve olores
de frescos paraísos terrenales,
las fuentes quietas oyen a las flores
celestes, conversar en sus cristales.
Con reflejos azules y ligeros
el mar cantaba su odisea remota,
gentil de luces bajo los luceros
que a los bajeles dicen la derrota.
Mi bajel, en el claro de la luna,
navegaba impulsado por la brisa,
sobre ocultos caminos de fortuna...
Era el cielo cristal, canto y sonrisa!
Con el ritmo que vuelan las estrellas
acordaba su ritmo la resaca,
y peregrina en las doradas huellas
fue sobre el mar una nocturna vaca.
En mi ardor infantil no cupo el miedo,
la vaca vino a mí, de luz dorada,
y en sus ojos enormes, con el dedo
quise tocar la claridad sagrada.
_________________
There's rosemary, that's for remembrance; pray,
love, remember: and there is pansies. that's for thoughts...

[Ofelia]

Огромные царства! Златые ковчеги!
Ключи мирозданья! Моленье святое!
Торжественность силы! Спокойствие воли!
Зародыши в мира пылающем чреве!

Горящие шкуры тюленей небесных!
Путей человеческих пересеченья!
Светила, хранящие тайну творенья,
Высокие розы загадок чудесных!

Аркан агностический, высший аркан,
Его Трисмегист запечатал вопросом,
Ответ на который искал Юлиан –

Отступник и жаждущий тайны философ,
Увидевший в светлой фигуре Христа
Великого Солнца метаморфозу!


ROSAS ASTRALES

Eternos imperios! Dorados sagrarios!
Claves del gran todo! Rezo en sus laúdes!
Voluntades quietas! Solemnes virtudes!
Entrañas del mundo! Ardientes ovarios!

Encendidos ritos de celestes lames!
Sellados destinos del humano coro!
Soles que las normas guardan del Tesoro
Demiúrgico! ¡Arcanas rosas estelares!

Arcano celeste, agnóstico arcano
donde los enigmas alzó el Trymegisto:
Por querer leerte abrió Juliano

en su imperio el cisma, y se hizo Anticristo,
exégeta, gnóstico del Cielo Pagano
una metamórfosis solar vio en el Cristo.
_________________
There's rosemary, that's for remembrance; pray,
love, remember: and there is pansies. that's for thoughts...

[Ofelia]

Солнцу возжигаю стих, что, форме вторя,
В языке испанском чисел зрит пароль.
И в горячей сельве мира аллегорий
Я пою на флейте: «До – ре – ми - фа – соль!»

Неба математика! Творец бесспорный!
Логос формы! Горн религии любви!
Salve sacras Neuma! Славит Пифагора
В чистых ямбах Солнца Номер золотой.

Солнце есть источник огненный, что вводит
Вечные идеи в смертный наш сосуд.
В честь огня пою из уст незримых этих.

Геометрия, Наука о природе
Бога. Силы Слова, что Скалу спасут.
Сход звезды в кристалл, где лик ее же светит!


ROSA DEL SOL

Por el Sol se enciende mi verso retórico,
que hace geometría con el español,
y en la ardiente selva de un mundo alegórico,
mi flauta preludia: Do-Re-Mi-Fa-Sol.

Áurea Matemática! ¡Numen Categórico!
Logos de las Formas! Teologal Crisol!
Salve Sacro Neuma! Canta el Pitagórico
Yámbico, Dorado Número del Sol.

El Sol es la ardiente fuente que provoca
las Ideas Eternas en vaso mortal.
Por el encendido canto de su boca,

es la Geometría Ciencia Teologal.
Sacro Verbo Métrico redime a la Roca
del mundo. Su estrella trasciende al Cristal.
_________________
There's rosemary, that's for remembrance; pray,
love, remember: and there is pansies. that's for thoughts...

[Ofelia]

Был жеребец ночным. Был всадник медным –
Индейцем. Тем, что был рожден в Тлакскале.
В блестящий золотой наряд одетый
Могучий торс – с осой равняли дали.

Закатное светило жарким лавром
К его виску, пылая, прижималось,
И видел я: легенда о Кентавре
В тропических владеньях возрождалась.

Зеленые бутоны, как в старинном
Сказанье, всадник на коне срезал,
И пела под копытами равнина,

Когда пред Солнцем он нагим предстал,
И, словно плетью, с Солнца маску скинул,
И Солнца лик щитом индейца стал!



ALEGORIA

Era nocturno el potro. Era el jinete
de cobre -un indio que nació en Tlaxcala -,
y su torso desnudo, coselete
dorado y firme, al de la avispa iguala.

El sol en el ocaso, como un lauro
a la sien del jinete se ofrecía,
y vi lucir el mito del centauro
en la Hacienda del Trópico, aquel día.

De la fábula antigua un verde brote
cortaba el indio sobre el potro rudo.
Era el campo sonoro en cada brote,

era el jinete frente al sol. Desnudo
y cara al sol partió como un azote...
Iba a robarlo para hacer su escudo.
_________________
There's rosemary, that's for remembrance; pray,
love, remember: and there is pansies. that's for thoughts...

[Ofelia]

В иные дни я пас на небе звезды,
Лучистой песней песнь моя светила,
И то, что я любил – ребенок, роза,
Акант – все символом чудесным было.

Певучий голос мира, звучный, ясный,
Волной врывался в золотые горы
Прибрежных дюн и пел о тайной власти
Луна над судьбами людского хора.

Мне тайну амфор Эпикур открыл,
В веселье диком Фавн кружил меня,
Душистый мед Аркадии я пил,

Но, голосу сирен далеких вняв,
Я Меланхолией опутан был –
И с той поры болит душа моя.


ROSA DE MELANCOLIA

Era yo otro tiempo un pastor de estrellas,
y la vida, como luminoso canto.
Un símbolo eran las cosas más bellas
para mí: la rosa, la niña, el acanto.

Y era la armoniosa voz del mundo,
una onda azul que rompe en la playa de oro,
cantando el oculto poder de la luna
sobre los destinos del humano coro.

Me daba Epicuro sus ánforas llenas,
un fauno me daba su agreste alegría,
un pastor de Arcadia, miel de sus colmenas.

Pero hacia el ensueño navegando un día,
escuché lejano canto de sirenas
y enfermó mi alma de Melancolía.
_________________
There's rosemary, that's for remembrance; pray,
love, remember: and there is pansies. that's for thoughts...

[Ofelia]

Как ты рассказывал мне о розах,
Что в это время мой серп сжинал,
Сущего голос,
Звучная даль!

Сколько историй твоих я слушал,
Сколько баталей святой войны
Вплавил мне в душу
Глас тишины!

Как ты пламена желаний сеял,
О наслаждении говорил,
Полон трофеев –
Женственных сил!

Стих золотистый и вдохновенный,
Что на губах играет морских,
Стих совершенный!
Солнечный стих!

Роза! В тебе - ритуал великий
Ласки любовной, песни и сна!
Нежность – до крика!
Женщин уста!

В тайне своей вековой ты прячешь
Память о поцелуе одном –
Горьком, горячем,
Словно вино!

Но отчего же, цветок освященный,
Обделена ароматом твоим
Плоть, обнаженная
Для любви?


ROSA PANIDA

Cómo me hablaste en las rosas
cuando rosas segó mi hoz,
voz de las cosas,
lejana voz!

Cuántas victorias me contaste,
con cuántas divinas batallas
mi alma alumbraste,
voz que callas!

Cómo encendiste mis deseos,
cómo me hablaste del placer
con tus trofeos
de mujer!

Verso dorado y pitagórico
como el verso que dice el mar!
Verso eufórico!
Verso solar!

Rosa! ¡Divina flor del rito
de amar, cantar y adormecer!
Amor en grito!
Boca de mujer!

Flor tu enigma reminiscente
pasa el recuerdo venusino
del beso ardiente
como el vino.

Rosa ungida, ¿por qué no exuda
la carne que amamos, tu olor,
cuando es desnuda
para el amor?
_________________
There's rosemary, that's for remembrance; pray,
love, remember: and there is pansies. that's for thoughts...